– Вот видишь, сколько условностей. Я подумал, да пошел за советом к Степанычу. А он сказал мне местных к делу не привлекать, но по возможности договориться с вами. Все расходы за счет конторы. Вы как с Тимофеем? Свободны?

– Ближайшую неделю – да. Но тебе же больше и не нужно? Или нужно?

– Вот бы мне знать. Через несколько дней нам отправят очень серьезный груз из Гамбурга, мне его придется сопровождать лично. То есть, вы прикроете нашу встречу с дядей, а если все пройдет нормально, то и всё. Или не всё. Там у меня неплохой паренек в заместителях, Порфирий Радищев, запиши себе. Если что, он всё покажет и куда надо отвезет.

– Ага. Один Радищев был Порфирий… – ухмыльнулся Сергей, вспомнив известную поэму.

– Ну да, известная фамилия. Это именно его дед написал путеводитель «Что посмотреть и где побывать на пути из Петрограда в Москву».

Хлопнула входная дверь, послышался короткий разговор, и в комнату вошел Тимофей Путников. После дружеских объятий и обоюдных хлопаний по плечу он вопрошающе посмотрел на Пимена:

– Ты же вроде в Питере был? Начальство вызвало?

– Пимен предлагает скататься к нему в Питер за счет конторы, – сказал ему Сергей, – Представляешь, наш друг вдруг обрел некоего загадочного дядюшку, от которого непонятно чего ожидать можно. Составим ему компанию при торжественном воссоединении семьи, посидим в кафе на Невском, да обратно поедем. А то, заработались мы с тобой что-то, пора бы и развеяться слегка.

– Всё так и есть! – кивнул Пимен, – Только вы меня не ждите, езжайте сразу, Порфирий вас встретит и в гостевую квартиру проводит. Вы там посмотрите заранее, что это за «Пьяный матрос» такой, никогда о нем не слышал. Сам я во вторник приеду «Невским литерным», и сразу на встречу. Заодно проверю, нет ли за мной хвоста. А вас там все равно никто не знает.

…Петроградский вокзал встретил их безостановочным движением спешащих в всех направлениях пассажиров, гулко отдававшимися под сводами объявлениями, в которых с трудом можно было разобрать номера поездов и платформ и запахом жареных пирожков, до которых Волков был большой охотник. Вот и сейчас он стоял и с подозрением обнюхивал пирожки в большом кульке из оберточной бумаги, купленные только что. Запах был вполне приличным, ничуть не оскорбляющим его чуткое обоняние, и он решил, что отравление в этот раз им не грозит. Тимофей куда-то исчез, но вскоре вернулся, держа в руках свежие газеты, а заодно и какой-то непонятный пакет размером с книгу. На недоуменный кивок он лишь таинственно усмехнулся и подхватил свой саквояж. Сергей двинулся за ним следом на перрон, попутно отписав крепкого пинка коленом пытавшемуся пристроиться рядом вертлявому пареньку. Карманник все понял правильно и исчез в толпе.

Поезд из зеленых пульмановских вагонов с грибообразными вентиляционными трубами на крышах уже вытянулся вдоль перрона. На путях дымили и свистели паровозы, катался шустрый маневровичок. Но их поезд должна была везти техническая новинка – угловатый лупоглазый электровоз, напоминающий своим видом первые экземпляры распространённой в их мире серии «ВЛ». Здесь же электрификация железнодорожных линий началась совсем недавно, хотя и по тому же принципу: сперва протянули провода в пределах двух столичных губерний и запустили пригородные электрички. Затем полностью соединили электрическим сообщением Москву и Петроград. Следующим, судя по газетным статьям, были направления на Минск и Нижний Новгород, но там процесс отчего-то затянулся и раньше, чем года через два закончиться явно не мог.

«Рогожская артель» расщедрилась на билеты в спальный вагон, что и было правильно, учитывая предстоящую работу. Мало ли, что понадобиться обсудить без посторонних ушей, неминуемо присутствующих в обычном купе. Да и выспаться перед делом не мешает, кто знает, как оно дальше повернется? В общем, предъявив билеты благообразному проводнику с пышными бакенбардами, друзья прошли в спальный вагон и заняли свое купе на двоих. Внешне оно не слишком отличалось от обычного – отсутствие верхних полок, диваны помягче, да на лакированном деревянном столике чистая скатерть, на которой уже стояли стаканы в подстаканниках, сахарница и комплект из солонки с перечницей. Белье уже лежало в виде аккуратных стопочек в углу диванов.

