Глава пятая

– Залезай, кому говорят.

Меня с головой окунули в корыто с ледяной водой, и чьи-то сильные руки начали скрести и тереть мне голову. Наконец, я смогла вынырнуть, жадно глотая воздух и выплевывая мыльную пену. Очевидно, Комизар счел, что я выгляжу отвратительно, а мой запах оскорбителен для его чувствительного носа, и распорядился поскорее привести меня в порядок. Меня вытянули из корыта и, дав мне тряпицу размером с носовой платок, велели вытереться. За моим унизительным омовением наблюдала молодая женщина, которую остальные звали Калантой. Она что-то мне бросила.

– Надень это.

Я поглядела на ветошь, лежащую у меня в ногах. Этот грубый, бесформенный мешок был похож не на одежду, а на тюфяк, из которого вытряхнули солому.

– Не стану.

– Наденешь, если хочешь жить.

В ее голосе не было даже намека на злобу. Она просто излагала факты. Ее взгляд нервировал. На одном глазу у нее была повязка – кожаная заплатка. Черная тесемка, на которой она держалась, резко выделялась на фоне ее странно безжизненных, неестественно белых волос. Сама заплатка выглядела поразительно, от нее почти невозможно было оторвать взгляд. На ней бисером был вышит ярко-синий глаз, смотрящий прямо вперед. Из-под повязки по щеке разбегались замысловатые линии татуировки, превращающие половину лица Каланты в произведение искусства. Я задумалась, зачем эта женщина привлекает внимание к тому, что многие другие сочли бы уродством.

– Скорее, – сказала Каланта.

Я отвела глаза от ее немигающего взгляда и, подняв с пола грубую мешковину, повертела в руках.

– Он хочет, чтобы я надела это?

– Здесь не Морриган.

– А я не мешок картошки.

Каланта прищурила единственный глаз и вдруг рассмеялась.

– Будь ты картошкой, ценилась бы куда выше.

Если Комизар полагал, что это меня унизит, он просчитался. Мне было совсем не до гордыни. Я натянула мешок через голову. Он оказался слишком просторным и сползал с плеч, а чтобы не наступить на длинный подол, приходилось поддергивать его. Грубая ткань царапала кожу. Каланта бросила мне кусок веревки.

– Подвяжи, удобнее будет.

– Чудесно, – сказала я, отвечая на ее ухмылку, после чего заложила складки на мешковатом наряде и завязала веревку вокруг талии.

Босые ноги стыли на каменном полу, но у меня отняли башмаки, и я не рассчитывала получить их назад. Стараясь не дрожать, я кивнула, показывая, что готова.

– Скажи спасибо, принцесса, – заметила Каланта, рассеянно водя пальцем по невидящему расшитому глазу. – Бывает, что он куда круче обходится с теми, кто ему перечит.

Глава шестая

Паулина

Последний этап путешествия в Сивику был выматывающим. Возле Дерриваля нас застиг проливной дождь, и мы вынуждены были на три дня укрыться в пустом сарае, где нашими соседями оказались сова и бродячая кошка. По крайней мере, благодаря им в сарае не было грызунов. С каждым днем вынужденного безделья моя тревога росла. Лия теперь уже, наверное, была в Венде – если, конечно, Каден повез ее туда. Я старалась гнать от себя мысль о другой возможности – что она уже мертва.

Все произошло так быстро, что я тогда ничего не успела сообразить. Ее похитил Каден. Каден – один из них. Каден, который был мне симпатичен больше, чем Рейф. Я даже допустила ошибку, подталкивая Лию к нему. Мне так нравился его спокойный нрав. Я говорила ей о том, какие у него добрые глаза. Мне все в нем казалось добрым. Как я могла так ошибаться? Это глубоко потрясло меня. Я всегда считала, что хорошо разбираюсь в людях, но Каден оказался не добрым – совсем наоборот. Он был наемным убийцей. Так сказала Гвинет. Откуда это было известно ей, не знаю, но у Гвинет было много талантов, и выуживание тайных сведений из посетителей таверны наверняка входило в их число.

