Отзывы на книги автора «Михаил Шолохов»

В школе я не сильно вдавалась в историческую ценность данного произведения , а сейчас понимаю ,что эта книга просто бесценна.

Сколько же всего в ней раскрывается , когда читаешь уже в более взрослом возрасте и понимаешь ,что не всё так просто и гладко как обычно предполносят на уроках  истории в школе.

Раскрываются такие детали ,что порой просто за голову хватаешься и думаешь - да как же так ?! ну почему именно такая жестокость ?! Когда у тебя в голове выстроена целостная картинка того ,что красные - это добро , а белые - враги народа. И в один момент вся эта картинка разлетается в пух...

Сразу же как-то меняется фокус восприятия , понимаешь ,что все что нам когда-то говорилось на уроках - сплошное враньё и скрывание истины. На душе после этого становится гадко и противно.

Ты отчётливо понимаешь ,что никто никому не брат и не друг , каждый сам за себя и как хочешь так и справляйся со всеми проблемами и бедами , но сам в одиночку.

Историческая ценность книги для меня взросла во много раз и теперь я понимаю ,что школа и взрослая жизнь это как минимум враньё , при том бесстыжие и не имеющие под собой никакой правды - почвы и это печалит больше всего.

В первых же  томах этого великого  произведения  мы знакомимся с семьёй Мелеховых , узнаем кто чем дышит и так далее. Основной упор делается на очень любопытной любовной связи между Григорием и Аксиньей Астаховой.

Также огромным полотном показана история 1924-1918 годов , когда была первая мировая война и отношения на войне и в быту в это неспокойное время .

Читать немного трудно из за наличия старых казачьих слов и выражений , но мне лично это даже показался большим плюсом , поскольку таким образом  автор максимально приближает читателя к тому времени и быту казаков , что делает книгу ещё более интересной.

Меня ждёт 3-4 том данного произведения и очень надеюсь ,что и там меня будут ждать новые " открытия " касаемые истории  России и думаю ,что ещё многое мне предстоит узнать  про то самое тяжёлое время , когда не было друзей , уж не говоря про целостность семьи.

Спасибо большое что прочитали мой отзыв ❤️

Вот уж никогда не думала ,что  смогу разрыдаться над книгой ...Нет конечно же бывает , что плачу  , но чтобы и ещё и сердце болело - ни разу в жизни.

Последние тома величайшего произведения я читала с огромным трудом  , поскольку весь ужас , который начинался в первых двух томах - здесь получил воистину космические масштабы.

Было  жутко  от  всех  тех кошмаров ,что происходили на страницах книги. Читала и молила бога чтобы все разрешилось хорошо , но увы - у истории свои представления.

Трагична история и двух моих любимых женщин героинь - Натальи и Аксиньи. Я  долго не могла поверить ,что их нет больше.  Я думала ,что хоть Наталья будет жить , но Шолохов решил по своему.

Нисколько  не жалею о судьбе Степана Астахова , поскольку ещё в первых книгах я его люто ненавидела за грубое бесчеловечное отношение к Аксиньи. Как говорится - собаке собачья смерть.

Ещё большое сочувствие вызвала трагическая судьба  стариков Мелеховых , вот уж они точно не хотели бы себе такой смерти какую получили из рук  " красных" .

Хочу чуть более подробно остановиться на самом главном герои данного  романа - Григории Мелехове.

Если в начале  романа он мне безумно нравился , то  в последних книгах начал безумно просто раздражать . Причин тому немало озвучу лишь те , которые лично меня зацепили :

-  его метания от белых к красным  ;

-  его отношения между Натальей и Аксиньей ;

- стал грубым неотесанным чурбаном  , которому ничего не было свято ...

Конечно же когда он вернулся в родной хутор  и увидел что произошло , то да случилось ,  то что случилось .

В целом же весь роман - эпопея  произвел на меня коссальное впечатление и конечно же когда-нибудь я его  вновь перечитаю.

Спасибо большое что прочитали мой отзыв ❤️

Настроение у меня перед чтением было тоскливо-боевое. Галочку напротив «Поднятой целины» как обязательного произведения для прочтения я поставила еще давным-давно, да только чтение ожидалось нудное. Предвкушался этакий моральный подвиг. Когда же мне любезно разъяснили, что речь в книге будет об колхозе, величие этого подвига возросло в разы. Люблю я советскую классику, люблю напыщенные строки, призывающие вступать в партию, трудиться на благо родины и так далее, но вот всякий подробный разбор, да еще сельскохозяйственный - это мне поперек горла. Да и чтение о жизни хуторской с ее выговором и необразованностью действует на меня удручающе и раздражающе.

