Глава 6. Путь Темного Рыцаря

Отряд выходил за высокие стены Харистейла, и тяжёлые доспехи рыцарей гулко звенели с каждым шагом по каменной дороге. Над ними развевались два знамени – старые, выцветшие от солнца и дождей, но всё ещё ясно различимые: вздыбленный лев, символ короля Годрика, чья власть давила на эти земли уже долгие годы. Знамёна несли двое молодых знаменосцев – худощавые юноши лет восемнадцати, с суровыми лицами, на которых уже лежала печать службы. Их руки крепко сжимали древки, плечи напрягались под весом ткани, а глаза смотрели вперёд, не выдавая ни страха, ни усталости. Во главе шёл Эндориан, его фигура выделялась даже среди других рыцарей. Тёмный шлем полностью закрывал лицо, оставляя только узкую щель для глаз, а длинный чёрный плащ колыхался за спиной при каждом шаге, шурша по земле. Отряд был небольшим, но внушительным: десять рыцарей в полном доспехе, их оруженосцы с сумками и запасным оружием, десять лучников с колчанами за спиной и двое знаменосцев. Они двигались на запад по приказу короля, к землям, где его власть ещё не закрепилась. Путь обещал быть долгим, и с каждым днём настроение отряда становилось всё тяжелее.

На пятый день пути отряд добрался до поселения, спрятанного за густыми лесами и невысокими холмами. Городок назывался Рунхольд, и он был словно из другого мира. Дома здесь строили из светлого камня и крепкого дерева, их стены были ровными, без трещин, а крыши покрывали резные балки с узорами – цветами и листьями, вырезанными с аккуратностью. Улицы были чистыми, вымощены мелким гравием, что хрустел под ногами. Люди, что встречались на пути, выглядели здоровыми: мужчины в шерстяных туниках с широкими поясами, женщины в платьях с вышивкой, дети в чистых рубахах бегали по дворам, смеясь и гоняясь друг за другом. В воздухе пахло свежим хлебом из пекарни и жареным мясом с вертелов, что крутились над кострами у домов. Один из рыцарей – молодой, с короткой бородой – остановился, глядя на улицы, и пробормотал:

– Как такое возможно? Здесь всё живое, а у нас – только кости и грязь.

Эндориан не ответил. Он шёл впереди, его глаза под густыми бровями внимательно осматривали городок. Здесь не было нищих, что сидели бы у стен, не было пустых домов или следов голода, что он видел повсюду в землях Годрика. Люди работали: мужчины чинили телеги, женщины ткали ткань на станках у порогов, даже старики сидели с ножами, вырезая ложки из дерева. Но никто не подошёл к отряду – местные кидали взгляды издалека, спокойные, без страха, но и без желания говорить. Это были люди, привыкшие к своему порядку, к своей жизни.

Рунхольдом правил лорд Гильдред, человек, известный тем, что не пускал чужаков в свои земли. Он брал на службу только тех, кто родился здесь, чьи семьи жили в этих краях поколениями. Гильдред был верен короне, но держал Рунхольд в стороне от её тёмной руки. Отряд двинулся дальше, к центру города, где возвышалась арка из серого камня, высокая, с грубой кладкой. Она вела на арену – большой амфитеатр, окружённый рядами деревянных скамей, что тянулись вверх по склону холма. Здесь начинался турнир, и народ уже собирался: мужчины с кружками эля в руках, женщины с детьми на коленях, старики с палками, что опирались на них, глядя вниз. На арене стояли рыцари в доспехах, что блестели на солнце, держа длинные деревянные копья с тупыми концами. Это были не бои насмерть – здесь ценили каждого человека, и убить на турнире значило опозорить себя и семью. Но зрелище всё равно впечатляло: кони топали копытами по песку, фыркая и мотая гривами, а рыцари поднимали щиты с гербами – лошади, цветы, мечи, вырезанные на дереве и покрашенные яркими красками.

Толпа закричала, когда два рыцаря выехали на середину арены. Один – высокий, в доспехах с красным плащом – крикнул:

– Вперёд!

Лошади рванули, копыта застучали по земле, пыль поднялась облаком. Копья столкнулись с громким треском, дерево хрустнуло, и один из рыцарей – тот, что поменьше, в зелёном плаще – вылетел из седла, упав на песок. Он покатился, доспехи звякнули, но тут же встал, подняв руку, чтобы показать, что жив. Толпа взревела, победитель – всё ещё на коне – поднял сломанное копьё, его лицо под шлемом скрывала улыбка. Эндориан смотрел на это молча, его взгляд был холодным, без интереса. Для него такие игры не значили ничего – в его мире сила доказывалась кровью, а не ловкостью.

