– Из всей команды мы остановились на вас, – продолжал следователь, – поскольку вы получили тяжкие телесные повреждения. Это в ваших же интересах. В этом заинтересована группа лиц, чей товар, скажем, был реквизирован во время нападения. Я уполномочен говорить и от их имени, – уверенно лгал Волков. – Потом при помощи уголовной регистрации – это система учета сведений о лицах, совершивших преступления – расследуем это дело. У нас есть все основания полагать, что это поможет в установлении факта прежнего привлечения нападавших к уголовной ответственности.

Матрос молчал, тупо глядя на следователя. Волкова не покидало ощущение, что он разговаривает с глухим. Впрочем, он сменил тактику и перешел на нормальный лексикон, несколько повышая голос:

– Что нападение на «Александрию» – не единичный подобный случай. Если вы не можете написать заявление в силу физического состояния, я попрошу сделать это постороннее лицо – медсестру, например, а вы подпишете заявление. И еще: вы несете уголовную ответственность за дачу ложных показаний, а равно за отказ или уклонение от дачи показаний, будучи приравненным в этом отношении к свидетелям. Я думаю, время, когда вы находились под непосредственным впечатлением события, прошло.

Матрос мысленно выругался. Придется писать заявление. И состояние вроде бы улучшилось. Явных признаков падения в пугающую бездну уже не ощущалось.

А вообще Степанов понял, что стал как бы другим человеком, будто у него действительно перевернулись мозги. Он начал задумываться над вещами, которые раньше дерьмом проплывали мимо него. Он стал замкнут. Единственное, чего не мог понять до сей поры, – это зачем он ввязался в неравный бой и получил по башке. Если вел себя безрассудно, то после сотрясения мозга стал рассудительным и здравомыслящим? Его глаза беспокойно зашарили по палате в поисках ответа, пока не наткнулись на безжизненное лицо следователя, который принес с собой арбуз.

– Хорошо, – наконец отозвался матрос. – Диктуйте, я напишу заявление.

«Не верю…» – покачал головой Волков.

Он отказался от мысли прослушать свободный рассказ потерпевшего – пусть пишет на бумаге. Он подал матросу авторучку и стал неторопливо диктовать текст заявления.

На следующий день приехал в Москву. Он припарковал свою «Волгу» напротив офиса фирмы «Алмаз-Инвест» и прямиком направился к директору.

Его принял смуглолицый человек лет сорока пяти, одетый в дорогой костюм. Звали его Юрием Хургаевым. Он имел отношение к спецслужбам, но не был кадровиком. Про него Волков еще два года назад слышал: «Не специалист, конечно, но кое-что знает». Хургаев некогда входил в состав директоров Новороссийского морского пароходства. Курировал администрации морских портов и инвестиции в портовые хозяйства.

В 2002 году Сергей Волков вел дело об ограблении жены Хургаева. На нее напали возле ее дома и сняли с нее драгоценных украшений на сумму двести тысяч долларов. Волков справился с работой быстро – ровно через неделю грабители были задержаны. Однако во время следствия вскрылись факты, которые Волков по настоянию самого Хургаева к делу не подшил. На госпоже Хургаевой были бриллианты, закупленные по дешевке в Либерии, а «реализованные» как якутские. На то были соответствующие сертификаты французской ювелирной фирмы, продавшей драгоценности Хургаевой опять же как якутские, что говорило о прижимистости ее супруга. Принадлежность бриллиантов к либерийскому месторождению легко установили эксперты отдела исследования объектов почвенного и растительного происхождения, драгоценных камней Центра одорологических исследований, который находится в Москве на улице Баррикадной, 4. Свою просьбу Хургаев объяснил тем, что не хочет огорчать благоверную. Что совсем не вязалось с его фирмой под названием «Алмаз-Инвест» и недавней высокой должностью в Новороссийском морском пароходстве. Волков легко и детально представил, как Хургаев закупает в Либерии алмазы, контрабандой ввозит их в Россию, обрабатывает и продает их как более дорогие якутские. По средним масштабам прибыль – десятки миллионов долларов.

