Народный капитализм

Победа над Верховным советом далась реформаторам слишком дорого и привела к совсем иным результатам, нежели они рассчитывали. Результаты первых выборов в новый российский парламент в декабре 1993-го стали для Ельцина потрясением. «Россия, одумайся, ты одурела» – произнесенные в ночь подведения итогов выборов, эти слова Юрия Карякина, одного из демократов первой волны, навсегда остались в истории: никто не ожидал, что победу на выборах будет праздновать Владимир Жириновский, наглый и эксцентричный популист правого толка, обещавший «каждой женщине по мужику, каждому мужику по дешевой бутылке водки». Снова ушел в отставку Егор Гайдар (его второй приход в правительство оказался мимолетным), реформаторский лагерь рассыпался, лидеры демократической революции начала 90-х сошли с политической сцены.

И чем более очевидным казалось поражение реформаторского курса, тем ярче горела звезда Немцова. Его популярность росла, а политическая карьера на глазах превращалась в феномен национального масштаба. «Немцов – по сути дела, единственный представитель молодой поросли политиков призыва 1990 года, сумевший удержаться на плаву и даже приумножить свой политический капитал, – писала летом 1994 года газета „Коммерсантъ“. – Все его ровесники – народные депутаты РФ либо тихо ушли в тень, либо провалились с чудовищным треском»^[321]. Пока страна переживала разочарование в начатых Ельциным переменах, нижегородские преобразования доказывали, что надежды на европейский путь для России не перечеркнуты.

Бедность была везде, и Нижний Новгород тоже не мог похвастать особым богатством. Но область была на хорошем счету, и другие российские регионы по-прежнему на нее ориентировались. Все новые экономические – и социальные – идеи сначала проходили проверку на прочность там. Второй выпуск «немцовок», облигаций областного займа, оказался более масштабным и более успешным: как раз в тот момент, когда по стране прокатились первые волнения обманутых вкладчиков, вложивших свои средства в финансовые пирамиды (типа МММ), Немцову было что предложить взамен. «Он так и говорил, – вспоминал его помощник Чичагов, – не несите деньги туда, а вкладывайте в надежные бумаги»^[322]. Областная администрация защищала денежные средства населения от инфляции. Немцову люди верили и занимали очередь с 6 утра, чтобы купить облигации. «1 января 95-го года истек срок первого в России регионального займа, нижегородского областного займа, и я могу с гордостью сказать, что впервые за долгую и советскую, и постсоветскую историю, впервые за всю эту историю, государство не обмануло свой собственный народ», – говорил потом Немцов^[323].

Как только Немцов стал проводить личные приемы граждан, он быстро понял, что главных проблем три: жилье, плохие дороги и телефон. Как сдвинуть с места строительство жилья и огромную очередь на получение квартир? Так родилась идея жилищного займа – по модели «немцовок»: те, кто готов был вложить свои личные деньги, продвигались в очереди вперед, правительство получало инвестиции, а люди получали жилье. Самая весомая облигация номиналом один квадратный метр имела серию НБ – Немцов Борис, – таким образом в области были введены в строй несколько десятков тысяч квадратных метров жилья. Сам Немцов продолжал жить на выделенной ему даче, и летом 1994 года областной парламент решил дать ему квартиру. Немцов депутатам ответил так: «Уважаемые депутаты областного законодательного собрания! Я благодарен за решение, принятое вами 21 июня 1994 года, в котором предлагается принять меры по улучшению моих жилищных условий. Наверное, вы правы, и двухкомнатная квартира на 10-м этаже не самое лучшее жилье для губернатора области и его семьи. Мне известно, что многие нижегородцы не верят в то, что я живу в такой квартире, считают, что для меня в разных районах области строятся коттеджи и дачи. Вы знаете, что это не так, и, видимо, этим продиктовано ваше стремление выделить мне хорошую благоустроенную квартиру. Я вам крайне признателен, но предложение ваше принять не могу. К сожалению, в нашей стране двухкомнатная квартира на семью из трех человек является недосягаемой мечтой для многих людей. И пока это так, я считаю, что губернатор и депутат Совета Федерации, избранный народом, должен жить так же, как и его избиратели. Особенно это важно сейчас, когда многие квартиры продаются с аукционов и люди, стоящие в очереди по 15–20 лет и остро нуждающиеся в улучшении жилищных условий, практически не имеют возможности получить квартиру бесплатно. Что касается меня, то я в очереди на квартиру не стоял и бесплатное получение ее считаю неэтичным»^[324].

