Делькада, или как Церера должна погибнуть

Шелковистые складки короткой туники мягко струятся по юному телу. Щеки пылают под стать отблескам ткани в свете разгорающейся зари. Слаженные движения тренированного тела способны приворожить взгляд искушенного военачальника.

Легкий, но уважительный, поклон.

– Ты звал, отец?

Климент I отложил меч в сторону, снял квадрошлем и обнажил руки для объятия.

– Белый цвет тебе к лицу, – сказал он, подставляя для поцелуя тщательно выбритую щеку, и не сдержал упрека: – Тебя снова долго искали, Муся.

– Подарили эрго-аспидистру, папа, из сееро-восточной Африки. Сказали, что она боится солнца. Решила посадить под елью у Кремлевской стены, но… я услышала твой зов и вернулась с пол-пути.

Лоб дочери приник к отцовскому плечу.

– Как ты думаешь, папА, будет она теперь создавать энергию?..

– Все от солнца, – покачал головой отец. – Но… у кремлевской стены?. Твоё самоуправство недальновидно, дочь. Недоброжелатель придаст ему неблаговидную окраску. Повелеваю вернуть экспонат. Немедленно. Пока послы Эфиопии посещают пушкинские места.

Губки дочери надулись.

– Но папа…

«Никогда не оправдывайся», – прозвучали в голове слова фрейлины Беатрис. И дочь продолжила, но уже, согласно уроку, в жеманной манере и с наступательными нотками:

– А я приказываю – не зови меня больше Мусей.

Проведя рукой по плечу дочери, отец промолчал. В который раз подумал: «Алмаз!»—и не удержал вздоха при мысли: – «Как жаль, что она не мальчик – был бы хороший помощник в делах ратных и государственных!» – И – сразу – вопрос: «Даже если это и алмаз…какой толк государству?..Дипломатия не возможна без компромиссов…а как “обтачивать” девчонку?.. Нет-нет, я пас». – Приправленные затаенной горечью мысли вытеснила спасительная мудрость: – «Может и правда, что не делается, то к лучшему?» И он решился осуществить намерение, которое откладывал изо дня в день почти месяц.

Усадил дочь на канапе и присел рядом.

– Близится твое совершеннолетие. Ты уже знаешь, что ожидает тебя?

Брови девушки нырнули к переносице, но взлетевший боковой краешек одной спрятался под черным локоном, обличая любопытство. Смысл предстоящей беседы угадывался. Неужели то, чего она всеми силами стремилась отдалить, уже не за горами? Успокаивало отсутствие Императрицы: не может же отец без матери…

Надежды не сбылись, и то, чего опасалась Мария, было озвучено. Не то, конечно, совсем не то! Не то хотела б она услышать от отца – бывалого защитника её самостоятельности. Губы досадливо сжались. Похоже, в глазах родителей ей вечно суждено быть ребенком. И замужество тут не поможет.

Оглашения отцовских планов на устройство ее личной жизни вызвало в ней негатив.

– Вау, опять они.

Слухи о возможном помолвке Принцессы с принцем романовских кровей давно курсировали во дворе.

– Этот заика?.. – попыталась угадать она кандидата.

Отец взял прохладную ладошку в свою – широкую и теплую, удерживая несколько секунд.

– Георгий – неплохая партия, Мария.

Она же с хмурым лицом выдернула руку и засунула ее в воздушную гофру под фибулой. Скривившись, буркнула в оправдание:

– Кремень велел пластырем залепить, а я забыла.

– Снова травма на тренировке?

– Она самая.

– Нож?

– Ага.

Император отпустил руку дочери.

Что ж, его вина. Своенравную дочь выпестовали они с матерью, долгие годы не желая мириться с мыслью о том, что наследника династии не будет. Следует ли теперь удивляться качествам строптивого мальчишки, которые приобрела дочь? Тут и Кремень постарался… Учителем ножевого поединка с малых ее лет вызвался… но уж старателен он, ничего не попишешь…

– Неплохая партия, говоришь?. А я бы предпочла "партию" СОТ.

– Что это?

– Социальное Освоение Трапписта.

Теперь брови сошлись у Императора.

Он встал и, запахнув плотнее халат, подошел к окну. Луч со шпиля Спасской башни задержал его взор, концентрируя улетевшие в космос мысли.

