Боевые корабли противника развернулись чуть быстрее, чем ожидалось, и залп их был удачен. Конечно, полностью синхронизировать его они не смогли, но и того, что получилось, хватило для пробоя. И все бы ничего, но основной удар пришелся в самое уязвимое место любого корабля – корму, напротив силовой установки, и это разом решило исход боя.

Взрыв в пустоте выглядит совсем иначе, чем в атмосфере. Иначе – но не менее красочно. Во всяком случае, раскаленные обломки гигантских чаш-отражателей улетели прочь эффектно. Корабль содрогнулся от носа до кормы и начал разворачиваться вокруг собственной оси, теряя управление. Именно в тот момент Карраско понял, что им конец.

Но прежде, чем врагу удалось справиться с испанским крейсером, он еще успел попортить им крови. Лишившись возможности для ускорения и серьезно потеряв в маневре, «Конкистадор» все еще сохранял вооружение, и артиллерийской платформой считался очень приличной. Во всяком случае, те, кто первыми сунулся, испытали это на собственной шкуре и разлетелись по космосу огненными брызгами. Испанские артиллеристы вели свою партию грамотно, заставляя врага держаться подальше. Жаль, что так не могло продолжаться вечно.

На этот раз никто не мешал вражеским кораблям построиться так, как они считали нужным, и синхронизировать залп. И, как и полагал Карраско, поле они задавили очень быстро, просто перегрузив его. Далее выбить артиллерию становилось уже делом техники. Хотя враги при этом потеряли до четверти кораблей, осознание данного факта служило слабым утешением, когда крейсер брали на абордаж.

Встретили их хорошо, можно сказать, гостеприимно. Хотя большая часть экипажа осталась на планете, в узких коридорах два десятка головорезов из десантной группы устроила вражеским штурмовикам настоящую бойню. Это помогло задержать противника всего-то минут на пять, десантников просто задавили числом, но они выиграли время, необходимое для организации обороны, в которой теперь принимали участие все, способные держать оружие.

Карраско приходилось сложнее всех, он не только отстреливался наравне с остальными, но еще и вынужден был контролировать всю картину боя. Результаты не радовали. Будь здесь люди, прошедшие ту же подготовку, что и погибшие десантники, оставался бы шанс переломить ход боя, но слабо подготовленные к такого рода войне операторы, техники и артиллеристы просто не справлялись. Хотя, конечно, имелись и локальные успехи – чаще всего в неожиданных местах.

Вот полностью полегла группа штурмовиков, окольными путями добравшаяся до камбуза и столкнувшаяся там с коком и его помощниками. Стрелять в помещении, заставленном плитами и шкафами, сложно, и в результате завязалась рукопашная. Грамотные повара могут разделывать не только говядину, что и было продемонстрировано – прорвавшихся нарубили на гуляш. Вторая группа столкнулась с двумя пилотами, спешащими к месту основного боя, и оказалась истреблена в считаные секунды – пилотов набирали, в том числе, и по критерию запредельной реакции. Несколько веков назад из таких получались лучшие ганфайтеры.

Однако все это были локальные успехи, не влияющие на результат боя. Противник высаживал все новые подкрепления, проламывая дыры в корпусе и задавливая обороняющихся атаками со всех сторон. Примерно через полчаса Карраско понял – все, пора взрывать корабль. Но именно в этот момент рядом раздалось:

– Командир, что дальше делаем?

Ах ты ж черт! Обернувшись, Карраско имел сомнительное удовольствие лицезреть рядом с собой лейтенанта Мартинес, запыхавшуюся, но целехонькую и, похоже, довольную. Сбылась мечта идиотки, участвует наравне со всеми в настоящем бою. А что жить ей осталось от силы несколько минут, она по малолетству даже не предполагает!

Ни слова не говоря, Карраско схватил девушку за руку и потащил за собой по коридору. Она тихо пискнула, но не сопротивлялась, отчасти, может, потому, что он передавил ей кисть. Бегом, бегом, бегом!.. Дважды им на пути попадались вражеские солдаты, и Карраско каждый раз успевал перестрелять их прежде, чем те осознавали угрозу. А потом беглецы влетели в отсек спасательных капсул, и командир крейсера успел закрыть бронированную плиту двери буквально за миг до того, как в коридор за их спинами высыпали преследователи.

