Эндориан, истекая кровью, пытался подняться на ноги, его глаза затуманились, но не от боли, а от внезапных воспоминаний, которые всколыхнулись в его разуме. Он видел Элдрика не как врага, а как часть своего прошлого. Обрывки детских воспоминаний, смутные лица, голоса, всё смешивалось в одну непрерывную картину. Но это было невозможно.

И вдруг тишину прорезал голос.

– Элдрик… – тихий женский голос эхом разнёсся по комнате.

Элдрик замер. Он поднял глаза, и на его лице появилась безумная надежда. Он бросил меч на пол, глаза его горели огнём, но на этот раз не жестоким, а полным отчаяния.

– Элис, – прошептал он.

На скале, за окном, стояла она. Тонкая женская фигура, освещённая лунным светом. Её длинные волосы развевались на ветру, и её силуэт был почти призрачным, но Элдрик видел её так чётко, как никогда раньше. Это была его жена. Та самая, которую он потерял много веков назад.

– Она жива… – срывающимся голосом прошептал Элдрик, забыв обо всём.

Эндориан наблюдал за происходящим, но его тело было слишком ослаблено. Он видел, как Элдрик ринулся к окну, забыв о битве, о своей тьме, о всём, что было вокруг. Для него существовала только она. Он выбежал на балкон и, не раздумывая, бросился к краю скалы.

– Элис! – кричал он, пытаясь дотянуться до неё. – Ты жива!

Она обернулась. Её лицо было красивым, но печальным. Она посмотрела на Элдрика, и её глаза наполнились слезами. Она протянула руку, и Элдрик, не веря своему счастью, тоже потянулся к ней. Их пальцы почти соприкоснулись, но в последний миг, когда их руки почти встретились. Элдрик чувствовал, как время застыло, когда их пальцы встретились. Лёгкое прикосновение её холодной руки пронзило его, словно разрыв между жизнью и смертью исчез. Их глаза встретились, и в этот миг мир вокруг словно растворился в бесконечном море тишины. Ни замка, ни битвы, ни боли – осталась только она. Его Элис.

– Ты здесь, – прошептал он, его голос дрожал от бесконечного волнения и надежды. – Ты правда здесь.

Её лицо оставалось таким же печальным, как и в последние мгновения их разлуки. Её глаза отражали грусть и сожаление, словно даже сейчас она не могла поверить, что всё это происходит. Но она ничего не говорила. Её молчание было полным печали. Она просто смотрела на него, как будто прощаясь.

– Нет, не уходи, – взмолился Элдрик, крепче сжимая её руку, чувствуя, как она холодеет под его пальцами. – Не исчезай снова… Прошу тебя… Я столько раз терял тебя…

Элис мягко улыбнулась, едва заметно покачав головой, её образ становился всё более прозрачным, словно сама ткань её существования начала таять. Элдрик, увидев это, попытался ещё крепче держаться за неё, но его пальцы стали проходить сквозь её руку, как сквозь дым. Паника охватила его, отчаяние заклокотало в груди.

– Элис! – крикнул он, протягивая руки, пытаясь удержать её. – Нет! Я не могу потерять тебя снова!

Но она уже исчезала, её фигура становилась всё более призрачной. Элдрик стоял на краю скалы, его сердце разрывалось от боли. Её силуэт растворялся в лунном свете, оставляя его одного, снова потерянного в одиночестве и страдании.

– Я найду тебя! – его голос разнёсся эхом по пустым каменным стенам. – В этой жизни или в другой… Я найду тебя…

Но она была уже далеко. Луна светила холодным светом, безразлично глядя на происходящее, словно тысячелетия боли и горя не имели никакого значения. Элдрик остался один, окровавленный и израненный – не от битвы, а от утраты.

Тем временем Эндориан, лежа на холодном каменном полу замка, видел, как тьма снова окутывала Элдрика. Тот рухнул на колени, сжав кулаки, и завыл в небо. Эхо его крика разнеслось по пустым залам замка, отразившись от каждого камня. Но Эндориан чувствовал, что в этом крике была не только потеря жены. Это был вопль бессильного гнева, безумия и тьмы, которые захватили его окончательно. Странное ощущение отдалённого родства с Элдриком не давало Эндориану покоя. Это была не просто битва двух воинов. В их крови текла одна судьба, одно проклятие. Он попытался подняться, но его тело было слишком измождено, кровь всё ещё текла по его бокам. В глазах потемнело и он провалился в темноту.

Утром Эндориан открыл глаза и сразу почувствовал резкую боль, пронизывающую каждую клетку его тела. Он лежал на холодном полу тронного зала, окружённый темнотой замка, и лишь лужа его собственной крови под ним напоминала о жестокой битве, что произошла здесь. С трудом подняв голову, он удивился, что был ещё жив. Смерть, казалось, забыла о нём, оставив его истекать кровью среди старых камней. Тяжело дыша, Эндориан потянулся к своей походной сумке, которая лежала в нескольких шагах от него. Каждый его вздох отдавался резкой болью в рёбрах, а каждая попытка шевельнуть рукой была словно удар молота по оголённому нерву. Он знал, что если не обработает раны, то долго не протянет. Наконец, его пальцы коснулись ремня сумки, и он, дрожащими руками, открыл её.