Такие вот были ожидания, но, вопреки всему, они ни разу не оправдались. Да какой там подвиг! Роман мне дался без всякого труда и преподнес массу сюрпризов.

Итак, чтение началось. Ну да, понятно, речь о колхозе. Советская власть упрочивает свои позиции, народ постепенно, со скрипом перевоспитывается… В общем, что и ожидалось.

Далее. Некий мрачный персонаж сходу заявляется в один домишко к старому знакомому и призывает участвовать в заговоре против советской власти. Вот так раз! А не с этого ли следовало начинать рекомендателям романа? А то колхоз, колхоз… Тут вон какая интрига! Неожиданность раз.

Далее. Злодеи не бездействуют, и вот мы уже получаем замечательную сцену убийства при помощи топора, да в таких подробностях, что сам Достоевский бы позавидовал. Неожиданность два. (Кстати, будьте уверены, это далеко не единственное убийство в романе.)

Далее. Некоторые моменты произведения убивают (прошу прощения за каламбур) наповал. Я хохотала от души! Особенно запомнился момент, как Макар Нагульнов проникся петушиными криками, как, не вытерпев, пошел по душу убогого петушка, нарушающего хоровой строй, как потом они с дедом Щукарем отправились смотреть на петушиного «генерала» и выручать его от убоя, как после этого по хутору пошли слухи, что Нагульнов скупает петухов «оптом и в розницу». И ведь вроде все суровые мужики, а нет-нет да и доводят до укатайки. Неожиданность три!

Ну и неожиданность четыре. Роман крепко зацепил понятие дружбы, и под конец я даже ляпнула кому-то, что, мол, «Поднятая целина» - это ни дать ни взять «Три товарища» на советский лад – Давыдов, Разметнов и Нагульнов. Словами не передать, как мне полюбились все три персонажа, особенно же почему-то Нагульнов, хоть собратья-хуторяне что-то далеко не все хорошо к нему относятся. Не понимаю я их. По мне так замечательный мужик. Сказал – сделал! За подлость платит соответствующе, причем не столько за себя, сколько за советскую власть, пусть она и не одобряет такого. Рука не дрогнет. Упрям. Бесстрашен. На мой взгляд, еще и чисто по-человечески мил своими странностями – взять хотя бы эту историю с петушиными криками, которыми Макар очаровался настолько, что пошел по домам отслеживать петухов.

Ну да я отвлеклась. На самом деле, о каждом персонаже, даже второстепенном и третьестепенном, можно было бы развернуть по целой странице впечатлений. Так вот, возвращаясь к собственно роману, хочется напомнить, почему все вышеперечисленное стало для меня коллекцией внезапностей, приведших меня в полный восторг. Потому что, как я отметила сперва, мною ожидалось заунывное чтение о колхозе, сельхоз работах… А тут раз – такой букет событий и впечатлений. Нет, о колхозе тоже, конечно, порядочно, им занято центральное место, однако никакого уныния эта тема у меня не вызвала. Это тоже было здорово. Это действительно поднятая целина – ценой собственных усилий (и собственного здоровья), помощи товарищей, ошибок, бесконечных нервов, борьбы с хуторянами, не желающими работать на общее благо – ценой всего этого создавался колхоз, в то время как рядом готовилось восстание, а несогласные неистово вредили...

Как уже, наверное, понятно из всего вышенаписанного, роман мне очень понравился, и я крайне рада тому, что по счастливому стечению обстоятельств у нас с советских времен завалялась эта книга (а также и тому, что игра на ЛЛ способствовала ее прочтению). Впрочем, если бы не это, я бы приобрела ее и аккуратно водрузила на полку. Потому что хочу иметь роман при себе и однажды перечитать его снова.

К этому, пожалуй, больше и нечего прибавить.

