Глава 2

867 год, 22 января, Яффа

Сидение в Яффе затягивалось.

Да, от этого города до Иерусалима было всего три дня пути спокойным маршем. Но, как показала разведка, союзники халифа сумели отравить все колодцы по пути и буквально выжечь землю, разорив все вокруг. Специально, чтобы Ярослав не мог кормиться за счет обычных крестьян.

Поэтому консулу Нового Рима требовалось заняться созданием обозного хозяйства, без которого выступать в поход на Иерусалим было невозможно технически. Причем очень разумного обозного хозяйства. В должной степени компактного и разумного, чтобы не тащить с собой табуны животных. Ярослав читал о том, как поступили крестоносцы, пригнав с собой целые стада вьючных животных, и какие проблемы потом с ними поимели. Ему такой радости было не нужно. Даже бесплатно.

Да, его прекрасные фургоны остались на Днепре. И здесь их быстро повторить бы не получилось. Зато здесь хватало мастеровых. А потом можно было попытаться что-то изобразить. Заодно занявшись не только фургонами и колесными бочками, но и всякого рода приготовлениями к осаде.

Новость о том, что Ярослав пошел на Иерусалим, к этому времени уже полетела по всему Средиземному морю. Так что к нему начали слетаться всякого рода желающие присоседиться. Мелкие стайки викингов с Кипра, Сицилии и Атиохии. И греки из Аттики и Пелопоннеса. Ведь Ярослав стал для них своего рода национальным героем. Дом Сарантапехос, не стесняясь, на каждом углу кричал, что этот славный малый – кровь от крови их.

Дошло до того, что в греческих провинциях Византии о Ярославе даже стали говорить как о новом Александре. Ведь он не знает поражений? Не знает. Наполовину грек? И что? Македонцы в глазах остальных греков тоже такими были. Вон – чтит богов праотеческих, и они ему помогают. Что тоже немало влияло.

Кто-то поговаривал, что Ярослав – это не новый Александр, а тот самый древний воитель и есть. Что атланты пробудили его ото сна и дали новый шанс. Да, да – история про воспитание нашего героя у атлантов уже была достоянием общественности. Как и легенда про царя Скорпионов, которая привлекла в Яффу кое-какие отряды берберов и египетских воинов.

Отовсюду к нему ехали воины, с которыми Ярослав не знал, что делать. Ибо эта толпа вооруженных мужчин совершенно не вписывалась в стиль ведения боя легионом. Хуже того – все эти разрозненные отряды нужно было хоть как-то организовать. Поэтому приходилось много работать, ежедневно сталкиваясь с кризисами социального и межличностного толка. А местами и этнического. Одно радовало – вместе с бойцами прибывало и продовольствие с материалами, той же древесиной, которая остро ему требовалась для развертывания обоза, объем которого с ростом войска увеличивался день ото дня.

В такой напряженной обстановке к Ярославу и прибыло руководство еврейской общины. Не послы, а именно руководство – лучшие из лучших.

– Рад вас видеть, – устало произнес консул Нового Рима.

И началось…

Долгие, мучительно долгие и до крайности изматывающие переговоры. Делегация пришла не просто так. Лидеры общин уже были в курсе тех требований, какие Ярослав выдвинул для возвращения захваченных в Александрии их представителей. Поэтому, предупреждая подобное развитие событий в Иудее, они пытались заранее договориться.

А вот нашему герою это было совсем ни к чему.

Зачем договариваться и сковывать себя дополнительными обязательствами? Да еще под очень призрачные выгоды, которые, может быть, когда-нибудь наступят. Безусловно, стелили они мягко. Но ехать – ему. И санки тащить тоже ему. Поэтому, утомившись в корень, он тяжело вздохнул и хлопнул рукой по столу.

Наступила тишина. Достаточно напряженная. Представители общины были в должной степени наслышаны о делах Ярослава и его приемах. В том числе и массовых жертвоприношениях, откровенно пугающих всех присутствующих.