Забросив саквояжи под диваны, Сергей с Тимофеем сняли куртки и кепки, повесили их на вешалки и стали ждать отправления поезда, поглядывая через окно на столпившихся на перроне провожающих. Временами вдоль поезда пробегали опаздывающие пассажиры, суетливо расталкивая остающихся людей багажом. Наконец, всё успокоилось. Издалека донесся свисток электровоза, звякнули буфера, провожающие дружно замахали руками. Поезд тронулся.

Минут через пять в купе заглянул проводник, осведомился насчет желаемого ужина и чая или кофе прямо сейчас, затем исчез и вернулся уже с большим чайником, из которого и налил в стаканы чай. Затем он обратил внимание господ пассажиров на большую кнопку у двери, нажав которую можно его вызывать, и ушел уже окончательно. До ужина было еще достаточно времени, поэтому Сергей положил кулек на стол, выудил из него первый пирожок, отхлебнул чаю и потянулся к лежащим на диване газетам. Тимофей выудил из сумки походную плоскую фляжку с железными стаканчиками, плеснул им обоим коньяку и принялся распаковывать свой загадочный пакет. Впрочем, внутри оказалась всего лишь старая книжка, на потрепанной обложке которой название уже прочитать было непросто.

– Что это у тебя такое? – заинтересовался Сергей.

– «Легенды и мифы северо-западной Руси» – отозвался Тимофей.

– Ну-ну! Это не бесовщина какая-нибудь? Где ты ее взял?

Со всякими «Легендами и мифами» у него были непростые отношения. Именно этими словами и начиналось название той проклятой книги, которая буквально сломала жизни ему и его друзьям, когда они были еще беззаботными московскими первокурсниками. Из всей веселой компании остались в живых только он сам, да еще – с большими оговорками – Эдик. Да что теперь вспоминать…

– Успокойся, это самая обычная книга. Помнишь, Пимен говорил про какой-то Дивный народ? Вот я и спросил у лоточника, который книгами на вокзале торгует, есть ли у него что-то по этой теме. Он как-то странно на меня посмотрел и переспросил почти шепотом, не о профессоре Семивратове ли я спрашиваю. Я на всякий случай кивнул. Вот он и вытащил ее откуда-то с самого дна своего ящика. Правда, и заломил за нее, скажу я тебе…

– Запрещенная, что ли? Интересно, почему?

– Скорее – не рекомендованная, как я понял из его оговорок. Ну, сейчас почитаем и узнаем, что к чему. Вот и они – глава «Дивные люди или Ушедшие».

Тимофей устроился поудобнее и начал читать вслух:

«…Давным-давно, когда Миром правили старые боги, имен которых никто уже не вспомнит, жили люди мирно и радостно. Но со временем стали люди заносчивыми и неблагодарными, захотели они стать всемогущими, чтобы никто им теперь указывать не смел. И воззвали люди к Неправедному, чтобы научил он их своей силе. И дал им Неправедный силу великую. Но не смогли люди справиться с силой великой, а может быть Неправедный им сам все наоборот сказал. Пали на землю Мрак, Хлад и Ужас, и погибали люди, не находя друг друга во тьме и взывая к богам, которых больше не было. Лишь Неправедный хохотал и радовался, ибо ненавидел он Мир и хотел разрушить его весь.

И тогда пришли из-за Края Мира Люди Дивные. Пятеро их было, и вот их имена: Номен, Радовица, Хрогр-кузнец, а с ними братья Волот и Сим. Озарили они Мир новым светом и стали оставшихся людей заново всему учить. Номен знал, как на диких зверей охотиться, а домашних – привечать, как двери от зла закрывать, а добро впускать. Радовица учила женщин как детей здоровых и крепких выносить, родить и выкормить, а дом в чистоте и опрятности держать. Узнали от нее люди где какая травка растет добрая, которая здоровье прибавит, хворобу снимет, а старых и увечных утешит.

И был у них Колодец дивный, да такой, что с места на место его переставляли, а ямы в земле не оставалось. Если не побоишься нырнуть в Колодец головой вниз и преодолеешь четыре зеркала воды, то попадешь в Место-Наоборот, где черное становится белым, а белое – черным. Непростое это испытание, но если выдержишь, то получишь ты столько силы, сколько принять способен и вернешься обратно могучим и мудрым. Поспеши воспользоваться новой силой, но не трать ее на пустяки, ибо она не навсегда.