– Полезай, – капитан задыхался, но старался говорить спокойно.

– Куда?

– В капсулу, дура. На вот, – Карраско рывком извлек из своего коммуникатора маленькую, не более ногтя, карту памяти, на которую шла дублирующая информация с компьютера корабля. – Передашь это командованию, когда выберешься.

– Я тебя не оставлю!

Такой вот крик души. Он и сам бы с удовольствием бежал отсюда, куда подальше, но оставалось еще одно дело, и исполнить долг он мог, только будучи на корабле. Но как это объяснить сопле?

Сзади зашипело. Карраско обернулся и увидел, как по броневой плите медленно скользит красная точка. Убедившись, что открыть заблокированный люк не получится, штурмовики притащили откуда-то лазерный резак и теперь не спеша, сантиметр за сантиметром, вскрывали люк. Хреново. Впрочем… Капитан посмотрел на зачарованно уставившуюся на след резака Каталину и, не долго думая, стукнул ее рукой по затылку. Подхватил разом обмякшее тело, забросил его в ближайшую капсулу, включил гибернатор. Все, три месяца здорового сна у девушки есть, а за это время ее могут и найти. Вряд ли, конечно, но лучше уж такой шанс, чем никакого. Оставалось настроить аварийный маяк на суточную задержку, задраить люк и рвануть на себя рычаг принудительной расстыковки. Хлопок, помещение на миг заполнилось холодным паром. А еще через секунду вылетел внутренний люк и помещение заполнила одетая в легкие скафандры волна атакующих.

Что же, ему требовалось совсем немного – выиграть несколько минут, чтобы дать капсуле отлететь подальше, иначе шансов у Каталины не будет. Карраско даже не успел сформулировать это в голове, просто изо всех сил ударил прикладом лучемета по лицу оказавшегося совсем рядом врага и с удовлетворением отметил, что забрало гермошлема лопнуло, как яичная скорлупа. Ногой пнул второго, успел выстрелить в третьего, а потом и сам рухнул, сбитый чьим-то мощным ударом в лицо.

Пришел он в себя от того, что в лицо ему плеснули холодной водой. Левый глаз открылся с трудом, ресницы слиплись от крови, правый не видел вовсе. И сквозь колышущуюся багровую пелену он увидел перед собой чье-то смуглое лицо.

– Ты был командиром? – голос звучал ровно, почти без акцента. Карраско нашел в себе силы пожать плечами.

– Был.

– Коды доступа к компьютеру. Тогда умрешь быстро.

Руки не были связаны. Карраско с трудом поднял левую, украшенную недавно еще матово поблескивающим, а сейчас забрызганным кровью тяжелым браслетом-коммуникатором. Посмотрел на алчное от предвкушения лицо собеседника. Тянуть больше нельзя…

– Принимаете?

– Да.

– Ну, тогда прощайте.

Коммуникатор командира – это не только средство связи и идентификатор, это еще и выносной пульт, и помимо прочего с него можно запустить систему самоуничтожения. Правда, там сложный и длинный код, но его можно набрать и заранее. Тогда достаточно одного касания. Через пятнадцать секунд начался процесс извлечения из реактора замедляющих стержней. Спустя минуту крейсер исчез в ослепительной вспышке взрыва, прихватив с собой еще несколько сцепившихся с ним бортами судов противника. Достойная смерть для боевого корабля. В момент, когда это произошло, спасательная капсула была уже далеко.

Российская империя. Планета Кирпич. Несколькими днями позже

Заниматься пузогрейством – работа, достойная настоящего мужчины. Именно так думал Всеволод, растянувшись на белом песке с бутылкой пива в одной руке и толстенным детективным романом в другой. Книга, если честно, ему не слишком нравилась, но вставать и идти за другой было лень. Отпуск подходил к концу, и Всеволод пользовался каждой свободной минутой, чтобы увеличить количество приятных воспоминаний. В одиночном рейде они пригодятся.

