– Всё через «паснет». В любую точку земли вас доставят в течение часа. Есть, правда, и индивидуальные эфиролёты. Они работают от солнечной энергии, а передвигаются над землёй с помощью радиоволн.

– А аварии бывают? Сталкиваются? – поинтересовался Дима, он прямо превратился в вопросник.

– Нет, что вы! – рассмеялся Яр. – Они не могут столкнуться. Логистика такова, что они пролетают мимо друг друга даже на расстоянии нескольких миллиметров, но прикоснуться друг к другу не могут. Ими управляет искусственный интеллект. В двадцать восьмом-двадцать девятом веке ещё случались мелкие недоразумения, но теперь это в прошлом. В принципе, сейчас на земле индивидуальный транспорт не нужен. Смысла в нём нет. Ты вызываешь капсулу на такое количество человек, на какое тебе необходимо, она стыкуется прямо к твоему жилищу, дальше ты выбираешь пункт назначения, и через несколько минут вы на орбите. А ещё через несколько минут космолифт вас спускает к тому месту, куда вы запланировали прибыть. Какие проблемы? Зачем индивидуальный транспорт? Им пользуются государственные деятели, курьеры, дипломаты, жители Марса, Луны и так далее.

– Жители Марса? – Дмитрий раскрыл рот. – Вот это да! На Марсе есть жизнь?

– Да уж давно, мы ещё в двадцать четвёртом веке построили там поселения, как на Луне.

– И на луне? Вот это да! А вы были на Марсе? – спросил Дима.

– Я там работаю, – улыбнулся Яр. – Месяц тружусь на Марсе, потом улетаю и месяц отдыхаю на Земле.

– Здорово! А я могу туда попасть? – неожиданно спросил Дима.

– Конечно, туда можно слетать по туристической карте, – сказал Яр и, вздохнув, добавил: – Только сначала нужно отсюда выбраться.

– Да выберемся, – рассмеялся Дмитрий. – Раз уж проснулись, теперь выберемся.

– А сколько сейчас по времени добираетесь до Марса? – спросил Кирилл Андреевич.

– Есть два вида транспорта, – пояснил Яр, – коммерческий и рабочий…

– Ну, коммерческий, конечно, намного быстрее, – язвительно произнёс профессор.

– Нет, наоборот, – улыбнулся Яр, – коммерческий летит неделю, это туристы, а рабочий – трое земных суток. Я заметил ваш сарказм, коллега, но сейчас у нас на планете всё подчинено в первую очередь целесообразности. Турист отдыхает, а «марсиане» (так мы называем тех, кто трудится на марсе), работают на благо планеты, на благо нашего континента.

– А что значит, на благо континента? – спросил профессор. – Континент – это…

– Это отдельное государство, их теперь на планете пять: наше, Северная Америка, Южная, Австралия и Африка.

– Но вы говорите по-русски, это значит…

– Это значит, что у нас теперь на континенте два государственных языка – Русский и Китайский.

– А как же остальные? – удивился профессор. – Английский, немецкий, итальянский, французский и другие?

– Все сохранены, но они являются региональными языками,– ответил Яр. – А бывший материк Евразия теперь называется Росазия.

– Удивительно, – покачал головой Кирилл Андреевич. – Просто удивительно. В наше время тёмные силы пытались расчленить Россию на мелкие государства, посеять рознь между народами. Значит, сделать это никому не удалось?

– Не удалось! Я не историк, конечно, но у меня здесь много информации… – сказал Яр и постучал себя по голове.

– Да, кстати, – профессор указал на лоб Ярослава, – а что это за анализатор памяти, можете пояснить? А то по вашим законам тридцать первого века вы нас даже в преступники записали.

– Да, сейчас запрещено жить на планете без анализатора. Это не только дополнительный объём памяти, но и индивидуальный аналитический центр.

– Что-то вроде дополнительных мозгов? – спросил профессор.

– Можно и так сказать, – улыбнулся Яр и добавил: – Но самое главное – это ещё и детектор узнаваемости.

