Глава вторая, в которой всё только начинается

В царстве Кащея Бессмертного была напряженная обстановка. И Кащею было от чего напрягаться. По последним данным разведки, кто-то должен был прийти за спрятанной в темном каземате Василисой Прекрасной.

И Кащей догадывался, кто предатель, что за мерзавец украл из его сейфа самонаводящуюся стрелу R700, настроенную на биотоки Василисы. Кащей видел его намедни, когда тот тайком лазил с фотоаппаратом в кустах около бани, где Прекрасная совершала омовение своего божественного тела. Сначала он решил, что это просто какой-нибудь сексуальный извращенец и не придал этому инциденту особого значения – он и сам любил подглядывать, – но теперь-то он догадался! Конечно! Кто же еще мог так страстно желать освобождения Василисы из-под Кащеева гнета, как не ее отец, Ипроксим Безумный! Этот блаженный изобретатель, псевдоученый, шарлатан и фокусник, мыслечтивец и гнуснотворец!

Кащей Бессмертный даже ногами затопал от этих неприятных ему мыслей. Но что он мог поделать?! Неуловимый Ипроксим, наученный горьким опытом многовековых скитаний по чужим странам, был практически неуловим и неуязвим, его местонахождения никогда не мог зарегистрировать даже самый чуткий прибор из кащеева арсенала.

И все же Кащей был рад, что Василису должен был спасти простой смертный, поскольку ей так на роду написано, иначе Безумный не позволил бы так долго измываться над своей дочерью.

Но кто же этот простой смертный? Как его отличить от другого люда? Для этого Кащей разослал во все концы своих агентов, ориентируя их главным образом на наличие у соискателя Волшебной Стрелы.

…Наступила ночь.

Сначала красные от заката облака тянулись по сторонам, а затем ушли и они, утонув за горизонтом, где-то в дремучих лесах. А на смену им на чернильном небе выступили ночные светила: мерцающие звезды, кое-какие из планет Солнечной системы, время от времени пронизывающие небесный свод метеоры, и прочий космический мусор.

Во всём этом летел на ковре-самолете Иван Дурак. За полдня полета он успел соскучиться по земле, отдыху, здоровой пище, по родной деревне и родственникам, по спокойной жизни. В его мозгу начала даже зарождаться такая оппортунистическая мысль как нежелание заниматься самоистязаниями с риском для здоровья ради какой-то бабы, пусть даже она была самой прекрасной на свете. Да и холодно было наверху-то.

С этими мыслями Иванушка приказал ковру пикировать на примеченный внизу огонек, решив, что там он найдет желанный ночлег, очаг, кров и т.п.

Итак, ковер-самолет произвел посадку в глухом лесу, в очень мрачном районе, рядом с очень подозрительным строением. Иванушка, как только размял косточки, которые побаливали от длительного сидения на ковре, сразу направился к этому строению. Но как только более внимательно разглядел его, приблизившись, сразу остановился, даже развернулся на 180° и отошел подальше.

То, что увидел Дурак, разбудило в нем самые жуткие страхи. А увидел он не что иное, как наличие у строения двух куриных ног. Да. Насколько Иванушка смог разглядеть в довольно ярком свете луны, дом, то есть избушка, очень ветхая и древняя, покоилась на двух ногах-сваях, очень напоминающих куриные конечности. А по этим знакам можно было догадаться, что в доме наверняка живет легендарная баба Яга по кличке «Костяная Нога». В детстве Иванушка очень многое слыхал о проделках этой кровожадной старухи. И что, мол, она детишек заблудившихся к себе в дом манит, а потом варит да ест, и что имеет дурной глаз и натурально костяную ногу, а также вся лесная нечисть у нее в прислуге.

Иванушка оторопел и покрылся холодным потом. Очень не хотелось ему быть сожранным или хотя бы даже сглазенным. Да и невесту он уже мысленно проклинал, передумав жениться, да и стрелы-то все равно у него уже не было.

Дурак поглядел еще раз на Избушку-На-Курьих-Ножках, еще раз облился холодным потом и уверенно направился к ковру, чтобы улететь прочь.

На ковре сидел старый знакомый губастый старик в фуфайке и задумчиво вертел в руках «Кладенецъ». Как умный читатель уже наверняка сообразил, это и был Ипроксим Безумный.

– Ай! – сказал Ваня от неожиданности, и волосы на нем встали дыбом.

– Салам алейкум! – поприветствовал его старик.