– Сева! Обедать!

А вот этот голос воспоминания даст приятные, но выборочно. Хотя бы потому, что он ненавидел, когда его называют Севой. Не мальчик, в конце концов, три звезды на погонах и пять рейдов за спиной.

– Сева, я кому говорю!

Старший лейтенант Всеволод Костин со вздохом поднялся на ноги. Дешевле подойти, чем потом слушать нотации. Катерина – та еще пила, а главное, пила не слишком умная. Почему? Да потому, что уже через неполный месяц знакомства вообразила себя чуть ли не законной женой или, как минимум, официальной невестой. Всего две недели назад сказать «я кому говорю» ей бы и в голову не пришло, а сейчас… Ну, ее дело, ее право. Через три дня отпуск заканчивается, и разойдутся они, как в море корабли. Не она первая, не она последняя, если вдуматься.

Съемный домик на берегу идеально приспособленного для отдыха местного моря (полтора метра в километре от берега и три в самой глубокой части) выглядел чистым что снаружи, что изнутри. Катерина была аккуратисткой и, вдобавок, отменно готовила, считая, очевидно, что самый короткий путь к сердцу мужчина лежит через желудок. Всеволод, правда, всегда думал, что при наличии соответствующего инструмента самый короткий путь напрямую, через грудную клетку, но благоразумно держал эти мысли при себе. Да и потом, вкусный борщ – это тоже повод промолчать.

Всеволод посмотрел в окно, вздохнул. Еще три дня – и все это закончится. Снова тесная каюта и стерильная чистота воздуха. Ее можно, конечно, разбавить каким-нибудь ароматизатором, но это все равно не то, нос безошибочно отличает химию от живого, природного запаха. Такого, например, как здесь.

Кстати, интересно получается. Костин видел как-то статистику поездок, и получалось, что подавляющее число космонавтов из тех, что летают на корветах, фрегатах или таких, как у него, рейдерах, в отпусках тянутся к морю. Причем в глушь, где немного народу, как здесь, например – до ближайшего жилья километров пять, не меньше. Интересный выверт сознания, видать, не только человек осваивает космос, но и космос приспосабливает к себе человека.

Ушедшие в сторону от реальности мысли старлея были прерваны мелодично запевшим коммуникатором. Марш имперской пехоты, он же марш Дарта Вейдера, исполненный на балалайке. Значит, вызов от непосредственного начальства, чтоб ему ни дна, ни покрышки. Он же еще три дня в отпуске!

– Слушаю.

– Привет, Всеволод Иванович! Не слышу энтузиазма в голосе!

– Не дождетесь, – фыркнул в ответ Костин. С капитан-лейтенантом Савостиковым, командиром их группы, можно было запросто. Во-первых, всего на два года старше, а во-вторых, характер у человека легкий. Конечно, если возникнет необходимость, службу он может требовать, да еще как, но и просто так, устава ради, напрягать людей официозом не станет.

– Это хорошо, вижу, ты в тонусе. Значит, так. Собирайся – и бегом на космодром. Борт за тобой я пришлю. Все.

И отключился, не объяснив толком, что же произошло. А произошло, это факт, иначе ради простого старлея никто спецрейс гонять не станет. Хотя оно, может, и к лучшему. Во всяком случае, можно решить вопрос с Катериной прямо сейчас, не теряя времени и сославшись на дела службы.

Через два часа (мог бы и раньше, но женщины всегда долго собираются) такси высадило его у проходной космодрома, после чего унеслось прочь вместе со взявшей с него обещание сообщить, как только вернется, Катериной. Естественно, выполнять это обещание он не собирался, но приличия требовалось соблюсти – что называется, дешевле обойдется. Вскинул на плечо сумку с нехитрыми пожитками и потопал к проходной, где торчала из-за стекла голова церберши-охранницы.