– Неужели человек не может без этого обойтись? – задумчиво произнёс Кирилл Андреевич.

– Да, – утвердительно ответил Яр. – Дело в том, что наш мозг не может претендовать на право истины с первого взгляда, поскольку эволюция создала его несовершенным, то есть как бы в спешке, не учитывая реалий и интерпретаций космического бытия. Наш мозг не способен сразу понимать законы всего мироздания. Именно поэтому после войны в двадцать пятом веке с инопланетянами, внедрение анализатора в мозг человека стало обязательным для всех землян. Это своего рода мощнейший компьютер, дополнительная память, или, как вы выразились, дополнительные мозги, способность анализировать ситуацию, мгновенное распознание чужепланетца. Почему я и удивился, встретив вас…

– Вы нас приняли за инопланетян? – рассмеялся Дима.

– Да, – подтвердил Яр, – поскольку сейчас на планете вы не встретите землянина без анализатора памяти. Его встраивают в мозг при рождении каждого ребёнка. Это ещё и электронное удостоверение личности, вся родословная человека, его профессиональная принадлежность и так далее.

– То есть все под колпаком государства, – произнёс профессор с сарказмом и тяжело вздохнул.

– Нет-нет, государство в личную жизнь человека без надобности не вмешивается…

– Без надобности.., – усмехнулся Кирилл Андреевич. – В этом и есть подвох…

– Никакого подвоха, – возразил Яр, – у нас очень развита судебная система. Только суд может дать добро на проверку вашей памяти, но для этого нужны очень и очень веские основания. То есть, если вас заподозрили в совершении тяжкого преступления.

– Что это за преступления? – спросил профессор.

– В основном убийство, государственная и планетарная измена.

– Значит, люди продолжают убивать и предавать? – покачал головой профессор.

– К сожалению, да, – сказал Яр. – Наверное, это искоренить невозможно. Люди передвигались на лошадях, затем на автомобилях, теперь на эфиролётах, но в личной жизни ничего не изменилось, они всё так же влюбляются, ревнуют, изменяют, ругаются, завидуют, предают, мстят и так далее. Здесь мы бессильны. Когда на нас напали инопланетяне, они как раз выдвинули нам всё это в качестве претензий и хотели нас изменить, сделать из нас своего рода роботов, правильных и послушных…

– Так не эти ли инопланетяне нас сюда забросили? – спросил Кирилл Андреевич.

– Я думаю, нет. Это какой-то другой гипер-разум. Еще в ваше время ученые начали изучать звезду Сириус. Вы наверняка знаете о ней. Однако, в двадцать первом столетии не хватало технических возможностей для ее подробного изучения. В наше же время космо-беспилотники стали совершать экспедиции далеко за пределы солнечной системы.

– Даже так? – удивленно спросил Кирилл Андреевич, – в двадцать первом веке это казалось неосуществимым.

– Благодаря этому, – продолжил Яр, – были обнаружены на орбите Сириуса разные планеты. Помимо этого, наши беспилотники стали получать различные сигналы. Но даже мы в тридцать первом веке не могли их расшифровать и изучить. А в последнее время мы стали догадываться, что за нами кто-то следит из космоса. Мы применили все наши возможности обнаружения объектов, но никак не могли понять кто это, но все же они оставляли следы: на орбите Земли мы постоянно находили космический мусор непонятного для нас происхождения. Более того, во все века бесследно и при странных обстоятельствах исчезали люди. Теперь вот становится ясно, где они все… и мы в том числе оказались.

– Вы думаете, здесь хранятся те, кто пропал без вести?

– Подозреваю, что так, – кивнул Яр. – Не все, конечно, но есть и такие.

– Но у вас же этот, как его… микрокомп в голове,– сказал Дмитрий. – Вас должны были засечь какие-то приборы. Как же вас похитили?

– Хм, «как». «Должны были». В заархивированном виде анализатор не действует.

– У меня в голове не укладывается, – сказал профессор, – как можно сжать живое существо до таких размеров, а потом его оживить? Уму непостижимо!