– Алейкум асалам… – пробормотал напуганный Дурак.

– Вижу, не очень-то ты смел, – сделал замечание Ипроксим.

– Как смел, так и смел, – проворчал Иван. – Уж не знаю, как ты меня догнал, дед, но невеста мне боле не нужна! Хочу домой! Не хочу помирать!

Старик хихикнул и отложил «Кладенецъ» в сторону. Камень на его рукояти блеснул в лунном свете таинственным огоньком.

– Хорошо, – сказал старик. – Ступай домой. В один миг я тебя доставлю в отчую хату, на теплую печь. Будешь жить-поживать да горя не знать. Отблагодарю тебя щедро за хлопоты.

С этими словами старик вынул из-за пазухи и продемонстрировал Иванушке толстую пачку денег.

– Но позволь мне рассказать, для чего я все это устроил, заставив тебя мчаться в такую даль и подвергать свою драгоценную жизнь опасности.

Иванушка нахмурился, но все же сел на ковер рядом с Ипроксимом. Дед щелкнул пальцем, и возник маленький костер. Так было теплее, светлее, а, главное, уютней. Однако близость подозрительной избушки не давала Иванушке покоя. Но вскоре, слушая захватывающий рассказ старика, он об этом забыл.

Безумный рассказал Ивану всю правду. И как прелюбодей Кащей Бессмертный украл у него единственную дочь, пока он находился за границей, и как пытал ее, требуя взаимности на свою маниакальную страсть. И как узнал он, что выручить красавицу может только храбрый, честный и чистый сердцем человек из обычных людей, не имеющий корысти, но имеющий силу души. И закончил Ипроксим свой рассказ следующими словами:

– И вот выбор мой пал на тебя, Иванушка. Уж настолько ты показался мне порядочным юношей, что лучшего я своей дочке и не пожелал бы…

Иванушка помолчал с минутку.

– Чего ж ты мне мозги-то пудрил? Сразу бы и сказал, что к чему! Где живет этот придурок Кащей? Где он прячет Василису?

– А стрела-то, Иванушка…

– Ах, черт! – Иванушка сразу скис. – Стрелу-то я того… посеял…

– Что посеешь, то и пожнешь, – философски заметил Ипроксим. – Стрела в этой избе, Иванушка.

Дурак еще сильнее скис. Совесть ему подсказывала пойти в избу и довести дело до конца, но страх говорил совершенно противоположное.

– А что с избушкой-то на кур-ногах делать? Там же баба, это, Яга…

– Прости, Ванюша, – сказал Ипроксим грустно, – но здесь моя власть кончается. С тобой идти не могу – не моя территория. Но некоторые советы я тебе, конечно, дам. У тебя как с физкультурой?

– Нормально вроде…

– Ну и ладушки! А теперь слушай…

– А ну-ка, изба, повернись к лесу передом, а ко мне, Ивану, задом!

От могучего молодецкого клича встрепенулся черный ворон, слетел с громоотвода и, громко выругавшись, скрылся во тьме. Изба заскрежетала и стала разворачиваться на ногах. При этом из нее посыпалась труха. Когда дом закончил свое вращение, он оказался задним проходом к Иванушке. Дурак взял «Кладенецъ» обеими руками и стал ждать.

Но долго ждать не пришлось. Дверь прохода медленно отворилась, и из образовавшегося проёма наружу пал яркий, почти дневной свет. Изнутри повалил густой белый пар. Или дым. «Детишек варит, сука!» – успел подумать Иван. И вот появилась она. Яга. Костяная Нога. Но Ваня видел только ее силуэт на фоне яркого света. Сгорбленный силуэт потоптался на пороге, и скрипучий голос произнес:

– Фу-у! Русским духом пахнет! Кто это там?

И тут Дурак увидел, как засветились глаза ужасной старухи. Они разгорались все ярче и ярче, пока не превратились в два ослепительных прожектора, лучи которых стали рыскать по территории перед домом, пока не наткнулись на фигуру Иванушки. Тот на мгновение ослеп.

– Ага! – воскликнул скрипучий голос. – Русский Иван! Ха!

Внезапно что-то взорвалось, и позади Иванушки вспыхнуло, как керосин, включая деревья, кусты, забор и, наверняка, его ковер-самолет. Хитрая Яга, все пути к отступлению отрезала. Вокруг стало совсем светло от пожара. И Иванушка увидел Ягу. Она и впрямь оказалась очень мерзкой на вид старухой, во рванье, с нечёсаными седыми волосами чуть ли не до земли, и с крюкообразным носом, скрывающем добрую треть лица и упирающимся в подбородок. Голова у нее слегка тряслась где-то на уровне живота – так она была горбата. Хромая, старуха спускалась с лестницы и скрипела, ловко манипулируя длинной метлой:

– Зачем пожаловал, добрый молодец?