С той поры Волков не упускал Хургаева из виду. По собственной инициативе подкапливал на него компрометирующий материал. Когда он усугубился реанимацией матроса (считай, пролилась первая кровь), а сам Хургаев, как хороший «наган», был на взводе, потерпев колоссальные убытки, Волков решил взять быка за рога. Просто время пришло, как-то равнодушно, без интонаций Остапа Бендера, попросившего за свою папку миллион, подумал следователь.

– Что привело вас ко мне? – спросил Хургаев, сгорбившись в офисном кресле. Два года назад он видел совсем другого человека. На его лице читалась прозорливость изворотливой ищейки. Хургаев, прочтя это, «выписал» ему неплохие откатные.

«Да, брат, крепко тебя согнуло», – насмешливо посочувствовал Волков, также отмечая перемены во внешности собеседника.

– Разрешите присесть, Юрий Алиевич? Разговор у меня к вам непростой и займет немало времени.

– Опять пришли что-то просить?

– Я пришел с готовым предложением, – ответил Волков. Он пододвинул стул и сел напротив директора «Алмаз-Инвеста». – Для начала я хочу вам рассказать маленькую историю. Не с начала, а с середины. С вопроса: где шлифуется контрабандный товар, Юрий Алиевич, в Новороссийске? А может, в Воронеже? Это я сужу по качеству продукции. – Волков положил на стол кейс и демонстративно медленно открыл его. – Часть бриллиантов вы реализуете в России, часть в Европе мелкими и средними партиями. Ваш «Алмаз-Инвест» к добыче алмазов не имеет никакого отношения – так, чисто посредническая группа между якутским производителем и продавцом. Но с лицензией на данную деятельность. Я не прав? – закончил Волков, не дождавшись ответа. Наоборот, он напоролся на вопрос. Хургаев задал его тоном утомленного человека.

– Что дальше?

– Мы не виделись два года, верно?

– Уже не помню. – Желтоватое лицо Хургаева осталось бесстрастным.

– Прошло два года, это совершенно точно. Снова ограбление, но не вашей супруги, а целого транспортного судна. Можно сказать, вы пережили целый ряд пиратских нападений. Я понимаю ваше состояние. Вы уже не можете доверять ни своим партнерам, ни начальнику своей службы безопасности. Для раскрытия этого дела вам необходимо третье лицо. Первостепенная задача – выявить наводчика, который может быть лишь в одном месте – в «Алмаз-Инвесте». – Волков улыбнулся рифмованному окончанию.

Хургаев положа руку на сердце не раз думал об этом. Правда, не мог объяснить, почему тянет резину. На него здорово подействовала измена в родном предприятии, и теперь он видел предателя в каждом человеке. Волков – не предатель. Он фрукт из соседнего сада. Вампир, вымогатель, шантажист. Его можно назвать по-разному. Тем не менее в сложившейся ситуации он, посвященный в детали криминального бизнеса компании, был оптимальной фигурой, способной, что было главным в этом вопросе, вывести изменника на чистую воду. Это раз. Второе: найти ублюдков, что грабили его суда.

Волков неверно истолковал молчание Хургаева. Он в очередной раз спросил себя, почему Хургаев возит алмазы по морю, а не по воздуху, что намного быстрее и, возможно, дешевле. И развил эту тему вслух:

– Вы, можно сказать, прикипели к морским пароходствам, к управлению администраций морских портов. Вы не могли отказаться от этого вида транспорта ни под каким предлогом. Там все было схвачено. А налаживать новый вид транспортировки алмазов чревато «разглашением коммерческой тайны».

Следователь вынул из кейса лист бумаги.

– Я был в больнице и получил от матроса вашего судна официальное заявление. Его я передам в прокуратуру, если мы не договоримся. Прокуратура, расследуя дело о разбойном нападении, неминуемо раскрутит контрабандный клубок. Вам это надо?

– Значит, вы беседовали с матросом. Решили перестраховаться. Как прошла беседа?

– Гладко прошла, – ответил Волков. Он вынужденно повторялся: – Теперь у меня есть основание возбудить уголовное дело. Конечно, Степанов будет молчать о том, что на борту судна был контрабандный товар, иначе сам окажется за решеткой.

