Цитаты из книги «Дни Турбиных»

Шервинский. Позволь… Мышлаевский. Мне можно, я друг детства. Шервинский. Свинья ты, а не друг детства…

Мышлаевский (выпивая). Стыдитесь, Ларион! Шервинский, Николка. Стыдитесь!.. Лариосик. Покорнейше благодарю.

Мышлаевский. Помилуйте, я тоже не пью. Но одну рюмку. Как же вы будете селедку без водки есть? Абсолютно не понимаю.

Елена. Единственно, что в вас есть хорошего, – это голос, и прямое ваше назначение – это оперная карьера. Шервинский. Кое-какой материал есть. Вы знаете, Елена Васильевна, я однажды в Жмеринке пел эпиталаму, там вверху «фа», как вам известно, а я взял «ля» и держал девять тактов.

Елена. Да, он вернулся и… опять уехал. Шервинский. Куда? Елена. Какие дивные розы!

Елена. Сколько раз я просила вас, Леонид Юрьевич, не делать этого. Мне неприятно, что вы тратите деньги. Шервинский. Деньги существуют на то, чтобы их тратить, как сказал Карл Маркс. Разрешите снять бурку?

Дивизион в небо, как в копеечку, попадает. «Весьма серьезно». «Серьезно и весьма». Крыса! (Уходит.)

Qui va à la chasse, perd sa place»[1]

Почему тебе не нравится Мышлаевский? Он очень хороший человек. Тальберг. Замечательно хороший! Трактирный завсегдатай.

Тальберг. Я так и знал! Недостаточно одного сеньора Мышлаевского. Появляются еще какие-то житомирские кузены. Не дом, а постоялый двор. Я решительно не понимаю Алексея.