Была сдвинута с мертвой точки и телефонизация. В Нижнем Новгороде и в других городах области люди годами ждали подключения телефона, а денег на телефонизацию не было. Теперь появился телефонный заем: желающие быстро установить телефон покупали соответствующие облигации и получали телефон в течение максимум полугода. «Система займов настолько эффективна, – не без гордости объяснял Немцов, – и она настолько делает взаимозависимыми власть и народ, это очень важный момент, что теперь мы уже вряд ли от нее когда-нибудь откажемся»^[325].

В 1995 году заработала программа жилищных сертификатов для военных. «Проблема была в том, что в России военнослужащие уходили в запас, и им говорили: до свидания, парни, – объясняет Юрий Лебедев. – А ехать им было некуда. Квартир у них не было. И Немцов с товарищами придумали программу»^[326]. Немцов заставил министра обороны Грачева, когда тот приехал в Нижний Новгород на светский теннисный турнир, подписать декларацию о намерениях, выбил субсидию в Москве, и демобилизованные офицеры вернувшейся в 1990 году из Германии и расквартированной в Нижегородской области 22-й армии начали получать жилье для своих семей, причем у них даже появилось право на выбор квартиры. «К униженным и оскорбленным военным стали ходить люди и говорить: „Давайте мы вам эту квартиру дадим. – Нет, давайте эту вот. – Нет, давайте я лучше вот другую возьму“, – пояснял тогда Немцов. – И они почувствовали себя людьми, которые нужны собственной стране»^[327].

Ветераны войны за счет областного бюджета получали право на бесплатный проезд. Гарантии на обеспечение лекарствами Немцов монетизировал: перевел в реальные прибавки к пенсиям – опять-таки выбив часть средств на федеральном уровне. Грант из областного бюджета размером в миллион рублей на рождение ребенка стал известен как «немцовский миллион». Приватизация оставшихся в наследство с советских времен отделов рабочего снабжения – на железной дороге, на лесопильнях и т. д. – превратила их в частные пекарни и лавки, а вырученные за них деньги шли на строительство дорог. «Чтобы люди знали, я на каждой дороге писал, – вспоминает Юрий Лебедев, в это время уже вице-губернатор, – эта дорога построена за счет приватизации такого-то объекта»^[328]. Принимал построенную дорогу Немцов таким образом: он сам садился за руль «Волги», на капот ставили стопку водки, и, если водка не расплескивалась, дорога считалась принятой. Немцов, как уже говорилось, много не пил, но эффектный жест со стопкой водки символизировал народный характер дорожной программы, и 5000 километров построенных при Немцове дорог сильно поменяли жизнь в области.

В результате работала такая схема: благодаря активности Немцова Нижегородская область слыла полигоном реформ – как следствие росли его политический капитал и известность в стране, – известность, в свою очередь, помогала Немцову выбивать из федеральных ведомств решения и деньги на социальные программы – люди видели, как область финансирует их понятные нужды – популярность Немцова продолжала расти. Таким образом обретал зримые очертания немцовский народный капитализм – в одном отдельно взятом регионе России. Нижний Новгород все увереннее претендовал на статус третьего города в стране. Несмотря на тяжелый быт, у местных жителей появилась и своя гордость, и надежда: в перспективе жизнь будет еще лучше. И чем дальше, тем более заметное беспокойство проскальзывало в вопросе, который звучал на каждой встрече губернатора с населением: «Вы же уедете в Москву? Вы же нас бросите?»^[329]

Прививка от авторитаризма

Старший следователь по особо важным делам, преподаватель в школе милиции города Горького, Дмитрий Бедняков был высококлассным юристом и завзятым рыночником: еще в 1990 году он убеждал Верховный совет СССР принять программу Явлинского «500 дней». Бедняков работал в Верховном совете экспертом при комитете по законодательству и с Немцовым познакомился в курилке, в начале 1991 года. На Немцова большое впечатление произвел тот факт, что майор милиции Бедняков уже вышел из КПСС. Оказалось, они не только оба из Нижнего Новгорода, но даже живут в одном доме на Агрономической улице. К декабрю 1991-го, когда Немцов стал губернатором, Бедняков уже сильно поднаторел в приватизационном законодательстве. Сначала он помогал Немцову в его областной администрации, а затем Немцов предложил ему пойти в мэры Нижнего Новгорода. «Это был профессиональный вызов, – вспоминает Бедняков. – Аргумент был такой: ты писал законы о приватизации, об инвестициях, о регистрации бизнеса; теперь давай попробуй заняться этим в реальной жизни»^[330].