Сегодня ему не повезло – дежурила Полина Никитична, курица редкостная. Древняя, как мамонт, можно сказать, раритет, без которого этот космодром, да что там, эту планету и представить невозможно. Из той породы боевых старушек, которым нравится власть во всех ее проявлениях. Будь здесь нормальный космопорт, как, например, в столице планеты, все было бы проще. Взяли бы генетический код, проверили вещи сканером – и лети. Будь военный космодром – обошлись бы даже без этого, хватило бы и обычной идентификационной карты. Но здесь – не столица, и космодром не военный, а гражданский. Бабка с огурцом в кобуре. И мурыжить его она будет полчаса, не меньше.

К удивлению Всеволода, Полина Никитична даже не пыталась лезть своими грабками к его сумке. Только глянула на идекарту, зло сверкнула маленькими белесыми глазками и махнула рукой. Проходи, мол. Подивившись на такое проявление лояльности, редкое, как дождь в космосе, старлей пожал плечами, снова подхватил сумку и вышел наружу, на прокаленные местным солнцем плиты космодрома. Видать, бабке кто-то здорово накрутил хвост, чтоб не путалась под ногами, а это уже о многом говорит.

Ожидающий его транспорт Костин увидел сразу. И немудрено, кстати, поскольку новенький шлюп класса «поверхность-орбита» оказался единственным кораблем. Стоял себе, переливаясь зеркальными боками, окрашенными лучами звезды в ярко-оранжевый цвет. Спектр здешнего светила чуть-чуть отличался от солнечного, не настолько, чтобы это доставляло людям неудобства, но световые эффекты порой делало крайне необычные. Впрочем, к этому быстро привыкаешь.

Переминающийся с ноги на ногу пилот со скучающим видом пинал носком ботинка мелкие камушки, всей своей позой демонстрируя, как его здесь все достало. Пацан, только после училища, небось, такое поведение характерно именно для них. При появлении Костина он чуточку подобрался, хотя от строевой его стойка по-прежнему оставалась весьма далека.

– Долго же вы…

– Ничего, потерпишь, – буркнул старлей и, забросив сумку в открытый люк, полез следом. – Давай, на старт, внимание, марш…

Потомок водителей кобылы проворчал под нос что-то нелицеприятное, но качать права не стал и протопал прямиком в рубку. Видать, понимал, что Костин, если что, и без него улетит. Скверный характер пилотов-одиночек был всем известен, равно как и их квалификация. Для таких, как Костин, шлюп – так, семечки, одной рукой уведет.

Старт, надо сказать, прошел очень мягко. Шлюп и впрямь был новый, муха не сиживала, и все гравикомпенсаторы были синхронизированы четко, с заводской калибровкой, которая почему-то пропадает сразу после первого вмешательства косоруких механиков. Поляризаторы гравитации вытолкнули кораблик на орбиту в считаные минуты, а еще через полчаса на экранах внешнего обзора замаячили контуры орбитальной крепости и, по совместительству, базы, на которой располагалась их эскадра. Уродливая, но вместе с тем величественная, похожая на бьющегося в падучей спрута конструкция стремительно вырастала в размерах и вот уже заполнила собой весь обзор.

Пилот вел шлюп лихо, и в последний момент Костин забеспокоился. Он вообще часто начинал нервничать, если не сам находился за штурвалом, а тут еще появилось ощущение, что парнишка не рассчитает, и… И ничто не портит мишень так, как попадание. На такой скорости они запросто проломят внешнюю обшивку и в блин размажутся по внутренней.

К счастью, опасения оказались напрасными. Пилот, виртуозно отработав двигателями, погасил скорость. Шлюп ловко состыковался с причальной иглой, короткий толчок в уши – выравнивание давления – и добро пожаловать на базу Северная Пять, что на орбите планеты Кирпич, названной так из-за идиотского чувства юмора первооткрывателей.

– Хоть бы переоделся, что ли, – буркнул Савостиков, не отрываясь от перелистывания толстой пачки каких-то документов.

– Не успел. И потом, я еще три дня в отпуске. – Здорово, Петр Петрович.