А Хрогр-кузнец был ростом велик и руками силен, но добр, никогда никого не обижал. Бывало, лишь махнет рукой, да пожурит неумного да беспутного, а тот устыдится, да перед людьми повинится. И была у Хрогра кузница, да не простая, а сама за ним ходила, куда он – туда и она. А еще был у Хрогра зверь железный, хвостом махнет – просека пройдет, зубами клацнет – гору смахнет…»

– Какое замечательное описание, – опустив книгу, хмыкнул Тимофей, – Не узнаёшь этот агрегат?

– Эммм? Бульдозер?

– Почти. Это ИМР-1, инженерная машина на базе танка. Сходство – просто стопроцентное. И кузница передвижная из той же серии, мастерская на колесах. Прямо интересно, откуда все это могло в легенду попасть? Ну ладно, что там дальше-то…

«…А братья Волот и Сим владели птицей серебряной, что за день всю землю облетит. Но нечасто они на ней летали, а больше по земле ходили и другим помогали. Стояла их птица в амбаре железном, за семью замками волшебными, которые сам Хрогр выковал.

И были у Дивных Ученики из людей простых, но не всех они учили, а только самых умных и добрых. А злым и недоброе замыслившим – отказывали. Длилось учение три зимы и три лета, а потом расходились ученики по всей земле великой, и встречали их люди с радостью.

Но был среди них Гореслав Завистник из семьи княжеской. Пришел он к самому Номену и потребовал от него учения. Посмотрела на него Радовица, да лишь головой покачала. И Номен тоже учить не стал, лишь сказал подумать еще, да через год прийти. Тогда оделся Гореслав сиротой бедным, да пришел к Хрогру-кузнецу и попросился двор мести, воду таскать, да подмастерьям прислуживать. Взял его Хрогр, а там и видит, что паренек толковый, и стал он его учить премудрости кузнецкой. А Гореслав знай старается, всем приветлив да мил, а сам приглядывается, где что лежит, да где секрет какой спрятан. Так учился он один год и другой, а если Номен с Радовицей в гости жаловали, сказывался в трудах тяжких и на глаза им не попадался. Выучился Гореслав всему, но обиду не забыл свою, а лишь больше распалил, каждую ночь о ней думал. И вот начал он понемногу, а там все больше и больше людям рассказывать, что берегут от них Дивные главный секрет счастья великого и жизни вечной, потому что хотят стать Богами Новыми. Потому и под видом дел добрых творится колдовство темное, души людские на потребу Дивным отбирающее. А ученики Дивным прислужниками станут, и будет люд честной пред ними на коленях ползать. Не все ему поверили, но нашлись люди неумные да завистливые, которым такие речи по сердцу пришлись.

И вот, однажды ушел Хрогр к Номену и Радовице на праздник Ночи цветущего папоротника, а дом свой на Гореслава оставил. Возрадовался Гореслав, кликнул своих людей собираться с оружием, а сам пошел к Колодцу, да вниз головой в него кинулся. Испугались люди, о том, что навсегда он в нем сгинет, подумали. А Гореслав из Колодца вышел, да только могуч стал, так злой черной силой и переливается. Сел он на зверя железного и пошел все подряд крушить. А люди злые за ним припустились, Учеников бить-убивать, да дома их грабить.

Вернулись Номен и Хрогр-кузнец, пытались сдержать Гореслава Завистника, бились-бились, да не смогли его одолеть. А люди злые как всех Учеников побили, тоже на них напали.

И поняли Дивные, что не победить им Гореслава лютого. Тогда открыл Номен врата волшебные и защищал их, пока уходили в них Хрогр, Сим и Волот. Лишь Радовица задержалась, мужу держать врата помогала. Но и они ушли и не вернулись больше в мир людской. С тех пор и зовут их Ушедшими…»

– Интересно… – протянул Волков, – Хотя и не совсем оригинально, не считая некоторых деталей.

– Да, – Тимофей согласно кивнул, – Такие легенды у многих народов есть. Тики Виракоча, он же Кон Тики в Перу, Осирис в Древнем Египте, Оаннеш в Месопотамии, Кецалькоатль или Кукулкан в Мексике…

– Вот и я о том же. Еще что-нибудь там есть по этой теме?