– Не тяни резину, – неожиданно перебил его Хургаев, переходя на «ты». – И за решеткой я видеть никого не хочу. Действуй официально и неофициально, это, думаю, принесет двойную пользу и сократит сроки твоей работы. Мне нужны имена – наводчика и тех, кому он сливал информацию о контрабанде. Остальное – это мое дело. – Хургаев хищно прищурился и поиграл желваками. – Я доверяю тебе, а ты доверься моему кошельку. Ты за этим и пришел, не так ли?

– Именно. Я не прошу аванс. Мне нужны деньги для работы. Мне придется съездить в Новороссийск, Египет. Время терпит. Со вчерашнего дня я в официальном отпуске сроком двадцать семь календарных дней.

– Сколько?

– Двадцать семь, – повторил Волков.

– Я про деньги спрашиваю! – «Вот идиот!» – мысленно выругался Хургаев.

– Пятьдесят тысяч баксов.

– Посиди здесь, я скоро вернусь. – Глава конторы закрыл ящик стола на ключ, ключ положил в карман пиджака и встал с места. Он грузно прошел мимо Волкова, не удостоив его даже мимолетным взглядом.

Юрий Алиевич вернулся через пять минут и передал следователю желтоватый пакет.

– Во мне ты не ошибся, – предупредил он гостя. – Смотри не ошибись в себе. Ты в отличие от наводчика на виду. Если выкинешь какой-нибудь фокус, я с тебя живого шкуру спущу.

– У меня к вам встречное предложение, – спокойно отреагировал Волков. – Вы заплатите мне энную сумму, и я спущу шкуру с предателя, окопавшегося в вашей конторе.

– Сначала найди его.

– Я найду его, – твердо пообещал следователь. – Доверьтесь моему опыту.

10

Москва, сентябрь 2004 года

В 10.30 Александр Абрамов вернулся с планерки. Он бросил на рабочий стол жиденькую папку в темно-синей обложке и надкусил купленный в буфете сандвич. В это время раздался телефонный звонок. На связи был Юлий Завадский. Ответив на приветствие израильского коллеги и наскоро запив бутерброд минеральной водой из холодильника, Абрамов прикрыл трубку ладонью и тихо спросил у помощника:

– Во время совещания мне поступали звонки?

– Нет, Александр Михайлович, – ответил Григорий Аванесов. Он сидел за своим столом в рубашке и форменном темно-синем галстуке. Что его вечно выскобленному кавказскому подбородку всегда добавляло мшистой синевы. И поспешно исправился: – В начале девятого вас спрашивал полковник ФСБ Волков.

– Волков? – удивленно переспросил Абрамов. Он сказал в трубку «Одну секунду» и продолжил расспросы: – Что интересует Волкова, ты не спрашивал?

– Спрашивал, конечно. Он сказал, что перезвонит позже. Больше вам никто не звонил.

«Никто», – мысленно повторил Абрамов. Он был одет в серый пиджак и темно-синие брюки. Присев на краю рабочего стола и в очередной раз подавив вздох, Абрамов прикинул, что уже не работает в качестве начальника отдела в разведуправлении Главного штаба ВМФ, а доживает последние дни «с переходом на вышестоящую должность». Тот же помощник ждет не дождется, когда всегда придирчивый, педантичный, едва достигший тридцатилетнего рубежа капитан 3-го ранга снимется с якоря и отшвартуется к другой, может быть, более тихой гавани.

Да, немного уже осталось. Впору отмечать время не по календарю, а по натуральному хронометру.

А кабинета и духа, витающего в нем, жалко… Тот же Аванесов откроет все двери и окна, включит все пылесосы и вентиляторы, выгоняя устоявшийся сладкий дух авантюризма, едва кап-три на прощанье пожмет ему руку.

Абрамов переключился на полковника Завадского: «Следит он, что ли, из своего офиса? Позвонил бы минутой раньше, не застал бы меня на месте».

– Да, Юлий, слушаю тебя. Да, конечно, возможно. – Капитан вздернул рукав пиджака, отмечая время. – Через полчаса буду у тебя.

Абрамов положил трубку. Несколько мгновений провел в раздумье, пытаясь представить, во что сейчас одет Завадский, постригся ли он наконец, уступив ножницам парикмахера рыжеватые завитки роскошных бакенбард. Предположил, что Завадский одет в немного староватый, но все еще модный итальянский костюм с его вечными мятыми полами.