Отряд прошёл через город к дому лорда Гильдреда, что стоял на склоне холма. Это было большое здание из тёмного дерева и камня, с высокими окнами и крышей, покрытой черепицей. Перед домом росли кусты с красными ягодами, а вдоль дорожки стояли скамьи, где сидели работники, чистящие овощи. Ворота – высокие, из крепких досок с железными скобами – открылись, пропуская отряд во двор. Люди, что возились с телегами и носили воду, замерли, глядя на рыцарей, но их лица оставались спокойными, только глаза выдавали настороженность. Лорд Гильдред ждал у крыльца, одетый в доспехи с гербом Годрика – вздыбленным львом – на груди. Его волосы – седые, коротко стриженные – торчали из-под шлема, а лицо покрывали морщины, оставленные годами службы. Он был невысок, но крепок, с широкими плечами и руками, что держали меч сотни раз.

Эндориан подошёл к нему, снял шлем, держа его в левой руке, и посмотрел прямо в глаза лорду. Его голос был холодным, ровным, но уважительным:

– Лорд Гильдред, король Годрик шлёт вам свои пожелания и ждёт, что вы, его верный соратник, выполняете все обязательства.

Гильдред кивнул, выпрямившись, и улыбнулся, но улыбка была сдержанной, почти усталой:

– Королю не стоит беспокоиться. Моя верность ему крепка, как эти стены. Зайди в дом, ты устал с дороги, верно?

Эндориан жестом показал своим людям остаться во дворе – рыцари и лучники начали рассаживаться у телег, а знаменосцы опустили знамёна на землю. Он последовал за лордом внутрь. Дом был тёплым, с запахом дерева и воска. Полы покрывали ковры с простыми узорами, стены украшали гобелены – сцены охоты и битв, вышитые грубой нитью. Мебель – столы, стулья, сундуки – была резной, из тёмного дуба, с подлокотниками в виде звериных голов. В главной зале уже ждали слуги: двое мужчин в серых рубахах поставили на стол кувшины с вином, а женщина с длинной косой принесла хлеб и сыр на деревянных досках.

Гильдред сел за длинный стол, указав Эндориану на стул напротив, и заговорил, его голос был низким, спокойным:

– Ты, наверное, слышал о наших турнирах. Это единственное, что я позволяю людям для отдыха. Они работают тяжело, заслужили немного радости после всех войн, что мы с тобой видели.

Эндориан взял кувшин, налил вина в глиняную кружку и отпил, его взгляд оставался холодным. Он ответил, голос был ровным, без эмоций:

– Я удивлён, что ваши земли так процветают, лорд Гильдред. Везде разруха, голод, пустые поля. А здесь – хлеб на столах и смех детей.

Гильдред ухмыльнулся, его пальцы сжали кружку, и он сказал, глядя в сторону:

– Было время, когда и здесь всё рушилось. Но я навёл порядок. Люди знают своё место, работают, как надо. Чужаков не пускаю, беру только местных – тех, кто здесь родился и вырос. Так мы держимся.

Эндориан кивнул, его глаза сузились, и он добавил, голос стал чуть резче:

– Это похоже на слова короля. Он всегда говорил, что вы – его опора. Без вас многие победы не случились бы.

Гильдред выпрямился, его взгляд стал твёрже, и он ответил, голос был серьёзным:

– Мы с Годриком прошли через многое. Помнишь равнины Светлоземья? Пустые земли, дикие, полные бандитов. Там были хорошие пастбища, и Годрик хотел их забрать. Мы шли, выгоняли местных, жгли их дома, забирали всё, что могли унести. Жёстко, но так мы расширили королевство.

Эндориан посмотрел на него, его шрамы напряглись, и он спросил, голос стал острым:

– Вы гордитесь этим, лорд Гильдред?

Лорд бросил на него быстрый взгляд, его брови нахмурились, и он ответил, голос стал твёрже:

– Тут не в гордости дело, рыцарь. Это было нужно. Годрик знает, что для порядка приходится ломать кости. Те земли теперь кормят людей, там новые деревни. Без нас этого бы не было.

Эндориан кивнул, но промолчал. Он знал жестокость Годрика лучше других – сам был его рукой, что резала и жгла. Но слова Гильдреда, такие спокойные и холодные, напомнили ему о собственной крови на руках. Он отогнал эти мысли и достал свиток с печатью короля, протянув его лорду:

– Вот послание от короля Годрика, лорд Гильдред.

Гильдред взял пергамент, сломал печать ногтем и развернул его. Его глаза пробежали по строкам, лицо потемнело, и он сказал тихо:

– Он хочет больше налогов.

Эндориан кивнул, его голос был ледяным:

– Да. Король ждёт от вас полной верности и выполнения приказа.

Гильдред вскочил, его кружка стукнула о стол, вино плеснулось через край, и он крикнул, голос задрожал от гнева:

– Мои люди и так работают до упора! Я не могу взять больше – они отдадут последнее, и мы потеряем всё, что здесь построили!

Эндориан встал медленно, его доспехи звякнули, и он ответил, голос был спокойным, но твёрдым:

– Короля не интересуют ваши трудности, лорд Гильдред. Ему нужен результат. Вы служите ему или идёте против. Выбирайте.