Внутри оказались бинты, припарки и фляга с водой. Еле слышно выругавшись, он начал обрабатывать свои раны. Каждое прикосновение к изувеченному телу заставляло его стиснуть зубы, чтобы не закричать от боли. Кровь остановилась медленно, но бинты туго обмотали его грудь и живот. Работа была грубой, но достаточной, чтобы он мог хотя бы прожить ещё несколько часов. Последний глоток воды из фляги пронзил его горло прохладой, и затем темнота вновь поглотила его сознание.

Эндориан проспал два дня. Когда он очнулся снова, тело всё ещё ныло от боли, но кровь больше не текла. Ослабший и истощённый, он знал, что должен вернуться к королю Годрику. Уходить из этого проклятого замка было непросто. Он едва поднялся на ноги, и, опираясь на стену, начал двигаться к выходу. Каждое движение было наполнено агонией, но его воля не позволяла ему сдаться. Наконец, он вышел на свежий воздух. Свет дня резанул глаза, но тёплый ветер, дующий с моря, принёс облегчение. У подножия замка стояла повозка, которую дал ему барон. Эндориан медленно добрался до неё, с трудом залез в сиденье и натянул поводья. Лошади нетерпеливо фыркнули, почувствовав своего раненого хозяина. Медленно они начали двигаться в сторону замка Годрика.

Дорога была долгой и мучительной. Каждое движение колёс отдавалось болью в теле Эндориана, но он не мог позволить себе остановиться. Годрик ждал отчёта, и промедление могло стоить ему головы. За эти дни боль и тьма вновь вернулись в его сердце. Он думал об Элдрике, о той странной связи, что возникла между ними в последние мгновения битвы, о женщине на скале, которая как призрак преследовала его сознание. Каждую ночь он видел её лицо во сне. Её печальный взгляд, её холодное прикосновение – всё это не давало ему покоя. Она была чем-то большим, чем просто призрак прошлого Элдрика. Она была частью тьмы, которая росла внутри Эндориана с каждым днём.

Спустя несколько дней пути, измученный и ослабевший, он, наконец, увидел величественные стены замка Годрика. Башни возвышались над горизонтом, а знамена короля, колыхавшиеся на ветру, казались зловещими символами власти.

Эндориан въехал в ворота замка Годрика на повозке, едва держа себя в руках от боли и истощения. Его тёмные глаза, скрытые под капюшоном шлема, были мрачными и полными тьмы, как и всё его существо. Стражники, увидев его измождённое состояние и заляпанные кровью бинты, переглянулись. Вскоре один из них побежал внутрь, чтобы вызвать лекаря. Несколько минут спустя, по двору замка разнеслись тяжёлые шаги, и появился известный в Харистейле лекарь, чьё имя было окружено мистическими слухами – Артас Морвин, глава лечебницы «Тенебрис». Лечебница, или как её чаще называли, «Тенебрис», была особым местом – почти священной землёй для всех воинов, страдающих от ран, или жителей, кого поразили тёмные болезни. Это был мрачный комплекс, утопающий в густых зарослях тёмных деревьев, с высокими колоннами и залами, погружёнными в полумрак. Легенды говорили, что «Тенебрис» была основана ещё древними магами, и что стены её впитывали боль и страдания каждого, кто там проходил лечение.

Артас Морвин был высоким и худощавым человеком с бледным лицом и длинными чёрными волосами, собранными в хвост. Его глаза были серыми, как металл, и холодными, как лёд. Он осмотрел Эндориана, не говоря ни слова, но лицо его не выражало ни капли удивления или страха – это был человек, привыкший к виду смерти и боли.

– Перенесите его в Тенебрис, – холодно распорядился Артас, бросив взгляд на стражников, – и приготовьте сильные припарки и зелья. Его состояние слишком тяжёлое для обычных методов. Эндориан, почти теряя сознание, смутно слышал приказы лекаря. Стражники бережно сняли его с повозки и понесли к лечебнице. Вскоре, его скрыли массивные двери Тенебриса, и он погрузился в беспокойный сон, полный видений и воспоминаний.

Пока Эндориана везли в Тенебрис, стражники забрали сундук с данью, полученный от барона, и направились к казначею королевства, человеку столь же загадочному и важному, как сам король Годрик. Имя его было Леонард Феор, и хотя он не был воином, его власть над казной и экономическими ресурсами королевства давала ему влияние, сравнимое с самыми могучими рыцарями и полководцами.

Леонард был человеком среднего роста, с худощавым телосложением и умными, но хищными глазами, которые сверкали, как у зверя, чуявшего добычу. Его волосы были белыми, как снег, хотя возраст его был далёк от старости. Его кабинет находился в глубинах замка, в зале, украшенном гобеленами, изображающими сцены войн и договоров. По его приказу проходили все сделки, налоги и дань, поступающая в казну Годрика.