– Друзья, – устало сказал наш герой. – Я думаю, что мы впустую тратим время.

– Вы не хотите с нами договариваться? – осторожно осведомился глава общины.

– Дело не в этом. Вот вы под кем ходите? Вот прямо сейчас кто ваш господин?

– Только лишь Господь Бог наш.

– Неверно, – покачал головой Ярослав. – Формально вашим государем сейчас является халиф. Прямо здесь и сейчас это мало что значит. Однако если смотреть на букву закона, то вы сами себе не принадлежите. И любые договоренности могут быть ограничены или отменены вашим государем. Так?

– Но ведь после вашей славной победы мы отойдем под руку Василевсу. А вы его соправитель.

– Младший соправитель. Вардан – глава государства, я лишь помогаю ему. Поэтому если он посчитает, что наши договоренности не нужно выполнять, то он их отменит либо приостановит, запретив выполнять. Это – плохая стратегия.

– А что вы предлагаете?

– У славного Рагнара, да не опустеет его кубок в славной Вальхалле, закончились сыновья. Все они, как мой друг Ивар, уже обрели свое графство. А разрываться на несколько владений в сложившейся ситуации опасно. Погнавшись за двумя зайцами, можно потерять оба владения.

– Ты думаешь? – спросил Ивар.

– Уверен. Тебя просто растащат и вынудят метаться. Поэтому, прежде чем идти в поход на Британию, я бы рекомендовал продать твое графство тому, кто больше даст. В конце концов, когда ты станешь ригом Уэссекса, тебе понадобятся деньги.

– Хм… – задумчиво пожевал губы Ивар, но возражать не стал. Ярослав же продолжил:

– Уважаемый. Я охотно буду вести дела с вашей общиной. И куда глубже расширяя наше сотрудничество, чем вы предлагаете. Но мне нужны гарантии. А гарантии вы сможете дать, только если провозгласите возрождение Израиля. Само собой, под рукой любимого дядюшки. Но не в полной воле, а как вассала с достаточно широким самоуправлением.

– Но… – чуть ли не подавился собственными словами и мыслями предводитель делегации.

– Разумеется, – продолжил Ярослав, – Иерусалим, Вифлеем и кое-какие иные, важные для христиан города перейдут в прямое управление Иерусалимского патриарха. И доступ к ним будет не ограничен для паломников. Остальные же земли Иудеи окажутся владениями возрожденного государства, что почивало в забвении вот уже восемь веков.

– Но кто возглавит его? – растерянно спросил коэн.

– Какая разница, – пожал плечами Ярослав. – Выберете кого-нибудь. Если не уверены в его мудрости и здравомыслии – составьте совет мудрецов в качестве советников при нем. С правом заблокировать любое решение, если единогласно за это выступят. Первосвященника снова выберете, он станет наставлять нового вашего монарха. Детей его воспитаете уже сами, чтобы образованные были, мудрые и осторожные, а не как привычно для аристократов – распущенными бездельниками, ошалевшими от вседозволенности. В общем – это не моя проблема, а ваша. И я не вижу никаких сложностей в ее разрешении.

– Легко сказать, – уклончиво произнес собеседник. И все присутствующие члены делегации согласно закивали.

Следующий час обсуждали детали предстоящего дела и составляли буквально на коленке документ. Подписали. И разошлись. Празднование же решили отменить, ибо война. И пока халиф не будет разбит, негоже праздновать.

– И зачем тебе это? – спросил Ивар.

– Не знаю, – пожав плечами, ответил с улыбкой Ярослав и отхлебнул прекрасного вина.

– Ты так никогда не поступаешь, – возразил Ивар. – Не хочешь рассказывать?

– Если бой будет тяжелым, и мы понесем большие потери, то я не хочу, чтобы нам ударили в спину.

– Ты так не уверен в победе?