Сколько всего, сколько всего в этой книге, хучь бы и не погутарить апосля... Вы знаете, у меня была бабушка. Скорее всего, это никого не удивит, подумаешь, у всех была бабушка, и даже две. Хорошо, у меня была бабушка, которая будучи ребенком пережила раскулачивание родителей, и воспоминания, а вернее, травма у нее осталась на всю жизнь. Честно говоря, для меня это тоже было травмой - слушать ее рассказы и живо представлять все это действо. Вот действительно - со слезами на глазах. А еще у меня (и у бабушки) был дедушка (или муж) - завзятый коммунист, большевик и так далее. Я не знаю, как их так угораздило, но разговор о политике в их доме был чреват битьем посуды и хорошо, если только посуды. Так что вот такое жалкое подобие Гражданской войны мне наблюдать приходилось, и зрелище сие далеко от приятного.

1917 год, что же было в то кошмарное время? Вообще, чем старше я становлюсь, тем более четкое у меня вырабатывается отношение к нашему Громадному Эксперименту над обществом. Звучит кощунственно, потому что Экспериментом это называют западные историки и аналитики. А для России (Руси? Империи? СССР?) это настолько выстраданное время, настолько Революция вся на костях становилась, что мне дурно. И мысли были такие: "Да как же это позволили?" Как вообще кому-то могло прийти в лысую долбанутую голову из Ульяновска, что кухарка может управлять государством? Так, Гугл говорит, что лысая долбанутая голова говорила совершенно противоположное, но кто-то же зацитировал это переиначив, и все согласились? Я все еще когда думаю про это, только рот открываю в изумлении. Теперь, прочитав эту эпопеищу, мысли про "как позволили" пропали. Вот так и позволили, сражаясь до последнего сына, до последней дочери, испоганив свои жизни, чужие жизни... Настоящее Лихолетье, что там мордорское Око.

А эпопея действительно обширная. Гигантская и по объему, и по размаху, а по охвату лет - всего 8 лет, зато каких. Первая мировая война - восточный фронт, затем Революция 1917, и Гражданская война. Тысячи героев, запомнить которых возможно только предварительно выписав их на листочек, хотя какой листочек, свиток, вот сюда бы инфографику в картинках в качестве предисловия не помешало бы. И все это происходит в пределах нескольких десятков километров - на Дону и Хопре, в станицах Вешенская, Татарская, Ягодная, в районах городов Ростов и Новочеркасск. Был даже эпизод в Москве, но смотрится на общем фоне он чужеродно, вылезает за рамки. Вообще хотела бы отметить чрезвычайно эклектичную стилистику текста. Начиная от
бесконечных "хучь", "стал быть", "гутарить", "зараз", "апосля" в речи казаков до сухих канцеляритов, а какая же рота какого же полка какого же войска пошла на реку такую-то такого-то района в количестве таком-то с пятью обозами. Периодически сковзь текст приходится буквально продираться. Вгрызаться в него. Периодически, признаюсь честно, приходится читать по диагонали, потому что иначе на этом "Тихом" Дону просто потонешь. Во мне вот включилась девочка, которая при очередных военных перелокациях включала режим зевоты и скукоты. Но ничего, вторая "невоенная" половина того стоила.

От жизни семей Мелеховых, Астаховых и Коршуновых ноет и замирает сердце. Вообще в книге очень много ярких сцен, от которых челюсть отвисает, как жестоких, физиологичных, военных, так и любовных, нежных ли, страстных ли. Изнасилование целой ротой кухарки Франи, попадание в штаб бомбы и смерть Егора с вывороченными кишками, женитьба Мишки Кошевого на Дуняшке, эх и выбрала, комичный Прохор Зыков и его недовольство от необходимости хоронить мертвых (черный юмор, но все равно смешной)...

Герои такие простые, казалось бы, и такие сложные. Бешеная страсть, так и не утихнувшая со временем у Григория и Аксиньи - для меня вот это, наверное, любовь, что бы ни говорили про Аксинью, гулящая там, негулящая, чужая жена, нечужая жена. Аксинья Астахова - красивая порочной красотой, из роковых женщин в моем представлении. И вся ее судьба - это просто одна болезненная тема, начиная с изнасилования отцом. И вот за то, что ее изнасиловал отец, ее муж Степан жестоко избил ее в первую брачную ночь, и впоследствии избивал ее до синевы еженедельно, типа "не девку взял". Тут у меня крышу снесло от ярости, я встала на ее сторону бесповоротно, хоть и наглая она.