Оставив бутерброд недоеденным, капитан вытер руки салфеткой и набросал на листке бумаги несколько слов: «В 10.30 мне, старшему оперативному офицеру разведуправления Главка ВМФ А.Абрамову, поступил телефонный звонок от представителя израильской военной разведки в Москве Юлия Завадского с просьбой о встрече в его офисе. Капитан 3-го ранга А. Абрамов». Он расписался и на выходе из кабинета передал служебную записку помощнику.

Сев за руль своего «Форда» и бросив кейс с деловыми бумагами на переднее сиденье, Абрамов мысленно проложил маршрут до Китай-города, дабы избежать пробок на дорогах столицы, и тронул машину с места. Но не успел проехать и пары метров. В голове заштормило, едва он узрел на горизонте белую с поцарапанной дверцей «Волгу». Он с ходу определил, кому принадлежит грязная, с дождевыми потеками машина, носившая определение «числившаяся в угоне», кто готов был выйти из нее и к кому обратиться с каким-то своим наболевшим вопросом: Сергей Волков – к Александру Абрамову.

Еще ничего не произошло, не было сделано ни одного хода, только офицер военно-морской разведки задницей, имеющей свойства универсального шила, связал незапланированный звонок Юлия Завадского и Сергея Волкова, начавшего службу во Втором главном управлении КГБ. Моряку на манер доктора из бородатого анекдота тотчас захотелось послать чекиста: «К терапевту! К терапевту!» Ибо буквально видел, как Волков, вылезая из чумазой «Волги», наклоняется, чтобы прямо на улице показать, что там у него наболело в толстой кишке и каким кляпом наскоро задраено. Потом капитан смягчил тон, понимая, что даже от короткой беседы не уйдешь по спасительному лиману.

– С каких это пор я под колпаком? – оригинально поздоровался Абрамов, разрешая двухметровому и стокилограммовому коллеге протиснуться в свою иномарку. Едва успел убрать кейс с сиденья, иначе тот превратился бы в обычную папку-файл с золотистыми шифрованными замками.

Волков не имел привычки уточнять непонятные места, поэтому по-простому и сразу начал отнекиваться:

– Ни о каком колпаке я не слышал, у меня своих проблем выше крыши.

Чеховский типаж (в Волкове все было большое: и рост, и вес, и нос, и подбородок, и красноватые глаза, и даже должность при оперативно-розыскном управлении) опустил стекло со стороны пассажира и прикурил сигарету местного производства с басурманским названием «Лиггет-Дукат», а в просторечье «элдэ».

– Только не говори, что тебе ничего не известно о звонке Завадского, – предупредил Абрамов.

– Кто такой Завадский?

– Брось! Ты-то какого черта начал в нашем носу ковыряться? Если по собственной инициативе, то у тебя действительно проблемы, брат. У меня сертификат на встречи такого рода. Кроме того, на днях сам стану представителем военно-морской разведки в одной стране с теплым климатом, – поделился сокровенным Абрамов. – На порог не пущу!

– Завидую, – спокойно выкатил губу Волков. – Но мне ни о чем не известно, – признался он. – Ты торопишься?

Абрамов бессильно рассмеялся. Бросив «уже нет», он набрал на сотовой трубке номер Завадского и извинился за опоздание:

– Надеюсь, больше, чем на полчаса, меня не задержат. – Он откровенно неприязненно покосился на чекиста. – Хотя мужик рядом со мной настырный и дебелый.

Пока морской разведчик вел короткий разговор, жестом разрешил Волкову времени не терять.

– Я по твоей милости уже потерял два с половиной часа.

– Как это – по моей милости? – опешил Абрамов.

– Я хотел встретиться с тобой утром: позвонил в офис в начале девятого и занял оборону напротив штаба.

– Зачем?

– На случай, если ты начнешь отнекиваться или решишь уехать по делам.

– Ага, и предварительный звонок отсрочил твое деловое рандеву.

– Точно, – улыбнулся Волков, ничуть не смутившись. – Я прикинул, что утренняя планерка затянется до десяти, и вернулся домой. Сегодня я встал позднее, чем обычно, и не успел позавтракать. Жена уже ушла на работу, и мне пришлось самому встать у плиты.