– А вы попробуйте Матвею объяснить, что такое аэродинамика, и почему многотонный металлический самолёт в двадцать первом веке летал по небу и не падал на землю, – рассмеялся Ярослав.

– И то верно! – согласился Кирилл Андреевич.

Неподалёку раздался смех, к собеседникам приближались Мария и Алексей. Он что-то ей рассказывал, та звонко смеялась. Увидев Профессора и Дмитрия с Яром, парень с девушкой пояснили, что их сюда привела жажда.

– Вы пили сырую воду прямо из реки? – удивилась Маша.

– А что делать? – пожал плечами Кирилл Андреевич, – Самоваров нам в пещеру никто не завозил.

– Не представляю, как же её пить? – скрестила руки на груди Маша и, вдруг заметив, что её пудель набросился на воду, закричала: – Тоша, фу! Фу, собака! Что ты делаешь? А вдруг заболеешь?

– Ну, что ты ему фукаешь, – махнул рукой Лёха. – Пусть попьёт.

– Не представляю, чем мне его кормить? – закатила глаза Мария.

– Ты подумай, сначала, что ты сама будешь есть, а она о пуделе беспокоится, – съязвил Лёха.

– Мне не привыкать, – хихикнула Маша, – я могу три дня ничего не есть, жить на одной воде. А вот как быть с Тошей, даже не знаю.

– То есть ты думаешь, что мы провалялись здесь тысячу лет, а теперь за три дня решим вопрос и разъедемся по домам? – язвительно спросил Алексей.

– Ну, так мы же проснулись? – резонно заметила Маша. – Что нам тут теперь делать?

– И твои предложения? – Москворецкий в упор уставился на девушку.

– Найти людей и… ехать домой, – сказала Мария.

– А где наши дома? Кто нас ждёт? – нахмурился Лёха. – И ещё вопроси: ехать, извини, на чём? На разноцветных оленях?

– Обратимся в полицию, объясним, так, мол, и так, нас похитили, а теперь вот мы нашлись. У меня, кстати, и паспорт с собой. Даже два – ещё и заграничный, мне недавно выдали на десять лет.

– Ага, как найдёмся, смотаемся в Гоа, – съехидничал Лёха. – Не против?

– Почему в Гоа? – насупилась Мария. – Может, у них другие курорты есть? И вообще, если честно, я не верю во все эти тридцать первые века и так далее. Мне кажется, я этого Ярика видела в турфирме. Вот увидишь, это просто мой «экстрим-тур». Не зря же я пять тысяч долларов заплатила.

– А что это у тебя за телефон? – заметив в руке Марии трубку, спросил Алексей и протянул руку, – дай взгляну.

– Это смартфон, – сказала Мария.

Алексей покрутил его в руке и с удивлением спросил:

– А почему он без кнопок? Как же с него звонить?

– Ха! – ехидно произнесла Мария. – Лёша, какой ты дикий! Тут же сенсорный экран.

– Сама ты дикая, – возмутился Лёха, – сказано же я сплю с 1997 года. Чего ты выпендриваешься?

– Да шучу я, Лёшенька, – рассмеялась Маша. – Ну, тут прямо на монитор нужно давить, кнопки виртуальные. Понимаешь?

– Понимаю. Так сразу и объясни…

Лёха задумался. Затем отошёл к дереву, сел под него и закрыл глаза. Мария долго ходила по берегу, в конце концов, тоже напилась воды из реки с помощью ладоней. Через некоторое время сюда подтянулись и Трухин с Матвеем. Все хотели не только пить, но и есть. Матвей приступил к рыбной ловле. Остальные стали за ним наблюдать. И вдруг профессор громко рассмеялся:

– Вот уж воистину говорят: один с сошкой, семеро с ложкой.

– У нас чуть по-другому, – поправил Лёха, – один с удочкой, шестеро с ложкой.

– Ничего не по-другому, – возразила Мария, – нас как раз семеро!

– Семеро, но Матвей-то с сошкой! – сказал Лёха.

– Да, Матвей с сошкой, но нас-то семеро с Тошкой.