– Так, датировка – примерно пятый век Новой эры, дальше идет разбор имен действующих лиц, причем везде присутствует слово «предположительно». Предположительно, что Номен – это вообще не имя, а титул, Сима выводят от Симаргла, что на мой взгляд крайне сомнительно. А, вот оно в чем дело, что в этой легенде не так! – и Тимофей прочитал торжественным тоном:

«Официальная версия, одобренная Патриархатом Е.Ц.

Князь Гремислав Святой Меч (приблизительно ХХ век Н.Э.), политический и религиозный деятель Русской Балтики и Суомского края, известен как упорный борец с местными языческими верованиями. За подвижничество в продвижении Единой Церкви на Северо-Запад канонизирован как местночтимый святой.»

– А это точно про одного и того же персонажа? – усомнился Волков, – Имена не совсем совпадают, да и эпоха не та.

– Чтобы покорить народ, нужно уничтожить его богов. – пожал плечами Тимофей.

– Стоп, а этот-то, как его, Грибаунт! Он-то там где, в этой истории?

– А тут такого нет! – Тимофей озадаченно зашелестел страницами, затем открыл оглавление, – Во, нашел! Веселый морячок Грибаунт, фольклорный персонаж матросских песен и анекдотов XVII-XVIII века, имя происходит от языческих имен-прозвищ, смотри главу «Яйцеслав и другие». Считается, что название морской фуражки «грибан» происходит именно от Грибаунта. О, даже пример застольной песни приводится!

Подхватив подстаканник на манер пивной кружки, он запел, размахивая им в такт:

«Вот и славный порт Марсель!

Сколько шлюх, сколько шлюх!

Грибаунт бежит в бордель.

И с разбегу плюх!

Трам-пам-тарарам,

Пардон, мадам! Бонжур, мадам!»

– Что, прямо так и написано? Нет уж, «Трам-блям-спасибо, мадам» – это не наш метод… – мрачно процедил Сергей.

– Ты чего? Тебя что, кто-то Грибаунтом обозвал, что ли? – Тимофей с трудом сдержал улыбку.

– Проехали…

Волков подцепил последний пирожок и начал его жевать, уставившись в окно, где пролетали в вечерних сумерках перелески и полустанки.

«Ну, Пимен, юморист хренов…»

В дверь постучали, в проеме появился проводник с подносом в руке, на котором парил ароматами заказанный ужин. Ловко расставив тарелки, он пожелал приятного аппетита и ушел. Тимофей защелкнул засов и разлил коньяк заново. Выпили традиционно «за успех безнадежного дела», и Сергей понемногу оттаял. В конце концов, оскорбляться на сравнение с местным аналогом поручика Ржевского было глупо.

А поезд летел и летел в ночь, раскачиваясь на стрелках и сотрясая ночную тьму протяжным гудком. Тимофей продолжил изучать книгу, пристроившись под ночником, а Сергей начал понемногу проваливаться в сон. Смутным видением наплывал город Ленинград с его проспектами, каналами и разводными мостами, конями и львами, крышами и дворами-колодцами. Темная улица вывела на набережную, где за гранитным парапетом покачивались знакомые мачты. Что тебе снится, крейсер «Аврора»…

Сергей дернулся от непонятного звука, открыл глаза и увидел за окном лежащие под откосом искореженные вагоны поезда, бывшего при этом одновременно крейсером «Аврора».

«Пускай над землею меняясь летят день за днем,

Летят день за днем, летят день за днем.

Размытое небо пусть теплым прольется дождем,

Когда мы умрем, когда мы умрем…»

Судорожно вздохнув, он повернулся и чуть не упал с дивана, проснувшись окончательно. В купе горел ночник, Тимофей похрапывал, продолжая держать в руках книжку. За окном мелькала единичными огоньками какая-то деревня в километре от железной дороги. Сергей встал и вышел в коридор, тряся головой и протирая глаза. В конце вагона возился с бойлером все тот же неизменный проводник.

– Где мы? – спросил его зачем-то Сергей.

– Проехали Бологое. Сейчас где-то около Березайки. – ответил проводник и выжидающе посмотрел на него.

Но Сергей лишь кивнул головой и вернулся в купе. Больше ничего подобного ему в эту ночь не снилось.