Глава 2. Питерский дядюшка

Утро под стук колес началось как обычно с проводника, будившего пассажиров за час до прибытия. Поезд к тому моменту уже проскочил Малую Вишеру, пронесся по мосту над Волховом и приближался к Чудову. За окном мелькали все те же поля и перелески, но уже с шаровидными ивами по берегам речек, акварельной прозрачностью пейзажей и легким привкусом в воздухе близкой Балтики. Легкий на подъем Тимофей подхватил полотенце и отправился умываться. А Сергей, в голове которого еще крутились остатки странного сна про «Аврору», долго потягивался, насколько это вообще было возможно в купе, зевал, тряс головой, но в итоге очухался и вышел в коридор, поглядывая в сторону туалета, где уже собралась коротенькая очередь. К моменту, когда поезд начал тормозить у Московского вокзала, оба они уже выпили по утреннему стакану чая и были готовы к дальнейшим событиям. А поскольку ни тот, ни другой не храпел, то можно сказать, даже выспались.

Пропустив перед собой большую часть пассажиров, они вышли из вагона и сразу заприметили разглядывавшего приехавших парня среднего роста с коротко стрижеными темными волнистыми волосами и во вполне официальном пиджаке с галстуком. Парень, в свою очередь, безошибочно остановил взгляд на них:

– Господа Волков и Путников, если я не ошибаюсь? С приездом в наш город!

– А Вы, по-видимому, Порфирий Радищев! – улыбнулся в ответ Сергей, протягивая ему руку, – Можете называть меня просто Сергеем.

– Тимофей! – представился Странник, здороваясь в свою очередь.

Подхватив саквояжи, они пошли вслед за Радищевым на вокзальную площадь, с интересом оглядываясь по сторонам. Вокзал оказался очень похожим на тот, что находился в их Ленинграде, тоже двухэтажный, с башенкой посередине, разве что зеленого, а не желтого цвета. И площадь, где пересекались те же Невский и Лиговский проспекты называлась не Восстания, а просто Московской, без затей. Гранитный обелиск посередине отсутствовал, а вместо него высился памятник кому-то из царей, что было неудивительно – войны в нашем понимании здесь ведь так и не случилось. А привычный круглый павильон станции метро оказался наоборот, угловатым, чем-то слегка похожим на «Арбатскую» первой очереди в Москве. Местный колорит чувствовался и в автомобильном потоке, объезжающем площадь по кругу. Если в Москве улицы заполняли всё больше шустрые «МЗМА» и вальяжные нижегородские «Новики», на которых любило раскатывать разнокалиберное начальство, население Петрограда патриотично ездило на местных «Питерах» производства Путиловского завода, а роскошью здесь считался достаточно редкий «Руссо-Балт». Вот и сейчас Порфирий подвел их вместительному универсалу «Питер-Турист» песочного цвета, в котором легко устроились и гости, и их багаж. Лихо развернувшись на площади, он покатил по Невскому в сторону Охты, но быстро свернул куда-то налево во дворы к трехэтажному дому старой постройки.

– Да, тут до служебной квартиры от вокзала всего десять минут пешком, специально именно здесь купили, – кивнул Порфирий, отвечая на молчаливое удивление гостей, – Но не тащить же вам багаж в руках. Тем более, мы не знали, сколько и чего вы с собой привезете.

Вылезший из машины Тимофей уставился на соседний дом, пытаясь сопоставить его с горизонталями и вертикалями окружающих зданий. Казалось бы, четыре этажа, один подъезд с парой окон по бокам (ой, простите – парадная…), но что-то с ним было не так.

– Ага, перекосило его, – Порфирий проследил за его взглядом, – Раньше не особо было видно, а теперь все замечать стали. Видимо, с фундаментом не угадали, или украли больше дозволенного, когда строили. Вот его грунтовые воды и подточили. Лет сто простоял, тем не менее.

– Как же в нем люди живут? – спросил Волков.

– Никак, выселили всех давно. Его вообще скоро снесут, так что любуйтесь местной достопримечательностью, пока еще стоит.