– За стрелой, старая мыльница!

«Почему именно мыльница? – вдруг подумал Дурак, поудобней ухватываясь за рукоятку меча. – Ну, теперь она точно разозлится!»

– Ах так! – действительно разозлилась старуха и вдруг принялась мелко дрожать.

Иванушка даже пожалел, что послушался Ипроксима и согласился отрубить голову этой милой бабушке. Зрелище, которое предстало его глазам, могло шокировать даже Фредди Крюгера.

Тело Яги завибрировало, распрямилось и стало прямо на глазах вытягиваться. Лохмотья на нем трещали и рвались, падая на землю. Под ними поблескивала сталь. Лицо из противного старушечьего превратилось в надменно-безразличную стальную маску, а глаза перестали светиться, но остались стеклянными, с несколькими рядами различно выпуклых линз.

В итоге этой метаморфозы перед Дураком предстала женщина-робот из стали и пластика, с руками и ногами на гидравлике, с цейсовскими объективами вместо глаз и с коварными мозгами Костяной Ноги в пуленепробиваемом черепе. Она вертела в воздухе метлой, как хороший самурай копьём, и при этом продолжала надвигаться на Ивана. Тот хоть и был ошарашен всем этим, но все же вспомнил некоторые напутственные советы Ипроксима, поэтому, согнав с себя страхи, принял боевую позицию.

Как только прыткая колдунья подошла ближе, Ваня успел увернуться от молниеносной метлы и попытался поразить бабу мечом. Но не тут-то было! Ловкая Яга оказалась проворней. Меч встретил пустоту, а древко метлы встретило спину Иванушки. Резкая боль и сила удара заставили Дурака упасть на землю. Хорошо хоть бронежилет спас. Метла, кстати, оказалась пудов трех весом, да к тому же еще и железная.

Рефлекс заставил Ваню откатиться в сторону, и метла ударила в землю, где он только что лежал. Инструмент, назначением которого было мести мусор, а не кокошить добрых молодцев, вошел в почву по самые руки колдуньи, заставив ее на мгновение замешкаться. Тогда Иванушка вскочил на ноги и нанес еще один удар мечом. Но чудо-оружие только просвистело в воздухе, аккуратно разрезав торчащий из земли железный стержень метлы на две равные части, будто он был из какого-нибудь пластилина. Гадкая же баба каким-то образом успела отскочить. А когда Ваня в злости снова кинулся на нее, то успел почувствовать только, что летит через голову, и уже без меча. После этого он стукнулся головой об землю и потерял сознание.

Когда Иванушка Дурак пришел в себя, он открыл глаза и осмотрелся. Видать, с потери им сознания времени прошло не так уж много, поскольку все вокруг по-прежнему хорошо горело.

Баба Яга металась по полю боя с «Кладенцом» в руке. Судя по всему, Дурака она не видела. «Ах да! Шапка!» – вспомнил Иван про невидимку. Наверное, при падении он стукнулся тумблером и тот переключил шапку-невидимку в рабочий режим. Значит, Ваня лежал теперь совершенно невидимый.

А Костяная Нога, между тем, в порыве ярости совершала новые метаморфозы. Сначала ее железное лицо выдалось вперед и поменяло цвет на зеленый. Глаза выпучились и стали красными. Все тело принялось извиваться, покрываясь чешуйками. Шея вытянулась, как у жирафа, а из спины вылезли и расправились перепончатые крылья, с которых еще капала свежая биомасса. Конечности обрели длинные саблевидные когти, в страшной пасти заблестели ужасные клыки. Чудовище отшвырнуло «Кладенецъ» и, оставаясь на задних лапах, стало медленно вращать мордой из стороны в сторону, прощупывая местность новыми зрительными органами. Как только взгляд его достиг лежащего Ивана, чудище замерло и из его приоткрытой пасти потекла кипящая слюна.

Скрипучий голос произнес:

– Ну вот и все, Иван Дурак. Сдавайся, ты окружен.