– И тебе не хворать, – рукопожатие капитан-лейтенанта было железным. – Боюсь, Всеволод Иванович, отпуск твой придется прервать чуть раньше.

– Что-то случилось? – моментально сделал стойку Костин.

– Случилось, но деталей не скажу – сам не знаю. Через два, – Савостиков бросил взгляд на часы, поморщился, – уже через час сорок семь тебя вызывает командующий. Так что переоденься.

– Настолько серьезно?

– Не знаю, честно. Медведь хмурый, но вроде не рычит пока. Ладно, действуй, мне вон, с бумагами еще разбираться.

Поймав тоскливый взгляд Савостикова, Костин на миг ощутил легкое злорадство. Ушел с корабля на кабинетную работу – получи и геморрой в лице флотской бюрократии. Впрочем, тоскливый взгляд отца-командира не помешал задать еще один вопрос:

– Кстати, а как ты мне транспорт организовал? Гонять корабли тебе вроде бы не по чину.

– Это не я, это адъютант Медведя крутился. Все, давай, переодевайся и не вздумай опоздать.

За две минуты до назначенного времени Костин в отглаженном парадном мундире стоял в приемной командующего эскадрой контр-адмирала Баженова, прозванного Медведем из-за бесформенной фигуры, дикой физической силы и тяжелого характера. Когда-то, по слухам, Медведь начинал в штурмовой группе линкора, участвовал в нескольких десантных операциях, но после ранения вынужден был изменить место службы. Правда, в административном кресле он тоже не засиделся, выбив себе перевод в действующий флот, где довольно быстро продвинулся до командующего эскадрой. На этой должности он находился уже более десяти лет и, хотя стратегическими талантами не блистал, со свалившимся на его плечи хозяйством вполне справлялся. Под его командованием эскадра обеспечивала прикрытие сектора, успешно гоняла пиратов, а один раз даже намылила шею коллегам из Альянса, сдуру решившим устроить небольшую провокацию у чужих границ. Словом, его было за что уважать.

Обыкновения мариновать людей в приемной Медведь тоже не имел. Ровно в назначенный срок массивная, под дуб, бронированная дверь его кабинета распахнулась, и из него буквально вылетел какой-то интендант, промокающий на ходу лысину огромным носовым платком. Судя по виду, ткань уже была мокрой насквозь. Следом за ним раздался грозный рык Медведя:

– Костина ко мне!

Адъютант привычно махнул рукой, заходи, мол, и опять уткнулся носом во что-то увлекательное, то ли секретные документы, то ли приключенческий роман. Оставалось только вздохнуть, как перед прыжком в воду, и шагнуть вперед.

Баженов сидел во главе огромного Т-образного стола и выглядел мрачным, насупленным и опасным. Словом, как всегда выглядел. Несколько секунд он рассматривал визитера из-под нахмуренных бровей, потом махнул рукой:

– Бери стул и присаживайся, не торчи, как хрен в борозде.

Дважды повторять не пришлось. Если адмирал говорит что-то сделать, не следует задавать лишних вопросов, поэтому Костин отодвинул один из стоящих у стола неудобных (наверное, чтобы подчиненные всегда помнили, кто есть кто, и не рассиживались зря) стульев и аккуратно присел. Медведь еще раз посмотрел на него, хмыкнул:

– Небось, гадаешь, зачем я тебя из отпуска вызвал?

– Так точно.

– Не ори, я не глухой. Дело есть. Срочное. Нужен командир малого рейдера, а под рукой ты один. «Комар» вчера ушел на патрулирование, он уже в гипере, «Лиса» только-только поставили в док, как раз вместо твоего корабля. Остальные в разгоне. Так что извиняй, больше некого.

Ну, некого так некого, дело, в принципе, житейское. Тем более, в должниках Медведь оставаться не любил, и какие-то преференции светят в любом случае. Но, с другой стороны, малый рейдер – не линкор, его командиру адмиралы лично задачи редко ставят, тут достаточно Савостикова. А раз так, значит, и впрямь что-то важное.

– Детали?