…Не спуская глаз с рубиновой звезды, Климент I вспоминал последнее донесение спецслужб Космоэкспансии и сравнивал с очерком «Wоrld-СМИ», предоставленного имперским референтом для ознакомления.

«Дорожная карта выхода за пределы Солнечной системы в очередной раз порвалась, – вещал иноземный журналист. – На этот раз удалось совершить посадку без единой потери в кораблях и в личном составе, но миссия не достигла намеченной цели – контакта, увы, не получилось. Жители исчезли, словно испарились. Их жилища брошены в спешке, горшки разбиты, трапезные столы опрокинуты, кругом ползают тараканы…что далеко от представления о скором слиянии двух цивилизаций. Следует признать: это фиаско».

Известие взволновало общественность, но никто, кроме самого близкого окружения Императора, ведать не ведал, что оно чистой воды фейк, грандиозная, инициируемая НАСА, мистификация, сравнимая разве что с «высадкой» американцев на Марс.

Император скрипнул зубами. «Неужели, в штат стартового сервиса «Лучей» втесался имперский пройдоха-Гюнтер¹? Следовало б извести на корню это явление». Он с трудом сдержался, чтоб не распорядиться поставить под контроль результаты космоэкспедиций. Но мысли понеслись дальше.

…До сих пор выйти за пределы Солярики не удавалось никому. Даже беспилотным зондам. Траектории «вояджеров», «пионеров», «лучей» закруглялись с удручающей регулярностью, а когда они выходили на связь, то передавали нечто невразумительное. После третьей неудачи с пилотируемыми "Удалами" вдохновение футуристов-космологов истощилось.

Император не переоценивал опасности.

«Бойся стагнации пуще войны», – учила история русского мира. Опыт цивилизаций, тысячелетиями существовавших в прошлые времена без изменений, для России неприемлем.

Можно было бы пустить в игнор желтый очерк «Wоrld-СМИ»…Но пауза в межпланетарных контактах?.. Только не это!

"Восхождение" – так окрестили динамичное расширение границ Российской Империи – ни за какие плюшки не остановится. Эта мысль мобилизовала Климента l и отодвинула персональные интересы на второй план.

Но как никто другой, Император понимал, что происходящее, а точнее, «непроисходящее» со внесолярным Траппистом – это отражение той червоточины, что расположена реально ближе…прямо под боком – в самой Солнечной системе. Да и, дьявол тебе в дюзу, при чертовом Барьере – где ж еще!

"ЦЕРЕРА" – вот имя этой проблемы.

…Встречая на своем пути закоснелые общества, Империя выработала технологию "окружения вакуумом". "Вакуум" формировался отсутствием вокруг всего: и хорошего, и плохого. Казалось бы, что может быть хорошего в наличии плохого? Но нет. Наработки социопсихологов показали, что в отсутствии одушевленного или неудушевленного «врага» социум не стоек и, пребывая в изоляции, поедает сам себя, все равно как растение в отсутствие воды поедает собственный хлорофилл. Замкнутость приводит к тому, что изолят либо сам выходит на связь уже доросшим до контактов, либо, разгрызаемый внутренними противоречиями, разлагается и исчезает. Нечто подобное случилось и на острове Пасхи. Деятельная ранее культура превратилась в "овощную рассаду" после того, как, стремясь к покою, усекла статуи – конусы роста своего духа.

"Так и у нас, – прошептал Император, – остановка в движении – смерть идеи". Наитие подсказывало ему, что возникший стопор станет экзаменом на прочность. Остов Новой Империи создавался на обломках мироустройства, источенного червоточинами, оттого не угадать, где завалится. Нужный для баланса темп продвижения трудно трудно восстановить.

Ускоренный прорыв изоляции Цереры также не сулил ничего хорошего. Никто не знает, какие процессы идут в черном квадрате Малевича.

Казалось, выхода нет.

…Император хлопнул в ладоши и, пройдя анфиладу, отдал распоряжение созвать консилиум. Имена приглашенных Мария не расслышала.

В ожидании отца Принцесса оглядела свое отражение в полированном бюро и нашла себя привлекательной. "Привлекательно" – странное слово. – решила она. Проще говорить "красиво". А главное орудие красоты – это зеркало, как утверждает Беатрис.