Иванушка выключил бесполезную шапку и поднялся с горячей земли. И впрямь, он был окружен: плотная стена огня подступала все ближе и ближе со всех сторон, а впереди покачивалось на суставчатых лапах мерзкое животное, облизываясь и потирая когтистыми лапами…

Очутившись внутри избушки, Иванушка поразился обилию разнообразных предметов, имевших место на каждом шагу. Входя в горницу, он несколько раз запнулся за толстого черного кота, за большие и малые сундуки, за металлические детали и деревянные части. А в горнице сплошь да рядом громоздилась всякая посуда, шкафы с сотнями старинных книг, какие-то станки и агрегаты непонятного Ване назначения. По полу тянулись провода, на стенах блестели медные и никелированные ручки и колпачки, горели лампочки и индикаторы на каком-то оборудовании, в углу дышала жаром гигантская русская печь, исторгая из открытой пасти языки пламени. При всем при этом помещение имело размеры футбольного поля и напоминало ангар, хотя снаружи и выглядело маленькой, скромной избушкой.

Итак, разглядывая все это, Иванушка, подталкиваемый принявшей старушечий облик бабой Ягой, проник в логово последней, чтобы быть сожранным или растерзанным.

– Ну что, милок, допрыгался?! – злорадно проскрипела Костяная Нога, хватая Дурака за загривок и пихая головой к печному жерлу.

Лицо Иванушки обдало жаром.

– Сейчас, сейчас, добрый молодец… Поджарим тебя и, того-этого, сожрем, стало быть.

«Ну, значит, не видать мне жизни, а Василисе свободы!» – с горечью подумал Дурак.

Между тем, коварная баба уже готовилась, доставая из-под шестка противень огромных размеров, снимая с полок банки с пряностями и маринадами, чтобы приготовить себе запеченного Ивана Дурака.

От бессилия своего Дурак совсем перестал что-либо соображать, не представляя, как можно выпутаться из такой неординарной ситуации. Но спасло Ивана отнюдь не чудо, а ловкость и находчивость.

Следующие мгновения Иван вспоминал потом с содроганием. Как только его, Дурака, поместили на противень, смазанный постным маслом, и задвинули прямо в огненное жерло печи, Иванушка решил, что всё, кранты. Ан нет! Не зря он был оставлен как есть, во всей одежде. То ли Яга была слишком голодна, то ли ей так больше нравилось, но с Иванушки не было снято ровным счетом ничего, даже сапоги. А они, как вам известно, не простые, а скороходы. Оказавшись за огненной завесой, внутри печки, Дурак, мучимый тяжкими температурными перегрузками, нашел в себе силы не испечься сразу. Как только на нем вспыхнули волосы и пиджак, он сделал резкое движение от нестерпимой боли и распрямился. От толчка пришли в действие сапоги-скороходы, мощные пружины распрямились, и Дурак молнией взлетел вверх, ловко угодил в дымоход, вылетел на свежий воздух, задыхаясь от едкого дыма, пронесся, кувыркаясь, по наклонной крыше и упал на землю, скатившись по козырьку крыльца.

Несколько мгновений лежал он недвижимый, с трудом сознавая, что пока еще живой. Вид его был ужасен. От пиджака не осталось и следа, хорошо еще бронежилет немного защитил. Штаны тоже прогорели. Оплавились сапоги, и с лица и головы исчезли все волосы, да и много кожи. Но отважный Дурак собрал в кулак всю свою волю и, превозмогая боль, поднялся на ноги. Кажется, еще и ребро сломал…

С трудом передвигая ноги, Иванушка двинулся обратно к избе, решив для себя, что из всей этой переделки должен выйти живым только кто-то один. Он, Дурак, уже имел свою очередь взглянуть в пустые глазницы Костлявой Дамы. Теперь была очередь Яги.

Тут нога Ивана запнулась за что-то, лежащее на земле. Ах, это старый приятель, меч «Кладенецъ»! Ваня наклонился, скорчившись от боли, взял меч за рукоятку и почувствовал вдруг, как по его руке пробежала волна энергии, охватывая все тело. Он покосился на драгоценный камень, венчающий рукоять, который излучал таинственный свет, ничего не стал думать по этому поводу, а просто поднял волшебное оружие и, медленно ступая по лестнице, вошел в дом.

Баба Яга Костяная Нога, держа в руках кочергу, открывала заслон, чтобы, вероятно, проверить готовность пищи, то есть Иванушки, к употреблению. Сунув пару раз кочергой во внутренность печи, баба крякнула и ее лицо приняло озабоченный вид. Одновременно с этим за своей спиной она услышала подозрительный шорох.