Как гниль и черви, точащие завязь,
Они едины в мерзости своей.
И нет грехов коварней и гнусней!
Их имена известны: алчность, зависть.
Они печати носят первородства
И пирамид египетских древней,
Но только тем опасней и страшней
Для наших душ их подлое уродство!
 
 
Мошенники, стяжатели, скупцы,
И мелкие, и крупные злодеи,
Вас вскармливают алчности сосцы,
И эта пища вам всего милее.
И зависть вас съедает по ночам,
И днем вам не дает на миг покою.
Да я скорей предамся палачам,
Да я скорей расстанусь с головою!
 
 
О зависти особый разговор —
Она-то и всему первопричина.
Она как несмываемый позор.
Она – клеймо глупца и мещанина.
Завидовать богатству и уму
И вожделеть супружницу соседа:
Я это не желаю никому,
От этих зол все подлости и беды.
 
 
Они на свой все меряют аршин,
И на Земле для них ничто не свято.
Во всем лишь принцип выгоды один,
И на кресте все прочие распяты.
Они чинят повсюду свой разбой
И грабят нас на море и на суше,
Как саранча, оставив за собой
Бесплодную и выжженную душу.
 
 
Они глаза безумием слепят.
Они ума и совести лишают.
Они, как падаль на лугу, смердят
И, как чума, вокруг все заражают.
Доколе будем мы им потакать?!
Доколе будем с ними мы мириться?!
Их, как врагов, должны мы истреблять,
Чтоб в страшном сне им даже не присниться!
 

 
О том, чего не знают и в помине,
Невежды вновь судачат с умной миной.
Но всем словам цена лишь медный грош,
Ведь в них с огнем ты смысла не найдешь.
Но, не моргнув, без всякого стесненья
Они читают всем нравоученья.
А почему, позвольте вас спросить?
Кто дал им право всех и вся судить?
 
 
Полет ума осмыслить не способны,
Они спешат поднять вновь вой утробный
И не стыдятся злобствовать и лгать,
Чтоб все скорей анафеме предать.
И губят гениальные идеи
Невежды, и глупцы, и прохиндеи:
В зародыше стараются убить,
Невежество свое пытаясь скрыть.
 
 
Невежество, и подлость, и злодейство
Вновь черное свое свершают действо.
Их с древности водою не разлить.
Им праведную кровь с себя не смыть!
Они сожгли в костре Джордано Бруно.
Они на скрипке подрезали струны,
Чтоб Паганини помешать играть.
Они Христа осмелились распять!
 

 
Они во мне презренье вызывают,
Хотя подчас опасней, чем ножи.
Ведь ханжеством в нас душу убивают
Под флагом ложной святости ханжи.
Они рядятся в тогу добродетели —
Морали самозваные жрецы.
Поменьше б на Земле таких радетелей!
В вас волчья суть, смиренные агнцы.
 
 
Нас всех во всех грехах подозревая,
Они бы все хотели запретить.
Для них Венеры красота нагая
Лишь повод, чтоб глумиться и судить.
Они рядятся в тогу добродетели —
Морали самозваные жрецы.
Поменьше б на Земле таких радетелей!
В вас волчья суть, смиренные агнцы.
 
 
Вновь яд цинизма в вены нам вливая,
Они все чувства тщатся очернить.
Свои грешки и похоть прикрывая,
Свою мораль стараются привить.
Они рядятся в тогу добродетели —
Морали самозваные жрецы.
Поменьше б на Земле таких радетелей!
В вас волчья суть, смиренные агнцы.
 
 
На подлинные страсти не способны,
Как немощные, жалкие скопцы,
Они любовь загнали б в Мир загробный,
Но им заказан путь в ее дворцы!
Они рядятся в тогу добродетели —
Морали самозваные жрецы.
Поменьше б на Земле таких радетелей!
В вас волчья суть, смиренные агнцы.
 