Мы решили, что безопаснее будет остановиться на постоялом дворе в одной из деревушек за городской стеной. Гвинет здесь никто не знал, но меня могли узнать, поэтому приходилось скрываться хотя бы до той поры, пока не удастся устроить встречу с лордом вице-регентом. При дворе королевы я была весьма заметной фигурой, и, возможно, меня обвиняли в измене за то, что я помогала Лии устроить побег. Из всех министров кабинета вице-регент всегда был добр к Лии, даже заботлив. Он, казалось, понимал все сложности ее положения при дворе. Если я объясню ему, в какой беде она оказалась, вице-регент наверняка сумеет преподнести это известие королю в самом выгодном для нас свете. Какой отец не приложит все силы для спасения дочери, даже если она бунтарка?

Пока Гвинет снимала нам комнату, я стояла в тени, опустив голову в скрывающем лицо капюшоне. Я видела, как она разговаривает с хозяином гостиницы, но слов не слышала. На мой взгляд, их беседа тянулась дольше, чем требовалось. Я чувствовала дрожь и шевеление в животе. Это постоянно напоминало о том, как все изменилось, сколько прошло времени, напоминало об обещании Лии: мы пройдем через все это вместе. Напоминало о том, что времени почти не осталось. Поцеловав кончики пальцев, я подняла их, обращаясь к богам. Пожалуйста, верните ее.

Какая-то бумага перешла из рук Гвинет к хозяину гостиницы. Он мельком взглянул на меня – возможно, удивился, почему я не снимаю капюшон, даже войдя в дом, но ничего не сказал и наконец-то протянул через стойку ключ.

Наша комната располагалась в самом конце коридора – тесная, но, конечно, удобнее сарая. Нове и Дьечи разместились на конюшне и были, кажется, довольны своими стойлами и свежим ячменем на обед. С деньгами трудностей не было. Я продала драгоценности, которые Лия отдала мне в Луизвеке. Даже Гвинет удивило то, как легко я договаривалась с подозрительными торговцами в задних комнатах их лавок, но я научилась этому у Лии.

Когда мы остались одни за закрытой дверью, я спросила у Гвинет, почему это заняло столько времени. У Берди это было делом нескольких минут: договориться о цене да показать постояльцу его комнату.

Гвинет бросила на кровать свой мешок.

– Я отправила письмо канцлеру и попросила о встрече.

У меня перехватило дыхание, и с минуту я не могла говорить.

– Что-что ты сделала? Против моей воли? Я уже говорила тебе, он ненавидит Лию.

Гвинет невозмутимо начала распаковывать вещи.

– Я считаю, что нужно сначала все разузнать через… менее официальные каналы, а уж потом соваться ко второму лицу в королевстве. Если окажется, что вице-регент не может помочь, мы упремся в стену.

Я уставилась на нее, чувствуя, как в бессилии опускаются руки. Вот уже второй раз она упоминает канцлера, а теперь и вовсе начала действовать без моего согласия. Казалось, она твердо намерена втянуть его в дело.

– Ты знакома с канцлером, Гвинет?

Она пожала плечами.

– Хм, может, самую малость. Наши с ним дорожки когда-то пересекались.

– И ты даже не подумала мне об этом рассказать?

– Я подумала, что тебе это не понравится, и, похоже, не ошиблась.

Я швырнула свой мешок на кровать и стала рыться в нем, ища гребень. Я усердно принялась расчесывать волосы, пытаясь распутать мысли и стараясь контролировать хоть что-то, хотя на самом деле была в полной растерянности. Она знакома с ним самую малость? Мне не нравился канцлер, и я не доверяла ему даже больше, чем Лия. В нем не было ни одной черты, которая была бы мне симпатична.

– Я придумала. Я пойду прямо к королю, – сказала я. – А ты можешь оставаться здесь.

Гвинет схватила меня за руку, останавливая мои взмахи по волосам.

– А как ты себе это представляешь? Войдешь в цитадель и постучишь своим гребешком в дверь королевских покоев? Как ты думаешь, далеко тебе удастся пройти? А может, отправишь письмо? Но вся почта сначала доставляется в кабинет канцлера. Так почему сразу не пойти прямиком к нему?

– Я уверена, что, так или иначе, сумею получить аудиенцию у короля.

– Конечно, сумеешь. Но не забывай, что ты помогла бежать Лии. Очень вероятно, что разговаривать с ним тебе придется сквозь тюремную решетку.

Я понимала, что Гвинет права.

– Что ж, если это будет необходимо.

Гвинет вздохнула.

– Благородно, ничего не скажешь, но давай попытаемся этого избежать. Сначала разнюхаем, что и как.

– Поболтав с канцлером?

Она уселась на кровать и нахмурилась.

– Лия, видать, не рассказала тебе про меня?