Порфирий отпер ключом дверь подъезда, и они поднялись по темной лестнице со стертыми ступенями на второй этаж, где вдоль небольшой галерейки располагались двери квартир. Пока он звенел ключами, открывая квартиру, Волков остановился на последней ступеньке, прислушиваясь к своим ощущениям. Пустая улица, черная машина наподобие «эмки», какие-то люди, то ли в длинных пальто, то ли в шинелях возле нее… Эх, нет с нами больше Юры, тот такие штучки моментально разгадывал. Спросить бы Порфирия, да только о чем? Не случилось ли тут когда-нибудь чего-нибудь? Решит, что москвичи точно тронутые…

– Ты чего там? Увидел чего? – окликнул его из дверей квартиры Тимофей, на всякий случай обводя взглядом этаж, окно на улицу и уходящую вверх лестницу.

– Да, ерунда. К делу отношения не имеет.

Сергей подхватил свою дорожную сумку и тоже вошел в квартиру.

Внутри обнаружились холл, две комнаты, кухня с круглым столом, газовой плитой и холодильником, а также ванная и туалет почему-то в противоположных концах квартиры. Но в общем-то, вкупе со старой массивной мебелью и высокими потолками смотрелось вполне уютно. Порфирий говорил, стоя посередине холла и подкрепляя слова широкими жестами:

– Вот вам два комплекта ключей, постельное белье в шкафу, в холодильнике есть яйца, колбаса и сыр. Булка, как ей и полагается, в хлебнице. Пимен Никифорович приедет во второй половине дня, так что до этого часа я полностью в вашем распоряжении. Какие будут указания?

– Встреча на сегодня назначена? – уточнил Волков.

– Да, он сказал, что до следующего вторника, учитывая все обстоятельства, тянуть не стоит.

– Значит, прямо сейчас на разведку и съездим. Кабак «Пьяный матрос» на Каменном острове знаешь?

Порфирий озадаченно уставился на него, потом почесал голову и неуверенно сказал:

– Кажется, знаю. Вернее, вывеску я точно такую где-то видел. Это же на Малом проспекте, да?

– Тебе виднее. Мы там кроме названия ничего не знаем.

– Ладно, у меня в машине атлас города есть, там посмотрю.

Когда они снова уселись в машину, Порфирий выудил из бардачка пухлую книжку с корабликом на обложке, долго листал ее, хмыкал, но в итоге удовлетворенно кивнул и уверенно порулил по Невскому в центр.

Невский проспект выглядел вполне знакомо, с его невысокими домами, гремящими трамваями незнакомого вида, конями на мосту через Фонтанку (кажется, назывался он здесь как-то иначе) и золотым шпилем Адмиралтейства вдали. Отличия все же были, и москвичи слега подталкивали друг друга локтями, указывая кивками на замеченные детали – в Ленинграде и тот и другой бывали не раз, так что несовпадения с Петроградом сразу бросались в глаза. Но, в общем и целом, стиль города был практически тот же, что в очередной раз наводило на мысль о том, что похожие условия дают похожий результат. Порфирий свернул направо на Садовую все с теми же трамваями, пару раз притормозил на светофорах, впереди показались Лебяжья канавка и Летний сад.

– А она за мной, за мной – по Садовой, по Сенной! – пробормотал Тимофей, глядя за окно.

– Сенная не здесь, это в обратную сторону, – уточнил Порфирий, на миг обернувшись к ним, – Нам что, туда нужно было? Давайте, я развернусь.

– Нет, не нужно, это я просто детскую книжку вспомнил. Там дело в Петрограде происходит.

Сергей согласно кивнул. Порфирий пожал плечами, «Мойдодыр» здесь был явно неизвестен.