Когда стражники доставили сундук с данью от барона, Леонард сидел за своим массивным столом, заваленным свитками, печатями и шкатулками, набитыми золотыми монетами. Он взглянул на сундук, и уголки его губ приподнялись в едва заметной ухмылке.

– Открывайте, – приказал он, не отрывая взгляда от металлического сундука.

Когда замки сундука щёлкнули, и крышка медленно поднялась, Леонард увидел золото и драгоценности, аккуратно уложенные внутрь. Его глаза блеснули ещё ярче.

– Лорд Гильдред не подвёл. Король будет доволен – сказал он, обводя взглядом стражников. – Отнесите всё в хранилище и не забудьте проверить каждую монету.

Стражники кивнули и принялись за дело, а Леонард тем временем достал свиток и аккуратно записал новый доход в книги казначейства. Его мысли уже были далеко от золота. Казначей знал, что Годрик в последнее время был особенно беспокоен и требовал больше, чем раньше. Но он также знал, что любая ошибка с его стороны может стоить ему головы.

– Пора доложить королю, – прошептал Леонард сам себе и встал из-за стола, направляясь к тронному залу.

Леонард Феор шёл по длинным коридорам замка, звук его шагов глухо разносился по мраморным плитам пола. Каждая деталь замка была пропитана роскошью и жестокостью. Огромные гобелены, изображающие победы Годрика, украшали стены, а факелы отбрасывали мрачные тени на древние камни. В руках казначей держал свиток с последними данными о дани и доходах королевства, готовясь к встрече с самим королём. Войдя в тронный зал, Леонард увидел Годрика, сидящего на своём величественном троне. Король был высок и крепок, его мускулы выделялись под тяжёлым доспехом, хотя он и не носил боевого снаряжения. Лицо его было покрыто шрамами – каждый из них напоминал о былых победах и кровавых битвах. Его глаза были проницательны и холодны, как ледяные вершины гор, и всегда полны недоверия к окружающим.

– Леонард, – произнёс Годрик своим громким и властным голосом. – Что у тебя для меня?

Казначей медленно подошёл ближе и открыл свиток, склонившись в низком поклоне.

– Лорд Гильдред передал полную дань, как было обещано, ваше величество. Золото и драгоценности поступили в казну. Но я пришёл обсудить важный вопрос… – Леонард замолчал, подняв глаза на короля.

Годрик прищурился, понимая, что казначей пришёл не просто отчитаться о золоте.

– Говори, Феор. Что ещё тебя тревожит?

Леонард встал прямо, держа свиток перед собой, словно оружие.

– Королевская армия растёт, ваше величество. Каждый день требуется всё больше еды, оружия и доспехов. Мы выжимаем всё, что можем из Харистейла и окрестных деревень. Но этого недостаточно. Нам нужно больше золота, чтобы кормить армию.

Годрик хмуро взглянул на своего казначея, поднявшись с трона и сделав несколько шагов вперёд. Он приблизился к Леонарду так, что тот почувствовал запах железа и кожи.

– Ты говоришь мне то, что я и так знаю. Но я не потерплю недостатка в средствах. Если не кормить свою армию, придётся кормить чужую. И если мы не возьмём ресурсы здесь, мы возьмём их в другом месте.

Леонард кивнул, понимая серьёзность слов короля.

– Есть ещё зажиточные города на юге, – продолжил казначей. – Их можно обложить дополнительными налогами. Мы могли бы отправить несколько отрядов для «охраны», и в обмен они будут платить за защиту. Это увеличит приток золота в казну. Но… они могут воспротивиться. Люди устали от налогов.

Годрик усмехнулся.

– Воспротивятся? Значит, мы их научим. Они либо платят, либо мы заберём всё силой. Я защищаю этих людей от врагов, от варваров и чужих армий. Они должны платить за это, или мы просто возьмём всё сами. Ни один город не осмелится восстать против меня.

В этот момент разговор прервал звук быстрых шагов. В зал вошёл Дилиан Лойвуд. Его холодное лицо не выдавало ни капли волнения, но голос был твёрдым.

– Ваше величество, Эндориан вернулся с задания, но его состояние тяжёлое. Я лично занимаюсь его лечением в «Тенебрисе», – коротко доложил Дилиан.

Годрик нахмурился, его глаза на миг вспыхнули интересом.

– Эндориан… – повторил король. – Что с ним?

– Он был на грани жизни и смерти, истекающий кровью, с множественными ранами, – ответил Дилиан, – но он выжил. Однако он слишком слаб, чтобы докладывать о своей миссии.

Годрик замолчал на мгновение, обдумывая услышанное.

– Пусть он восстанавливается, – наконец произнёс король. – Мне нужны его силы, чтобы продолжить нашу работу. А ты, Леонард, займись городами на юге. Они должны знать, что их защита стоит дорого.

Леонард поклонился, чувствуя холодный взгляд короля на себе.

– Конечно, ваше величество. Я займусь этим немедленно.

Годрик повернулся к Дилиану.

– Убедись, что он не умрёт. Он мне ещё пригодится.