– Иерусалим хорошо укреплен. Сколько там войск – никто не знает. Кроме того, к халифу могут подойти союзники от арабов. Поверь – будет жарко. И если честно, я не хотел участвовать в этом походе. Эти земли – древнее поле боя. Последние четыре тысячи лет здесь постоянно кто-то сражается. Здесь буквально все камни пропитаны кровью бесчисленного количества погибших. Представь, сколько предсмертных проклятий здесь произнесено. Сколько неупокоенных душ бродит. Это место – последнее, куда я бы отправился добровольно. Но политические обстоятельства оказались сильнее.

– Ты же объявил Крестовый поход… – удивился Ивар.

– Я? Я ничего не объявлял. Его объявил патриарх. Я же просто не стал опровергать его слова, ибо это лишено смысла. Так или иначе, но я в этих краях чувствую себя очень настороженно. Там, в Египте, могила моего далекого предка. Он хранил меня и защищал от той удушливой ауры, что окутывала те земли. Здесь же его нет рядом. Поэтому я осторожен как никогда.

– Мне неожиданно слышать от тебя такие слова.

– И я надеюсь, ты не станешь их рассказывать кому бы то ни было. Ты мой союзник и друг. Нам с тобой предстоит пройти через много боев, стоя плечом к плечу. И я хочу, чтобы ты понимал – здесь место гиблое. Оттого никому и не предлагаю.

– Как же местные живут?

– Мне самому неведомо. В любом случае, чем быстрее мы завершим этот поход и чем аккуратнее это сделаем, тем лучше. Для всех нас лучше. А местные пусть как-нибудь сами договариваются со своими духами.

Ивар ушел от Ярослава очень загруженный. И наш герой был уверен – проболтается. Он специально его накручивал так, чтобы проболтался. Во всяком случае, братьям точно расскажет. А те еще кому-то. Что позволит на какое-то время оградить эти земли от излишне назойливых завоевателей. Зачем это Ярославу? Ни за чем. Просто не хотелось, чтобы его детище, пусть и сотворенное стихийно, издохло слишком быстро.

Отхлебнув еще немного вина, он посмотрел за окно. Там было темно. Лишь звезды и луна сияли на безоблачном небе. А где-то там, в Константинополе, оставалась его супруга. При дворе Василевса с обещанием последнего обучить Пелагею всему необходимому, что полагалось знать знатной матроне, достойной состоять в августейшей семье.

Очень удобный шаг. Ведь таким образом Ярослав оставлял Вардану заложника на время этой операции. Из-за чего Василевс чувствовал себя более спокойно и уравновешенно. Причем, если Пелагея погибнет, это будет на руку Ярославу. Не только открывая ему возможности для нового династического брака, но и снимая с него всякую ответственность за подобную форму «развода».

Выживет – хорошо. Нет – не беда.

Понимал ли это Вардан? Сложно сказать. Во всяком случае, он очень ответственно отнесся к вопросам воспитания и образования Пелагеи, приставив к ней своих лучших наставников. Тех, что еще недавно его супругу-болгарку наставляли.

– Господин, – тихо произнес красивый женский голос откуда-то из-за спины.

Ярослав вздрогнул от неожиданности и обернулся, положив руку на меч. Обернулся, и от удивления его брови взлетели едва ли не птицами. Потому что у двери этого просторного помещения стояла практически обнаженная девушка весьма выдающейся красоты. Почему «практически»? Потому что та тонкая, едва ли не прозрачная ткань, что ее слегка прикрывала, ничего из ее прелестей не скрывала от любопытных глаз. А шитый золотом плащ из более плотной ткани, в котором она, видимо, пришла, лежал на полу.

– Кто ты? – спросил наш герой ее на койне – аристократическом среднегреческом языке.

– Адасса.

– Очень приятно, – небрежно махнул рукой Ярослав. – Как меня зовут, ты, полагаю, знаешь. Но я тебя о другом спрашивал. Кто ты такая и что здесь делаешь?

