– У нас есть шанс, маленькая, – хлопает она меня по руке. – Есть шанс на возвращение его памяти.

– Но как?! Как такое возможно?! Он же… – Закрываю глаза в попытке переварить происходящее и, сделав большой глоток воздуха, продолжаю. – Он же буквально несколько часов назад не знал и буквы по-английски.

– Милая, в иной раз причуды человеческого организма неподвластны никакому рациональному объяснению. Ты даже не представляешь, какому стрессу люди подвергаются под воздействием лихорадки. Один вьетнамец после сильнейшего жара потерял сон. И по сей день живет и бодрствует двадцать четыре часа в сутки. И он абсолютно здоров. Так что нужно всегда верить в чудо.

Это, конечно, всё здорово, только вот я слабо верю в сказки, но после знакомства с Дикарем и его окружением уже начинаю думать иначе, ведь быль становится явью: дружелюбные волки, шаманские проделки, чудесное возвращение родной речи…

Под собственный полёт мыслей я немного абстрагируюсь от Тисы и возвращаюсь в реальность, только когда мы подходим к ее хижине. Я помогаю неторопливой старушке подняться на крыльцо, но резкий грохот, доносящийся из комнаты, заставляет нас ускорить шаг.

– Иди к нему, – бормочет на ходу Тиса, – а я быстро процежу травяной отвар.

Заходить в комнату одной не очень хочется и даже страшновато, учитывая его недавнюю реакцию, когда он вцепился мне в горло. Но я пересиливаю страх и открываю дверь… Конор сидит на полу возле кровати с поникшей головой. Быстро обвожу помещение взглядом, фиксируя погром, который он устроил: прикроватная тумба опрокинута, а всё, что стояло на ней, разбросано по полу.

– Конор, – опускаюсь перед ним на колени и обхватываю его лицо ладонями. Жесткая щетина колет мне пальцы, но я начинаю привыкать к ней. – Конор, ты слышишь меня? – Заглядываю в его полуоткрытые глаза. По всей видимости, жар только усилился, отчего его дыхание стало более тяжелым и хрипящим.

– Ты здесь, – лениво ухмыляется, словно пьяный. – Я думал, ты сбежала… – произносит из последних сил, медленно облизывая пересохшие губы. Сейчас этот громадина абсолютно беззащитный, без привычной брони. Уязвимый, как младенец.

– Я никуда не уйду, – стараюсь вложить в голос как можно больше мягкости и теплоты. Пусть пока думает, что я останусь. В такой момент не время выяснять отношения. – Подожди, я принесу тебе воды.

Только я не успеваю отстраниться от него. Конор касается моего лица своей горячей ладонью, вынуждая меня застыть на месте. Он с несвойственным для него трепетом гладит мои скулы, пытаясь смотреть мне в глаза, но его голова будто не держится на плечах и заваливается вперед. Я бережно опускаю его обессиленную руку и, не задерживаясь, выхожу из комнаты в поисках старушки.

– Бабушка Тиса, – застаю её на кухне, – ему нужно попить.

– Вот, я уже приготовила. Напои его, а я пока сделаю еще одно средство, чтобы сбить жар.

Беру большую кружку с водой и несу обратно в комнату. Конор сидит всё в той же неподвижной позе, опершись всем телом о кровать. Присев рядом с ним на пол, я одной рукой приподнимаю его голову.

– Попей.

Подношу кружку к его губам, и Конор жадно припадает к ней и выпивает жидкость судорожными глотками, половину проливая на себя.

– А-а-а, – протяжно выдыхает он и откидывается назад.

Отставляю кружку в сторону.

– Тебе нужно лечь в кровать, – я встаю, начиная приводить постель в более-менее приличное состояние. Быстро сворачиваю мокрые простыни в комок и скидываю на пол.

– Давай, – подхожу к нему. – Я помогу. – Пытаюсь его поднять, но добраться до кровати получается только совместными усилиями, и, когда я уже почти уложила его, в спальне появляется Тиса с подносом в руках.

– Деточка, помоги мне, принеси с кухни ещё таз с водой, – отдаёт она указание, а я молча иду выполнять ее просьбу.

В голове до сих пор не укладывается, что он вспомнил свой язык. Может, теперь удастся спокойно с ним поговорить о моем освобождении? Витая в своих мыслях, я не замечаю порог и запинаюсь об него, расплескивая воду из таза. – Чёрт! – Осторожно переступаю через лужицу на полу, а в нос ударяет опьяняющий запах цветов и трав. Я даже останавливаюсь, чтобы вдохнуть полной грудью.

– Что ты там застряла? – подгоняет меня старушка.

– Я пролила немного. Чем можно вытереть? – Ставлю таз на пол, когда вхожу в комнату.

– Побудь с Конором, я сама всё уберу. Лекарство он выпил, но ты продолжай прикладывать ему смоченные в отваре повязки! Как можно чаще! – строго наказывает шаманка, прежде чем уйти.

И вот, оставшись наедине со спящим Конором, я, больше не в силах сдерживать усталость, роняю мучительный вздох. Такое ощущение, что бабушка в роли свахи. Создает любые условия, чтобы мы как можно больше времени проводили вместе. Я поднимаю тумбу и собираю разбросанные вещи, затем смачиваю в отваре тряпку и выжимаю её, прежде чем приложить ко лбу Конора. Я тоже решаю прилечь отдохнуть, тем более что особых вариантов досуга у меня нет. Обхожу кровать и ложусь с другой стороны, машинально устремляя взгляд в потолок, но он будто магнитом притягивается к Конору, и я поворачиваюсь набок.

Смотрю, как размеренно поднимается при дыхании его мускулистая грудь. Опираюсь на локоть и убираю спутанные волосы с его мужественного лица. Красивые волевые брови сейчас не выражают никаких эмоций, а карамельная кожа раскраснелась от жара. Хочется прикоснуться, провести пальцами по его шрамам, почувствовать… Но не делаю этого и убираю руку, устало откидываясь на спину.

Теплые лучи солнца греют, ласкают меня, погружая в сладкую негу, и блаженная дрема без разрешения накрывает меня с головой…

***

Просыпаюсь я от обжигающих прикосновений пальцев – его пальцев, – что сейчас жадно исследуют мою шею…

Глава 19

ДИКАРЬ

Лихорадка отступила, и головная боль понемногу успокаивается. Но суставы всё еще ломит, и любое движение дается с трудом. Однако всё это меркнет, когда я вижу ее… спящую рядом со мной. Бархатная щечка безмятежно покоится на маленькой ладони. Тихое сопение слегка касается моей кожи, и я боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть ее. Она не сбежала, хотя могла… Неужели после всех грубостей кареглазка разглядела во мне что-то большее, нежели дикого зверя, которому хватило одного взгляда тогда в лесу, чтобы сорвало голову от желания обладать ей?