 
Мещанскую мудрость душой не приемлю:
Мол, надо спуститься на грешную землю,
Довольно витать – стать пора бы умнее,
Синица в руке – птиц всех прочих вернее;
 
 
Мол, выше себя не старайся – не прыгнешь,
Мол, мудрости всей никогда не постигнешь…
Мне эта мораль ненавистна и странна,
Не знаю я хуже такого обмана.
 
 
Мещанские души, покрытые пылью,
Мещанские души, пропахшие гнилью,
Мещанские цепи, мещанские сети —
Готовы они всех опутать на свете.
 
 
Мещанские нормы мещанам удобны,
Но как они пошло и низко утробны!
Мне мудрость иная по сердцу, по нраву.
Мне нужен, так нужен заветный журавль,
 
 
И синее небо, и синее море.
Нужна мне дорога на радость и горе.
И прыгну я выше, и стану мудрее,
И пошлости прах я по ветру развею.
 
 
Не хлебом единым на свете мы живы,
И свойственны душам благие порывы.
Я жить не умею холодным расчетом.
Так будь, мое сердце, всегда звездочетом!
 

 
Не знаю, сколько жизней нам дано.
Одну прожить хотелось бы хотя бы
И пить ее сладчайшее вино,
Благословлять дорожные ухабы,
 
 
Чтоб шел по ней, неся свой скромный скарб
(Все, что мое, всегда ношу с собою),
Чтоб не дрожал во мне от страха раб…
Чего хочу я? Быть самим собою,
 
 
Чтоб сохранил я все, чем дорожу,
Чтоб боль потерь во мне не притупилась…
Я у любви на привязи хожу
И оборвать не смею эту привязь.
 
 
Ведь без любви все сущее – лишь тлен
И лица все как гипсовые маски.
Не ослабляй, любовь, свой чудный плен,
Шепчи слова своей наивной сказки.
 
 
Есть у всего начало и конец —
Так испокон заведено на свете.
Дари, любовь, терновый свой венец,
Пока карга с косой меня не встретит…
 

 
Все оставляет след в душе:
И пламя встреч, и лед разлуки…
Все оставляет след в душе:
Все наши радости и муки.
И каждый миг прошедших лет,
В горниле времени горящий,
В душе спешит оставить след
И незаметный, и щемящий…
 
 
Все, чем мы дышим и живем
И чем томимся в страстной жажде,
Хоть мы порой не сознаем,
Все оставляет след свой в каждом.
Чужой души не замарай:
Ей суждено быть недотрогой.
Любовью душу согревай
И добротой волнуй и трогай.
 
 
Мы в жизнь чужую иногда
Без спроса входим, все разрушив,
И вдруг уходим навсегда,
Другую всю изранив душу.
Тела ранимы и болят.
Ранимы головы и руки…
Душа ранимее стократ —
Так не суди ее на муки!
 

 
Еще лежит вокруг повсюду снег,
Опять снежинки тают, словно слезы.
Но вновь упрямо вырвался на свет,
Расцвел подснежник, не боясь мороза.
Раскрыв навстречу солнцу лепестки
И стебельков зеленых вскинув руки,
Вновь распустились ранние цветы:
Признанием в любви после разлуки!
 
 
Хоть имя и краса твоя не броски,
Я пред тобой склоняюсь головой:
Ты дорог мне, как тонкий стан березки,
Как ивы плач, как горсть земли родной…
 
 
Ты полон весь девичьей чистоты,
И соткан ты из радости и света:
С тобою пробуждаются мечты
И сердце вновь теплом твоим согрето.
Тебя мороз и вьюга не убьют:
Слились в тебе и мужество и нежность.
В душе моей подснежники цветут
Как символ несгибаемой надежды!
 
 
Хоть имя и краса твоя не броски,
Я пред тобой склоняюсь головой:
Ты дорог мне, как тонкий стан березки,
Как ивы плач, как горсть земли родной!
 