Я сглотнула, приготовившись услышать о чем-то из прошлого Гвинет, чего мне не хотелось знать.

– Не рассказала? О чем?

– Я служила королевству. Поставляла новости.

– Что это значит? – осторожно уточнила я.

– Я шпионила.

Я закрыла глаза. Это даже хуже, чем я боялась.

– Ну-ка, сейчас же перестань, не напрягайся так. Это вредно для ребенка. То, что я шпионка – бывшая, – еще не конец света. Нам это даже может оказаться на руку.

Оказаться на руку? Я приоткрыла глаза – Гвинет глядела на меня с широкой улыбкой.

Она поведала мне о Глазах Королевства, шпионах Сивики, рассеянных по городам и селам Морригана и передававших всевозможные сведения в столицу, верховной власти. Было время, когда она нуждалась в деньгах и хорошо научилась вызывать на откровенность постояльцев гостиницы в Грейспорте, прибираясь в их комнатах.

– Ты шпионила на короля? – спросила я.

Она пожала плечами.

– Наверное. Я имела дело только с канцлером. Он… – у Гвинет потемнело лицо. – Он был такой обходительный, а я была молодая и глупая.

Гвинет и сейчас молода. Всего на каких-то несколько лет старше меня. Но глупая? Вот уж нет. Она ловкая, расчетливая и дерзкая – в отличие от меня. В глубине души я, разумеется, понимала, что все эти качества могут оказаться полезными в поисках того, кто выслушал бы нас с сочувствием. И все же я колебалась. Я боялась оказаться втянутой в какую-то шпионскую сеть, хоть Гвинет и клялась, что больше в нее не входит. А что если это не так?

Гвинет будто видела, какие мысли проносятся у меня в голове.

– Паулина, – твердо сказала она. – Ты, наверное, самый верный и самый праведный человек из всех, кого я встречала. Это восхитительно, но иногда еще и немного раздражает. Пора уже, соберись. Хватит изображать хорошую девочку. Хочешь ты помочь Лии или нет?

На это я могла дать лишь утвердительный ответ.

Что бы мне ни пришлось для этого делать.

Глава седьмая

Стены смыкались, казалось, что проход с каждым шагом сужается. Меня вели по темному коридору, потом два пролета вверх по затхлой лестнице, по другому коридору, где нельзя было бы пройти, расставив руки. Три поворота, затем несколько ступеней вниз. Внутри эта крепость оказалась таким же запутанным лабиринтом, каким виделась снаружи. Застройка разных веков перемешалась в ней.

Наш путь явно лежал не назад в зал Санктума. У меня учащенно стучало сердце. Куда меня тащат на этот раз? Распущенные по плечам волосы все еще не просохли, босые ноги немели от холода на каменном полу. Я старалась запомнить дорогу – мне казалось, что это имеет значение. Сейчас все имело значение. Каждая мелочь. Каждый взмах ресниц. Больше всего мне сейчас не хватало Гвинет с ее обходительностью и умением скрывать тайны за милой улыбкой – если только они не касались тех, кого она любила, например Симоны. Тогда на лице у Гвинет было большими буквами написано, что она лжет. Даже теперь я продолжала учиться у нее. А думала я лишь об одном: как добиться, чтобы по моему лицу нельзя было ничего прочитать.

Миновав последний поворот, мы оказались в коридоре, который оканчивался массивной двустворчатой дверью. Ее кованые черные петли напоминали замысловато ветвящиеся шипы. Конвоиры постучали, и я услышала тяжелый скрежет отодвигаемого засова. Меня втолкнули внутрь – по-видимому, эти люди не знали иного способа обращения с пленниками, – но в этот раз я была начеку и устояла на ногах.

Я оказалась в тихой комнате и сразу увидела Кадена. При взгляде на мою убогую хламиду он сжал зубы, а на шее вздулась вена. Что мелькнуло в его глазах: стыд или ярость? А еще я заметила, что он успел вымыться – и сменить одежду. Теперь, сбросив морриганское обличье, он выглядел, как один из них… зверь из другой стаи. На нем была просторная рубаха венданского покроя, а с поясного ремня свисала гроздь костей. Вот он каков, настоящий Каден.

А потом я увидела Рейфа – спиной ко мне, с заломленными назад и связанными руками. Рядом с ним стоял стражник. Поспешно отвернувшись, я перевела взгляд на Комизара.

– Вы как раз вовремя, принцесса, – заговорил он. – Ваш батрак тоже только что прибыл.