Так благодаря Немцову Бедняков стал мэром, и роль, которую он сыграл в малой приватизации в Нижнем Новгороде в 1992 году, была огромной, если не определяющей. Но уже скоро отношения между Немцовым и Бедняковым напряглись. Как это часто бывает, причины конфликта все оценивали по-разному. «Немцов стал мне завидовать», – говорил потом Бедняков. С точки зрения тогдашних соратников Немцова, Бедняков предал своего товарища и покровителя. Сам Немцов много лет спустя обвинял Беднякова в том же, что и Видяева: Нижний Новгород – донор областного бюджета, а Бедняков хотел сам распоряжаться поступлениями от налогов. По одной из версий, вражда началась весной 1993 года со спора по поводу земли под нижегородскими предприятиями: по просьбе местных предпринимателей Немцов хотел дать им возможность приватизировать эту землю, но Бедняков уперся. Типологически конфликт между Немцовым и Бедняковым укладывался в привычную схему 90-х годов: почти везде на местах губернатор и мэр областной столицы, в неформальной иерархии второе лицо в регионе, враждовали между собой – вели борьбу за ресурсы, налоговую базу, право распоряжаться собственностью и в конечном счете за власть.

Виктор Лысов, тогда начальник департамента областной администрации по связям с общественностью, вернулся на работу 2 января 1994 года после двухнедельного отпуска. «А я тут выборы объявил, – встретил его Немцов, – будем менять власть в городе»^[331]. На назначенных на конец марта выборах Немцов повел в мэры своего соратника, председателя областного совета Евгения Крестьянинова. Однако положение Беднякова было вовсе не безнадежным: он активно агитировал за себя, и его поддерживала практически вся городская пресса. Более того, Бедняков сделал сильный ответный ход: вынес на городской референдум новый устав Нижнего Новгорода и предложил совместить референдум с выборами.

Увидев проект устава, Немцов понял: во-первых, устав фактически закрепляет независимость мэра от губернатора, а во-вторых, по примеру только что принятой российской Конституции наделяет мэра большой властью в ущерб городскому парламенту. Как Видяев на ГАЗе, Бедняков добивался автономии города от области. С новым городским уставом независимость будущего мэра приближалась к абсолютной. Проект устава, говорил Немцов, «по сути, представляет собой декларацию о городском суверенитете»^[332]. Разница была в том, что если ГАЗ был заводом, хозяйственным предприятием и просто нарушал закон, когда не платил налоги, то Нижний Новгород был муниципальным центром, а новая Конституция предоставляла органам местного самоуправления большие возможности.

Началась предвыборная кампания, и конфликт быстро перешел в публичную плоскость. Немцов требовал отменить референдум (он ссылался при этом на заключение правового управления Кремля) и напирал на то, что Бедняков взял курс на закрепление личной власти. Бедняков возражал, что не обязан прислушиваться к мнению каких-то кремлевских чиновников и референдум будет. Сторонники Немцова твердили: Бедняков подрывает единство города и области. Бедняков парировал: новый устав соответствует Конституции и законам. В итоге Немцов пошел в областной Совет: почему без ведома депутатов принимается устав областной столицы? Пусть депутаты скажут свое слово. «Устав, – настаивала областная администрация, – развязывает руки беспредельной чиновничьей власти»^[333]. Депутаты Немцова поддержали, постановили референдум отменить, и, опираясь на их решение, губернатор издал указ – юридически весьма спорный – об отмене голосования.

Но кампания по выборам мэра города продолжалась. Политическая борьба перешла на личный уровень: Немцов подозревал Беднякова в национализме и антисемитизме. Бедняков действительно склонялся в сторону ультраправых, а в городе тогда снова появились листовки против Немцова антисемитского содержания. «Да он говно!» – так в разговоре с Лысовым сформулировал свое отношение к Беднякову Немцов в те дни^[334]. Однако за пару дней до выборов, получив результаты очередного опроса, в областной администрации увидели, что Бедняков побеждает. «Немцов был в ступоре и решился на отчаянный шаг, – вспоминает Бедняков, – он сорвал выборы»^[335]. За 32 часа до начала голосования Крестьянинов снял свою кандидатуру. По закону безальтернативные выборы невозможны, и они были отменены – беспрецедентный сюжет для российской политической истории первой половины 90-х.