Услышав рифму, все дружно рассмеялись, а Дмитрий повторил только что родившуюся новую пословицу:

– Матвей с сошкой, а нас семеро с Тошкой.

– Смех смехом, – сказал профессор, – а нам нужно подумать и о ночлеге, и об ужине. Да и о завтраке не мешало бы. Сегодня уже бессмысленно отправляться на поиски братьев по разуму, во-первых, вечереет, а во-вторых, посмотрите, как небо заволокло, по-моему, собирается дождь.

– Я не могу понять одного, – развёл руками Ярослав, – почему у меня нет связи с космосом. Это настолько невероятно, я даже не знаю, что и думать.

– Твой чип не работает? – поинтересовался Котуков.

– Работает, но в автономном режиме, то есть от энергии моего тела. Но это не главное. Вы же тоже живёте без этого устройства. Оно мне позволяет понимать и говорить на любом языке или адаптировать свою русскую речь к любому столетию, я могу по памяти прочесть любое произведение от древних времён до современных авторов, но без связи с «паснетом», я не могу ни с кем общаться. Даже не представляю, в каком месте мы сейчас находимся. Навигационная система отключена, связи с орбитой нет. Это очень всё странно. Этого просто не может быть.

– Не может быть, но ведь есть, – уныло усмехнулся Дмитрий.

– Не понимаю, что происходит! – ответил Яр. – Я живу в тридцать первом веке и такое…

– Теперь не имеет значения, кто в каком жил веке, друзья, – Кирилл Андреевич, встал и начал прохаживаться. – Мы все оказались в равных условиях. Связи с внешним миром нет, людей рядом с нами не наблюдается, нас семеро человек плюс собака, мы должны позаботиться о том, как нам здесь выжить. И начинать мы должны прямо сейчас. Первое, нужно заготовить дрова, ночью в пещере может быть прохладно, а пледов, одеял, и матрасов нам тут никто не приготовил. Выход один: развести костёр и поддерживать огонь до утра. Кроме того, нужно собрать побольше камней и на ночь загородить вход, чтобы избежать встречи с местными любителями полакомиться человечинкой.

– Господи, боже мой! – вздрогнула Мария, – Какие ужасы вы говорите, Кирилл Андреевич, у меня аж мороз по коже.

– Простите Мария, но сейчас нам не до сантиментов, мы сегодня видели непонятного «оленя», а кто нам даст гарантию, что к нам ночью не пожалует какой-нибудь медведь или лев. Всё может быть! Не молчите, предлагайте свои варианты решения различных вопросов. Я не преувеличиваю, ситуация более чем серьёзная. Проблема в том, что о нас никто не знает. Как минимум мы пролежали здесь около тысячи лет, и никто не пришёл, не поинтересовался, что это за колбочки такие тут стоят. Если бы о нас знали, мы бы все уже давно проснулись и прожили бы свои жизни. Но так вот получилось, что нам предстоит жить всем вместе сегодня и здесь. Думайте, друзья. Усиленно думайте!

Подошёл Лёха и, указывая рукой в сторону пещеры, сказал:

– Взгляните, туда! Ничего не напоминает? Только посмотрите внимательно! Я когда в армии служил, у нас так снаружи выглядело овощехранилище.

– Очень меткое сравнение, – согласился Кирилл Андреевич, кивая головой. – Впрочем, нас здесь и хранили, словно овощи. Только в капсулах.

– Вот-вот! Мне эта мысль не даёт покоя, – сказал Алексей. – Кто и для чего нас тут столько лет хранил? Кому мы понадобились, да ещё в законсервированном виде? Типа огурчики-помидорчики в банках.

– Зато прожил тысячу лет! – усмехнулся и произнёс с сарказмом в голосе Кирилл Андреевич.

– Если честно, меня это как-то не радует, – вздохнул Лёха, – во-первых, не прожил, а проспал. Ну, как это так? Проспать всю жизнь в какой-то яме. А во-вторых, что это такое? – Он раскинул руки и сделал оборот на триста шестьдесят градусов. – Где наша жизнь? Здесь? С этими, – он кивнул в сторону кустов, – четырехглазыми кракозябрами? Эх, – тяжело вздохнул Лёха и, махнув рукой, добавил, – да ладно, переживём. Что теперь хныкать?