Наталья - бесконечно влюбленная в Григория - мне и жаль ее и не жаль одновременно. Да, любила, да, всю жизнь, да, всю эту жизнь Григорий взял и слил из-за Аксиньи... но она сама ведь знала все и терпела. Это ли не "терпила"?
Григорий - самый трудный в оценке для меня персонаж. Или нет. Дали б ему Аксинью и без войны - и прожил бы счастливую жизнь мужик, он ведь так и хотел. Но война, и обычаи, и родительская семья... и нет у мужика счастья. Всех потерял, и нелюбимую жену, и любимую женщину, и родителей, детей. Почему-то за Полюшку мне обиднее всего было, две сухих строчки, как будто и не было девчонки никогда. Эх. А еще они тифом болеют бесконечно по кругу. На самом деле за всех обидно было, за всех Полюшек, умерших самих, Ильиничных, Лукиничных, потерявших сыновей, Пантелеев, потерявших привычный уклад жизни, Мишаток, так рано наблюдавших слишком много смертей. До слез обидно, до жути. Как по мне - про войну - это самые жуткие ужастики из всех книг, что там зомби.

В данном сборнике содержатся ранние рассказы выдающегося русского писателя и будущего лауреата Нобелевской премии, но все их объединяет большая серьёзная и кровавая тема Гражданской войны, развернувшейся в двадцатые годы прошлого века, в которой малая родина Михаила Александровича стала одной из масштабных арен кровопролития, на мой взгляд.

Давненько я не читала книгу, чтобы с первых строк на тебя наваливался настоящий и беспросветный мрак крови, людской жестокости, убийств, страданий и истязаний человека человеком. Тут практически в каждом рассказе убийство, когда в качестве его орудия идёт всё, что под руку попадётся: ружья, топоры, вилы в бок, затаптывание обезумевшей от крови и насилия толпой, растерзание в стремлении доказать свою силу и превосходство, уродование и кромсание без жалости уже мертвых тел противника.

Тут рука об руку с кровью и жестокостью ходят голод и безразличие к чужому страданию, даже дети зачастую не могут рассчитывать на сочувствие и участие чужих людей. Война не щадит никого: ни женщин, ни детей, ни стариков и каждому, оказавшемуся втянутым в эту кровавую круговерть постоянно приходилось балансировать на грани, принимая порой жуткие в своей обыденности решения или до конца стоя за правду, которую раз и навсегда выбрал для себя.

От писательского умения и таланта писать остро и ёмко, на пределе эмоций, зачастую на противопоставлении человеческой жестокости и природной красоты и умиротворения, многое пробирает до дрожи, задевает за живое, чувствуется, что написанное отнюдь не авторская выдумка, а то, с чем он был действительно знаком, что волновало и тревожило, жизненная правда и боль.
Написанное удивительным сочным языком, присущим писателю, с особым донским говором, навряд ли книга может кого-то оставить равнодушным.

Ах, ну как? Роман Михаил Шолохов - Тихий Дон. В 4-х книгах входит в мой топ любимейших романов. Я обожаю это произведение. Это искусство! А Михаил Шолохов - Поднятая целина в сравнении - слабее. Конечно я преувеличиваю. Просто романы разные по смыслу ...
Само собой разумеется я оцениваю роман как исторически очень важное произведение. Описания русской жизни, первых шагов комунизма в глубинке, и какие описания, каждое слово в романе сразу встаёт перед нами картинкой. Насколько изысканно прописана каждая деталь в жизни людей русской деревеньки. Какие яркие харакеры, какие неподдельные эмоции. Как мастерски автору удалось передать всё что происходило почти век назад и так что при прочтении даже чувствуешь запахи или слышишь звуки...
А ещё я испытываю настоящую зависть, вот ведь люди верили абсолютно, жизнь отдавали за вою веру и идеалогию, а сейчас кто пойдёт за идею на смерть? Конечно, спорный вопрос когда правильнее сейчас или тогда? и ещё более спорный вопрос а стоило ли умирать, то? Но эти сомнения всегда видны только по прошествии лет или веков... Но произведения остаются. И из них мы можем почерпнуть настоящие мысли людей- героев прошлого. Немного сумбурно, но не знаю как лучше сформулировать именно то, что в душе после знакомства с этим произведением.