– Я твоя жена.

– Что?! – выпучил глаза Ярослав.

Девушка немного вымученно улыбнулась, а потом на иврите процитировала фрагмент подписанного нашим героем договора с делегацией иудейской общины. И, выдержав небольшую паузу, повторила уже на койне.

– Прекрасно, – кивнул наш герой. – И как из этих слов проистекает наше с тобой замужество? – сказал и осекся. Видимо, к концу дня он совершенно утомился и соображал плохо. Поэтому ему тяжело давался полный аллегорий и тяжеловесных выражений язык договора. – Ты хочешь сказать, что…

– Да. И община выбрала меня. Если я тебе не нравлюсь, то они заменят меня на другую. Но только до нашей близости.

– Бред какой-то… – покачал головой Ярослав. – Но у меня уже есть жена.

– Наши обычаи позволяют брать больше одной жены. Да, ныне это не считается правильным. Но если это нужно для спасения нашего народа или в его интересах, то ничего грешного в том нет.

– Ваши обычаи. А мои?

– Ты подписал договор.

– Те, кто тебя послал ко мне, не подумали, что я могу тебя прогнать?

– Подумали. Но… учитывая то, кто мой отец, меня ждет казнь за блуд. Сожжение живьем.

– Твою мать… – тихо выругался Ярослав на русском.

– Не стоит переживать, господин, – мягко улыбнувшись, произнесла Адасса и, виляя весьма аппетитными бедрами, направилась к нему. – Я не стану претендовать на положение первой жены. По договору кровь от крови унаследуют лишь земли Иудеи.

– А если родится девочка?

– То она будет провозглашена правительницей при совете. Неважно, кто родится. Главное – это будет твое дитя, – произнесла она и подошла к Ярославу практически вплотную. Шага на два. Несколько мгновений постояла и скинула с себя прозрачные ткани, заменяющие ей одежду.

Тело ее было красиво, тщательно отмыто и благоухало нежными нотками цветочных ароматов. Видимо, иерархи были в курсе вкусов Ярослава.

Наш герой отставил кубок с вином и потер глаза.

Глупо получилось.

Но вполне логично. Ведь если Адасса родит от Ярослава ребенка, то его военная слава станет надежной защитой для его правления. Особенно если наш герой будет поддерживать с ребенком отношения. Очень удобно. Да, Ярослав не иудей. Но в сложившейся ситуации это ничего не значило. Как и в ситуации с Эстер персидской, подобный акт со стороны девушки выглядел самопожертвованием в интересах своего народа. Раввины закрыли глаза даже на свадебный ритуал.

– Что я творю… – тихо простонал Ярослав. Закрыл глаза. Открыл. Девушка никуда не делась. И она была настолько хороша, что одна мысль о том, что ее сожгут живьем, казалась кощунственной.

Секунда. Другая. И он сам не понимал, как уже обнял ее, начав ласкать. А в голове его пульсировала мысль о том, что не зря он переживал. Ой, не зря. И что это место действительно может стать началом его конца. Зная о том, насколько ревнива его супруга, ввязываться в эту историю было плохой идеей.

Но и отказываться – нельзя. Судя по наказанию – отказ от девушки выглядел бы плевком в душу всей общины. И вместо обретения в них союзников он нашел бы там лишь врагов. Причем врагов не явных, а тихих, что особенно мерзко. В то время как союз получался очень интересным. Как в рамках предстоящей военной кампании, так и на перспективу. В том числе и в рамках обретения новых мастеров и куда более интересного рынка сбыта, а также важнейший источник информации… Ну и в конце концов, девушка была потрясающей. Если бы он отказался от нее, ни Ивар, ни другие викинги-союзники не поняли бы. Как и собственные воины. Да, пусть в их глазах она получалась не второй женой, а наложницей или конкубиной. Ибо иного не позволяла их вера…