Проехав Троицкий мост и дальше мимо мрачного вида крепости, машина углубилось в дебри района, называвшегося в Ленинграде Петроградской стороной, а здесь просто Каменноостровским. Проспекты именовались соответственно Каменноостровским, Большим и Малым, причем Малый определению проспекта соответствовал лишь условно, ввиду крайне невеликих ширины и протяженности. Вот на него в итоге и вырулил Порфирий, прижавшись ближе к обочине, сбавив скорость и пытаясь рассмотреть вывески на тянущихся однообразными кварталами домах. Искомое нашлось где-то в районе Бармалеевой улицы, и то, после того, как они проехали туда и обратно пару раз. Облегченно выдохнув, он хотел было припарковать машину тут же, но Тимофей тронул его за плечо и попросил проехать еще квартальчик вперед. Там москвичи вылезли на тротуар (бывший здесь, само собой, поребриком) а Порфирия попросили подождать в машине. Неспешным прогулочным шагом они вернулись к дверям заведения, над которым висела потрепанная непогодой вывеска с нарочито кривоватой надписью «Пьяный матрос» вкупе с нарисованным персонажем, удивительно напоминавшем моряка Попая с трубкой во рту и бутылкой чего-то крепкого в мускулистой руке. Чуть ниже к стене был прилеплен плакат, оповещавший, что весь месяц по вечерам будет выступать блюзовая группа из Твери.

– Хотя бы не скучно будет! – прокомментировал Сергей и хотел было толкнуть облупившуюся лакированную дверь, но вовремя заметил табличку «Закрыто до 10 утра», – What will we do with a drunken sailor?

– Early in the Morning! – закончил куплет старинной матросской песни Странник, глядя на часы, – Ещё полчаса до открытия, давай пока что квартал обойдем, что ли.

Они пошагали дальше, заглядывая в подворотни и понемногу выяснили, что зажатый между четырьмя улицами прямоугольник домов представлял внутри хитросплетение соединенных между собой дворов-колодцев, где-то вполне жилых, где-то замусоренных и безлюдных. Днем они выглядели безопасно, но что тут будет ночью, при свете немногочисленных окон, нетрудно было себе представить. Им даже удалось вполне безошибочно выйти к задней стене дома, где находился бар. Там имелось вполне приличное крылечко с навесом, вокруг которого стояли высокие круглые мусорные баки, судя по недостаточно густой вони пока еще пустые. За спиной остался проход в соседний двор, а слева виднелась арка на улицу. Окон в окружающих стенах было крайне немного, судя по запыленности они принадлежали в основном черным лестницам, что подтверждали и несколько обшарпанных дверей.

Вернувшись через арку на улицу, они обнаружили, что бар уже открыт, а значит можно зайти туда и осмотреться. Внутри обнаружилось не слишком большое помещение, где-то на десяток столиков, с длинной барной стойкой вдоль одной стены. У другой, дальней стены была устроена крохотная сцена, где видимо и должны были развлекать вечерних посетителей музыканты. На стенах висели видавшие виды штурвалы, черно-белые фотографии с кораблями в бурном море и увеличенные газетные вырезки под стеклом, явно повествующие о славных подвигах моряков.

Бармен в тельняшке занимался тем же, чем и все бармены, когда нет другого дела – протирал рюмки, и слегка оживился при виде посетителей.

– Что будете заказывать, господа? Еду придется подождать, но что-нибудь легкое на закуску собрать смогу. Хотите теплые бутерброды с ветчиной и сыром?

– Хотим, каждому по два! – закивал Странник, – А к ним… пива с утра, наверное, не очень… две больших чашки кофе можно сварить?

– Конечно можно.

Бармен нажал несколько кнопок на кофеварке, подставил чашки, и по залу поплыл аромат кофе. А пока жужжало и булькало, он ловко сложил между собой слои хлеба, сыра и ветчины и засунул их в гриль.

– Где у вас тут туалет? – спросил Сергей.

– В коридор, первая дверь направо. – махнул рукой бармен.

Сергей вышел через дверь возле сцены в узкий полутемный коридор, заставленный у одной стены ящиками и пивными кегами, заглянул сперва налево, где на кухне повар в высоком колпаке уже поставил на плиту какие-то кастрюльки, потом направо в не слишком блиставший чистотой туалет, и напоследок приоткрыл дверь в самом конце коридора, обозревая тот самый двор с мусорными баками у стен. В общем-то всё было понятно, поэтому он вернулся за столик, где перекусил вместе с Тимофеем немудренным завтраком. Потом они вернулись к машине, и Порфирий отвез их обратно в служебную квартиру. Теперь оставалось лишь немного отдохнуть, дождаться Пимена и ехать на встречу с его таинственным дядюшкой.