Не буду спорить произведение великое, но после гениального бурного Михаил Шолохов - Тихий Дон. В 4-х книгах мне лично показалось более сухим что-ли...

Если у вас на книжной полке пылятся книги на модные нынче темы "Построения себя как личности" на разные лады - выкиньте их все на помойку и купите «Судьбу человека».
Он пережил все: войну, плен, потерю самых родных людей. Но вместо того, чтобы обвинять судьбу за все, что ему пришлось вытерпеть – он отдает. Отдает свое тепло, свою любовь и заботу тому, кто так в этом нуждается! Может быть вместо постижения науки успеха за сколько-нибудь дней или скачка по карьерной лестнице за сколько-нибудь прыжков стоит найти человека, который в тебе нуждается?
Не хочу много писать об этой книге. Она удивительна!

Так и прожил десять лет и не заметил, как они прошли. Прошли как будто во сне. Да что десять лет! Спроси у любого пожилого человека, приметил он, как жизнь прожил? Ни черта он не приметил! Прошлое — вот как та дальняя степь в дымке. Утром я шел по ней, все было ясно кругом, а отшагал двадцать километров, и вот уже затянула степь дымка, и отсюда уже не отличишь лес от бурьяна, пашню от травокоса…

Спешите жить!

Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней.

А. Блок, «Коршун», 1916

Вот, казалось бы, так ли уж важно, как называются улицы? А сколько копий ломают в борьбе за или против имен для мостов и улиц, молодые режимы первым делом пытаются карту переназвать, заменить. И для новых поколений реально именно это, новое, которое уже успевает стать старым. Про Сакко и Ванцетти мы уже как-то говорили, а вот, например, центральная улица моего родного города – Интернациональная (думаю, еще с довоенных времен), а рядом две улицы, названные в честь двух активистов, зверски убитых бандитами/повстанцами во время Гражданской (выколотые глаза, вырезанные звезды и прочий привычный арсенал). В одну из своих школ я ходил по обеим, сначала по Лотикова, потом сворачиваешь на Евдокимова, потом налево на Сакко и Ванцетти, потом в нычку и у школы.

Признаюсь, я не был готов к уровню зверства в «Донских рассказах». Нет, конечно, некоторые я читал, по некоторым сняты фильмы, которые я видел, ту же «Донскую повесть». Но в концентрированном виде это все ужасно – смерть от голода, убийства соседских детей, пытающихся хоть что-то съесть, семейная резня (чаще всего поколенческая), убийства в степи, вилы, топоры, приклады, штыки, пули. И просто ноги и руки, затаптывание, убийство неугодных толпой, кровавая круговая порука. Казаки, иногородние, красные, махновцы, банды, возвращенцы из эмиграции. И снова кровь, кровь, кровь.

Шолохов пытается быть оптимистичным, вытаскивает комсомольцев на первый план, мол – они островок нового мира среди сельскохозяйственного зверства, но сам чаще всего убивает главных героев, то бандой, то родными. Мрак накатывает, накрывает все, оставляя только страх разбиваемого стекла и винтовочного ствола в окно, неожиданной погони в открытой степи, удара колом у ворот в темени. И здесь Шолохов демонстрирует то, что потом станет центральным сюжетным ходом «Поднятой целины», пусть в наметках, но все узнаваемо. Рассказ о паромщике композиционно напоминает «Судьбу человека», тоже рассказ на переправе, но как жесток этот рассказ, как пугает отцом, убившем двух сыновей как будто бы ради пяти других детей.

Когда-то «Конармия» показалась мне хлесткой и жестокой. Да, там трупов, мертвяков даже хватает, и с кровью все в ажуре. Но там есть какая-то песня, что-то иное, у Шолохова только крошево. Крошево или спонтанное, как убивают толпой заподозренных в связях с красными, и методичное, как в «Жеребенке», где офицер дожидается, когда красный боец спасет стригунка, а потом бойца продырявливает. Или вот этот саспенс, что в твоем «Мертвеце» Джармуша, когда кто-то уже стреляет, время замирает и один из героев наблюдает, как остальные вскидывают винтовки, открывают кобуру, а пули уже летят и делают дырки в живых людях.

Нет, Шолохов пытается улыбнуться, что в рассказе о бабьем бунте, что в скетче о донском продкомиссаре, ищущим свое советское учреждение от Царицына до Ростова. Но и усмехнешься лишь на миг, краткий, до очередных вил в сердце.