Взмахом руки он велел мне пройти вперед и встать рядом с Рейфом.

Комизар был по-прежнему облачен в перевязь, на которой теперь висел и меч Вальтера. Видя, что я это заметила, он усмехнулся. На моем лице не дрогнул ни один мускул. С этой минуты присвоенные им вещи брата должны подпитывать мои силы, а не подрывать их.

Комизар вышел на середину комнаты, приветственно развел в стороны руки.

– Братья, это исторический день для Венды. Не один, а целых два пленника.

Он все еще говорил на морриганском, желая, видимо, чтобы мы его поняли. Я не знала, понимает ли Рейф по-вендански, и корила себя, что не спросила об этом, пока мы были вдвоем в «покоях для ожидания». Такие детали могут оказаться важны. Комизар переключил внимание на Рейфа и меня.

– Надеюсь, вы оба цените то, как вам повезло, – вы оказались пленными. Это редкая честь – однако, все может перемениться в один миг.

Голос его звучал игриво, улыбка на лице казалась почти дружелюбной. Приблизившись ко мне, он поднял прядь мокрых волос с моего плеча, н тут же брезгливо ее отбросил.

– Я уже знаю, почему здесь принцесса. Она предположительно наделена даром, который, как считает мой Убийца, может принести пользу Венде. – Комизар пожал плечами. – Время покажет.

Он повернулся к Рейфу.

– Но ты… объясни-ка, по какой причине я не должен сию минуту изрубить тебя в лапшу, да еще и наказать солдат, которые не убили тебя, как только увидели.

– Потому что у меня есть новости, которые выгодны Венде, – ответ Рейфа был быстрым и уверенным.

Комизар засмеялся – и от этого смеха тишина в зале стала совсем гробовой.

– Так мне и доложили. – Он прошел на середину и уселся на край стола, болтая ногами. Скорее подвыпивший хулиган в кабаке, чем правитель государства. – Чивдар Ставик передал мне это твое заявление. А вот солдаты говорят другое. Влюбленная деревенщина, так они тебя назвали, да и принцесса, кажется, считает, что ты явился сюда ради нее. Насколько я понимаю, там имели место занимательные объятия.

– Знакомое лицо в чужой стране, – пожал плечами Рейф, – вот девушка и бросилась мне на шею, что же я мог поделать. Но женщинам меня не одурачить. Я не путаю удовольствие с делом. Я не сунулся бы на порог к неприятелю из-за обычного летнего романчика.

Комизар сверкнул глазами, повернувшись ко мне. Я смотрела на Рейфа.

– Романчик, – повторил Комизар, кивнув. – Так земледелие – это просто маска?

– Принц послал меня разобраться, правда ли девчонка сбежала или все это запланированная операция, месть за давние конфликты. Всем известно, что у Дальбрека долгая и непростая история взаимоотношений с соседом. Не стану перечислять все мелочные оскорбления, нанесенные нам Морриганом. Тем не менее брак между королевскими домами помог бы предать забвению прошлые обиды.

– И создать союз.

– Да.

– Чтобы объединить силы против нас.

– Разве не это цель любого политического маневра? Власть и ее укрепление, – Рейф не оправдывался, он говорил спокойно и бесстрастно, начальственным тоном.

Кажется, его слова заставили Комизара задуматься. Он прищурился, но затем усмехнулся, чуть приподняв уголок рта.

– На мой взгляд, ты куда больше похож на простого крестьянина, чем на важного посланца принца, – отвернувшись, он поискал кого-то глазами в зале: – Гриз! Где же он?

Один из наместников сообщил, что Гриз до сих пор в зале Санктума, и за ним срочно отрядили стража. Комизар объяснил, что Гризу довелось видеть самого принца и его придворных, когда в прошлом году он присутствовал в Дальбреке на какой-то официальной церемонии. Он сможет засвидетельствовать, правда ли Рейф придворный.

– Не хочешь ли поменять свою историю, пока не поздно? Если скажешь правду, я скорее смогу приняться за ужин, а за это велю, чтобы смерть твоя была быстрой и почти безболезненной.

– Моя история неизменна, – без колебаний проговорил Рейф.

Дыши, Лия. Дыши. Я покосилась на Кадена, стараясь не выдать своего ужаса и надеясь на помощь. Он в долгу передо мной. Каден ответил на мой взгляд, едва заметно отрицательно помотав головой. Как я могла забыть. Венда всегда превыше всего