Гильдред сжал кулаки, его дыхание стало тяжёлым, но он опустил голову и выдавил:

– Хорошо. Я сделаю, что он хочет.

Эндориан сел обратно, удовлетворённый. Он знал, что Годрик всегда берёт своё. Разговор прервал шум с арены – крики толпы и стук копий. Турнир продолжался до вечера, пока солнце не ушло за холмы.

Ночь в Рунхольде была шумной. После турнира начался праздник: на площади жгли костры, их дым поднимался к небу, запах жареного мяса и специй заполнил воздух. Люди собрались толпами, играли музыку – барабаны стучали, флейты звенели, а низкий гудящий рожок добавлял глубины. Девушки в ярких платьях танцевали, их волосы развевались, мужчины с кружками вина пытались поспеть за ними, спотыкаясь и смеясь. Эндориан стоял в стороне, глядя на свой отряд, что устроился у костров. Ему не нравилось это веселье – оно было слишком громким, слишком беспечным для мира, где правил Годрик.

Утро пришло тихо. Рунхольд просыпался медленно, люди расходились по домам. Эндориан вышел из шатра первым, его доспехи уже были на нём. Лорд Гильдред собрал сундук с данью – тяжёлый, из дуба, с железными скобами, полный монет и тканей. Его погрузили на телегу с двумя лошадьми, что дал лорд. Прощание было коротким: Гильдред кивнул и сказал:

– Безопасного пути, рыцарь. Передай королю, что я выполню всё.

Эндориан и его отряд двинулись к побережью. Земли менялись по мере их продвижения на запад – плодородные поля уступали место холмам, покрытым густыми лесами, а затем их взору открылось морское побережье, суровое и неприступное. Грохот волн о скалистые утёсы сопровождал их шаги, словно предупреждая о предстоящих трудностях. И вот, наконец, замок, о котором так много говорили, появился перед ними. Он был огромен и мрачен, как сама ночь. Его стены, покрытые мхом и потрескавшиеся от времени, тянулись вверх, будто пытаясь достичь серого неба. Узкие окна напоминали глаза, следящие за каждым движением. Море билось о скалы внизу, и холодный ветер пронизывал насквозь, наполняя воздух вкусом соли и тайной.

– Это место… – сказал один из рыцарей, его голос дрожал от напряжения. – Оно проклято.

– Проклято или нет, – спокойно ответил Эндориан, – король хочет здесь гарнизон. И мы сделаем всё, что нужно.

Эндориан стоял перед замком, который величественно возвышался над скалами, его исполинские башни пронзали небо, как чёрные когти. Замок был построен из серного камня, каждый его блок был сероватым, но время оставило свой отпечаток: стены покрылись мхом, камень потемнел, словно пропитался тьмой. При свете дня замок казался мрачным и неприступным, а его тени поглощали свет, будто он был врагом этому месту. Окружённый бездной океана и суровыми ветрами, этот замок словно висел на краю мира, отрезанный от всего, что могло быть связано с жизнью.

Годрик не зря выбрал это место, и ему было важно, чтобы замок вернулся под его контроль. Но даже тёмный рыцарь не мог не почувствовать, что в этих стенах скрывается что-то большее, чем просто старые руины.

Сквозь отверстия оконных проёмов был слышен вой ветра, а узкие коридоры внутри замка простирались в неизвестность. Эндориан шагал по залам, его сапоги глухо стучали по каменным плитам, покрытым толстым слоем пыли. Паучьи сети свисали с потолка, обвивая колонны и статуи, что смотрели на него пустыми, каменными глазами. Внутренности замка, несмотря на его ветхое состояние, поражали своей роскошью. Золотые колонны, покрытые паутиной, излучали бледное мерцание в свете солнца, проникавшем через окна. Картины на стенах, старые и потрескавшиеся, всё ещё сохраняли яркость красок, изображая сцены величия, жестокости и войны. Однако, несмотря на запустение, ни золото, ни драгоценности не были тронуты. Всё осталось на своих местах, и это удивило Эндориана. Казалось, никто не решился потревожить эти сокровища, словно замок был под охраной невидимых сил, которые наказывали любого, кто пытался бы присвоить себе хоть что-то.

– Почему золото на месте? – тихо пробормотал один из его рыцарей. – В таких местах обычно всё разграблено до последней монеты…

Эндориан не ответил. Он чувствовал что-то странное, нечто большее, чем просто холод и тьму этого места. Его притягивала древняя сила, скрытая в этих стенах.

Почувствовав лёгкую дрожь в груди, Эндориан вышел на утёс. Ветер обжигал его лицо, но это был не обычный холод. Что-то внутри его тёмного сердца начало пробуждаться, что-то светлое и давно забытое. Он смотрел вдаль, на разбивающиеся о скалы волны, и в тот момент, когда солнечный луч коснулся его лица, его прошибла резкая, острая боль. Он закрыл глаза, пытаясь выдохнуть через стиснутые зубы. Но вместо того, чтобы почувствовать облегчение, он погрузился в темноту. Видения начали преследовать его, как кошмары наяву.