Вот ведь художественная литература, fiction же, а без нее сухие строчки Холквиста останутся сухими строчками о зерне и продразвёрстке, о восстаниях и выборах, о теориях и практике социалистического строительства.

Поражает, конечно, как мало изменилось после революции и до коллективизации. Батраки, бесконтрольность, полное отсутствие советской власти и карательных органов на местах. Бывшие бойцы Красной Армии, скрипящие зубами и отрабатывающие взятое в долг у кулака зерно, председатели из родственников кулаков (т.е. умелое использование имеющихся возможностей в своих целях), забастовки батраков.

И все это удивительным шолоховским языком, смачным, напористым, живым. Задела меня эта книга, глубоко задела.

Перед тем, как приступить к чтению новой фундаментальной книги Захара Прилепина о жизни и творчестве Шолохова, в качестве подготовки к ней решил перечитать сочинения самого Михаила Александровича. «Тихий Дон» уже читан-перечитан, любимая экранизация 2015 года смотрена-пересмотрена, поэтому продолжил знакомство с творчеством автора его «Донскими рассказами», впервые опубликованными почти сто лет назад. Эти новеллы являются своего рода пробой пера перед «Тихим Доном», — здесь можно подметить схожие сюжетные ходы, характеры, знакомые имена и фамилии. Да и центральная тема та же — «раскол стариков (казаков) с сыновьями, борьба нового, рождающегося в муках, с отживающим прошлым».

Аннотация к сборнику гласит: «События в этих новеллах могут быть спроецированы на всю Россию — война обнажает чувства, именно в такое кровавое время, когда стираются границы дозволенного, яснее становится, кто смог сохранить достоинство и остаться Человеком, а кто нет». Поэтому «Донские рассказы» звучат очень актуально и в наши дни, как и слова Шолохова, на вопрос о примерных сроках окончания Гражданской войны в России отвечавшего: «А кто сказал, что она закончилась?»

В книге есть как шутливые, юморные, так и трагические, по-настоящему пугающие, жуткие рассказы, хотя последних, конечно же, гораздо больше. Для себя выделил семь произведений, к которым невольно возвращался несколько раз, перечитывая их снова и снова: «Алёшкино сердце», «Нахалёнок», «Кривая стёжка», «Двухмужняя», «Обида», «Червоточина» и «Чужая кровь». Каждая зарисовка с первых строк захватывает своим динамичным сюжетом, неповторимым казачьим колоритом, которым раз и навсегда влюбляют в себя шолоховские тексты, берущим за душу психологизмом — остаться равнодушным здесь невозможно.

В предисловии к первому изданию сборника очень точно это подметил писатель Александр Серафимович: «Просто, ярко и рассказываемое чувствуешь — перед глазами стоит. Образный язык, тот цветной язык, которым говорит казачество. Сжато, и эта сжатость полна жизни, напряжения и правды. Чувство меры в острых моментах, оттого они пронизывают. Огромное знание того, о чём рассказывает. Тонкий схватывающий глаз. Умение выбирать из многих признаков наихарактернейшие». Я же с творчеством М. А. Шолохова не прощаюсь — впереди многообещающая «Поднятая целина», до которой наконец-то дошла очередь в моих читательских планах на следующий год.

Тяжело писать рецензию на такое масштабное произведение. Коротко опишу в чём смысл, не касаясь личных отношений героев.
В станице Вешенской есть хутор Татарский. Издавна проживает там семейство Мелеховых. Ильинична, Пантелей Прокофьевич, их дети - Пётр, Григорий и Дуняшка, и жена старшего сына - Дарья. Счастливо жили, работали в поле и не знали бед. Да только началась первая мировая и казаков отправили на фронт. Долго воевали они на чужбине. Истосковались по родным краям и семьям. Надоела им эта война. А тут ещё и волнения в родных краях. Тяжело стало жить в России и произошла революция. Раскололся народ. Кто за монархию, кто за Советскую власть. Вернулись казаки в родные края, и часть примкнули к красным, часть к белым, а кто и дома отсиживался. По большому счёты не хотели казаки ни Советской власти, ни Царя. Вот и воевали за свою землю. Оттеснят противника и бросают фронт. Расходятся по своим домам. Не было дисциплины и хорошей организации.