В небе раздался гром, сверкнула молния. Все, кроме Матвея, поторопились в укрытие. Мужик, не обращая внимания на небесные проделки, продолжил рыбачить.

Глава 3

Огонь добыли относительно скоро. Помог сибиряк Николай Борисович Трухин. Оказывается, когда он ещё был студентом, с однокашниками любил ходить в походы. В одном из таких походов, они заблудились. Два дня плутали по лесу и лишь на третьи сутки случайно вышли на охотничий домик глубоко в тайге. На их счастье там оказались охотники. Один из них научил студента Трухина, как развести огонь в экстремальных условиях, то есть без спичек и зажигалок. Таких способов, оказалось несколько.

Николай Борисович кряхтел, лохматил листья, тёр об камень какой-то высохший сук, дул на листья, потом снова усиленно тёр, что-то приговаривая. Вскоре раздался радостный крик и аплодисменты, когда появились первые, ещё совсем маленькие сине-розовые язычки пламени. Все подходили к Трухину и пожимали ему руку. Он улыбался и со словами благодарности даже кланялся. Подошёл и Лёха.

– Красавец, Коля, – он крепко пожал руку делегату и похлопал его по плечу. – Теперь я вижу, что ты настоящий большевик: «из искры возгорится пламя!» Правильно говорю?

– Так точно! – довольно улыбнулся Трухин.

– Теперь осталось дождаться твоего «холопа», и пожарим рыбки, если, конечно, что-то уловит, как он говорит.

– Алексей, ну что вы такое говорите? – смутился Трухин. – Какой ещё мой холоп. У человека просто нарушена психика и…

– Стоп! – Лёха выставил вперёд руку. – Ты это сейчас серьёзно говоришь?

– Вполне! – кивнул Николай Борисович.

– То есть ты так и не понял, что случилось? – нахмурив брови, спросил Алексей.

– Понимаете, в чём дело, – откашлявшись в кулак, начал Трухин, – я материалист, диалектик, так сказать, марксист-ленинист, а у нас с этим строго! Мы не верим во все эти сказочки про бога, про…

– А бог-то тут при чём? – усмехнулся Лёха. – Мы же не о религии сейчас говорим, дескать, прибыли к вратам рая и ждём своей участи.

– Понимаю, – сказал Трухин, – но вы сами верите в то, что человек может проспать тысячу лет? Вы видели египетские мумии?

– Да ну тебя, – махнул рукой Лёха. – Сравнил нас с мумиями. Мы же не как мумии хранились, послушай, что Ярополк рассказывает.

– Ярослав, – улыбнувшись, поправил Трухин. – Ярославом его зовут.

– Ну, Ярослав, какая разница, кратко ведь одно и тоже: Яр.

– Честно говоря, – Николай Борисович перешёл на шёпот и приблизился к Лёхе вплотную, – я не верю во всё это. Мне кажется, здесь замешана Мария Николаевна. Вы же слышали, что она рассказывала о какой-то путёвке? Скорее всего, она попала под чьё-то буржуазное влияние, кто-то запудрил девчонке мозги…

– Ты чего? – раскрыл рот Лёха.

– Да-да-да! – Трухин схватил Москворецкого за пуговицу и начал её крутить. – В Москве очень много иностранных агентов. Они идут на разные хитрости, чтобы…

– Ты что делаешь? – Лёха отстранил руку Трухина от своего пиджака, – ты мне пуговицу оторвёшь.

– Извините, Алексей, это я от волнения, – сказал Трухин, – так вот, чтобы сбить с толку советского человека, агенты…

– Товарищ делегат, – ухмыльнулся Алексей, – ты знаешь, когда человек умирает, он не знает, а другим трудно.

– Согласен, – кивнул Трухин и удивлённо спросил: – А вы это к чему?