 
Ах, детства далекая наша планета,
Твоих планетян беззаботная речь…
Как быстро забыли мы детства секреты:
Мы мудрость его не умеем беречь.
Боль горьких утрат оставляет нам шрамы
И бремя сомнений нас вечно гнетет,
И в хлопотах буден, не ведая сами,
Теряем мы все, что нам детство дает…
 
 
А мы разучились совсем удивляться
Дождю и снежинкам, траве и цветам
И вечному счастью дышать и смеяться:
Мы слишком привыкли к земным чудесам…
Нам жажды безудержной так не хватает
Все видеть и слышать, найти и понять
И радости жизни, не знающей края,
И веры наивной, зовущей мечтать!
 
 
Нам взрослостью нашей не стоит кичиться:
Не надо на детство смотреть свысока.
Нам многому нужно у детства учиться,
И эта наука совсем нелегка…
Попробуй на миг от забот отрешиться
И вспомнить известный нам в детстве секрет.
Попробуй сберечь в сердце детства частицу…
И, может, найдешь ты искомый ответ!
 

 
Растревожил душу мне бродяга-ветер:
Я его сегодня в переулке встретил.
Снятся по ночам мне лес, река и поле,
И зовут дороги на простор, на волю.
Я хочу под вечер у плакучей ивы
Слушать речки шепот, звуков переливы:
Посвист соловьиный, кваканье лягушек…
Сводный хор из чащи и с лесных опушек.
 
 
Я хочу коснуться лап пушистой ели,
На грибы наткнуться среди мха и прели,
Под дождем промокнуть, у костра согреться
И ухи душистой досыта наесться.
Дверь в природы сказку приоткрыв, немея,
Узнавать героев Брема и Диснея,
Запахи и краски впитывать с пристрастьем
И стоять, шатаясь, захмелев от счастья!
 
 
По колени в росы я хочу зарыться
И, раскинув руки, на траву свалиться…
Провожать закаты и встречать рассветы,
Радоваться небу, солнечному свету,
И дышать всей грудью, петь, и улыбаться,
И всему, что вижу, снова удивляться,
И шагать вдогонку за тобою, ветер,
Ведь за это можно все отдать на свете!
 

 
Не знаю я, что дальше будет,
И не хочу об этом знать.
Но суете и скуке буден
Я не могу мечту предать!
Я от любви не отрекусь
И в счастье верить не устану:
Из пепла Фениксом восстану,
Шагнуть в огонь не побоюсь!
 
 
И боль мне душу не задубит,
И горем веру не сожгу.
Пусть будет все, пусть только будет
И я надежду сберегу!
Пусть наша жизнь всего лишь драма
И цепь падений и утрат,
Но на колени я не встану
И все стерплю: и рай, и ад!
 
 
Пусть в жизни много черной краски,
Я не в нее макаю кисть:
Я не желаю жить по-рабски,
Я не могу мечту убить!
Я знаю: страшен яд сомнений —
Он душу может умертвить.
Лишь в вере ищем мы спасенье:
Зачем же яд сомнений пить?!
 
 
Без веры жизнь – на шее камень,
С ним никогда наверх не всплыть.
Лишь вера в нас рождает пламень —
Она дает нам силы жить!
Нет, не наивность – заблужденье,
Не вера – ладана угар!
Она дается нам рожденьем,
Она судьбы бесценный дар!
 
 
Как в детстве мы наивно верим
И ждем от жизни лишь чудес!
Кто заражает нас неверьем?
Какой вселяется в нас бес?!
Она спасает – веры жажда:
Ты от нее спеши хлебнуть!
Ее, утратив лишь однажды,
Назад не сможешь ты вернуть.
 
 
Пускай финал нам всем известен,
Пусть нам его не оттянуть:
Еще сильней я слышу песню,
Что вновь мою волнует грудь!
И в этой песне жажда счастья:
О нем поют мне соловьи
И зов извечный и всевластный —
Священный зов моей любви!
 
 
Я знаю: ждет нас всех расплата
И нам за все держать ответ.
Я за любовь пойду на плаху
И кану в ночь за солнца свет!
И мне от жизни много надо:
Я все хочу еще успеть!
Я знаю: счастье как награда
Лишь тем, кто не боится сметь!
Пусть движет вера мирозданьем,
Пускай зовет на вечный бой:
Мы до последнего дыханья
Не распрощаемся с тобой!