– Правда? Вот с этого места поподробнее, пожалуйста.

– Пожалуйста, – по-деревенски улыбнулся следователь. – Я пожарил пару ломтиков колбасы и залил взбитыми на молоке яйцами. Приправив нехитрый харч укропом и зеленым луком, неторопливо приступил к завтраку. Увлекся газетной статьей и вот едва не упустил тебя.

– Красиво. А если приступить к делу?..

– Вкратце: меня интересует информация относительно происшествий разбойничьего характера в Суэцком заливе.

Абрамов рассмеялся и послал его на три заглавные буквы: в СВР.

– А точнее, Серега, топай в отдел неарабских стран Ближнего Востока внешней разведки. Там тебе дадут полный расклад: что, где, когда.

– Я вчера там был, – не сдавался Волков на манер журналиста, пробившегося в святая святых штаба ВМФ. – Хочу сравнить информацию СВР и разведки военно-морского флота.

– Вернее, информацию ГРУ, – подкорректировал собеседника Абрамов. – Для начала покажи, что ты собрал в СВР, а я посмотрю, что ответить на это.

– Резонно, – заметил Волков, – что ты хочешь сравнить. – Он помялся для приличия, выудил из своего потертого кейса лист бумаги и начал перечислять происшествия в вышеназванных районах. Все они так или иначе носили характер пиратских нападений на российские суда.

– Характеризовать их как теракты нельзя по разным причинам.

– Почему? – спросил Абрамов.

– Потому что это был натуральный морской разбой. Пираты грабили и старались не причинять вреда морякам. Морды били, руки выкручивали – это было. А так вели себя по-джентльменски.

– Старались не причинять вреда, а по морде били? – повторил за Волковым морской офицер и усмехнулся.

– Точно, точно, – не дал усомниться Волков, приглаживая по привычке пышные усы. – Короче, мы разрабатываем группу, которая действует на Красном море по наводке человека из крупной криминальной группировки.

– Россияне? – с интонациями Бориса Ельцина спросил Абрамов.

– Конечно, они, – усмехнулся Волков. – Экстремалы.

– В каком смысле?

– В самом широком. Сами они занимаются дайвингом. Знаешь, что это такое?

– Ты у меня, моряка со стажем, спрашиваешь? Да у меня больше ста погружений с аквалангом!

– Значит, знаешь, о чем я толкую. В основном мои клиенты куролесят в коралловых бухтах на Красном море, на рифах. Ко всему прочему промышляют морским разбоем. Их наводчик сидит в криминальной структуре, поставляющей алмазы и золото в Россию. Схема простая. Наводчик узнает, какое судно берет на борт контрабанду, и передает информацию главарю боевой единицы. Боевики приезжают в Египет по туристическим путевкам. В час икс бросают акваланги, садятся на диверсионный катер и, зная расписание контрабандного судна, берут его на абордаж. Команда оказывается в сложном положении: заявлять о нападении нельзя, потому что они везли контрабанду.

– Они заявляли о грабежах своим криминальным боссам, – с первого раза угадал Александр Абрамов, уже с этого момента начиная поглядывать на дарственные часы.

– Разумеется, куда же им деваться? – подтвердил Волков. – Последние землю рыли, чтобы вычислить наводчика и выйти на дерзких пиратов. Все без толку.

– Я бы вычислил его за пару секунд.

– Каким образом?

– Слушай. Подозреваемым сливается идентичная информация, где разнятся только реквизиты – в данном случае это морское судно. Нападение на то или иное судно указывает на наводчика. Это же классика, Серега!

– Ты не поверишь, но мы так и сделали! Слили информацию о четырех судах, которые идут через Суэц, и ждем результата. Один из четверых подозреваемых обязательно засветится.

– Не верю. Ты просто хочешь присвоить мою идею.

– Классическую? – хмыкнул Волков. И быстро сменил тему. – Однако информация уже просочилась. Более того: матрос одной из команд, подвергшейся нападению, угодил в реанимацию, накатал «телегу» в прокуратуру. Так и родилось дело о морских разбойниках, – уверенно врал Волков.

– Установили их личности? – поинтересовался кап-три.