Однотонный антрацит лакированной поверхности как будто создан для этого. Отражение стало ожившей гравюрой. Большие глаза – два обсидиана, сверкание которых продолжалось в блеске лба и щек, в свечении смоляных волос. Черный флер обволакивал образ духом древней, пахнущей сырой земли, откуда дышала воинственность. Еще одна заповедь преподавателя этики и эстетики пришла Марии на ум. "Красота, – говорила леди Беатрис, – это то, ради чего стоит жить, в ней сила, сообщающая смысл жизни". Это открылось Марии только сейчас. По возвращении отца она сказала:

– Я хотела бы попросить тебя, па, отложить помолвку до того момента, пока Империя не выйдет из темной полосы и не войдет в светлую.

Тот, уже в парадном облачении, застыл и всмотрелся в лицо дочери.

Он заметил преображение дочери. Но что изменилось?

Внешне дочь можно было б сравнить с драгоценным камнем в стадии завершающей отделки. Однако утонченность и лоск, приданные стараниями фрейлин, как посчитал он, не давали ощущения конечной огранки, потому и веры дочерним словам не прибавили. Время – истинный ювелир. Но его-то и не хватало.

– Это я буду решать, – заявил отец, – что основное, а что второстепенное – пока ты несовершеннолетняя.

– Пока не совершеннолетняя… – повторила дочь, сделав акцент на "не".

Император поднял руку.

– Ты моя дочь и единственная в стране принцесса, и это налагает на тебя дополнительные обязательства.

Строптивая дочь гнутым носком китайской тапочки вычерчивала вензеля на мраморной мозаике. Стояла на своем:

– Всю жизнь я слышала от тебя, отец, что эти обязательства, в первую очередь, касаются долга ставить государственные задачи выше собственных, а теперь ты…да, именно ты и именно в тот момент, когда возникли проблемы… ты как специально отстраняешь меня! В то время как я чувствую, что могу помочь тебе справиться с ними, ты связал меня по рукам и ногам… Это, по меньшей мере, несправедливо!

– Несправедливо!..– сказал отец, сдерживая снисходительную улыбку. – Чувств недостаточно, чтобы судить о вещах, требующих знаний.

Император прислушался к звукам извне. Больше всего он мечтал сейчас о завершении несвоевременной, как он полагал, дискуссии. И, к своему удовольствию, услышал ожидаемое. Под широкими окнами раздались отрывочные фразы и быстрые шаги. Со стороны зимнего сада приоткрылась дверь, и дворецкий внес с собой порыв влажного осеннего воздуха.

– Государь…

– Никита, – упредил Император дворецкого, – обожди секунду.

Он обернулся к дочери.

– Вот что, ты можешь идти. Обдумай на досуге мое предложение, в ближайшее время обсудим. Во всяком случае, знай, Мария, что я намерен определиться с твоим будущим прежде всего. Дело не терпит отлагательств.

Направляясь к дворецкому, отец замедлил шаги, давая возможность дочери высказаться напоследок, крикнуть что-нибудь дерзкое, но не дождавшись, нажал на ручку высокой двери и оказался в Тронном зале.

– Ладно же… – донеслось до слуха девушки.

"Голоса", – удивилась она.

Захваченная эмоциями, Мария не заметила, как ее губы сами произнесли это, и звук от пары этих слов вернул ее в реальность. Прищуринным взглядом она, казалось, пронзила "гравюру". Черный цвет странным образом отчуждал ту, что была за слоем полировки, придавал ей рельефности. Или Марии так захотелось почувствовать своего двойника?

Говорят, воле опытного гипнотизера подчиняется каждый человек. Точнее, любой, кто хочет быть загипнотизированным. Так и Мария подчинилась миражу. Ей захотелось с кем-то посоветоваться и оценить со стороны свои возможности и силы.

Двойник, между тем, как будто совсем выдвинулся из плоскости…Может, это просто поверхность бюро легко растворилась в воздухе… Наступило мгновение – и "черная", до сих пор смотрящая в глаза, отвела взор от Марии. Повела волоокими глазами, и вдруг Мария услышала:

– Красиво у тебя тут.

Мария последовала примеру и увидела за спиной незнакомки интерьер, поражающей своей пышностью. Силуэты птичьеголовых богов украшали колонны, замысловатые крючки топорщились у них в руках. Фрески напомнили Марии недавний вояж в Египет. С потолка свисали ажурные цепи, также с крючьями. Влажный блеск богатого нагромождения вычурных причандалов напоминал золото.

– Кто ты? – прозвучал вопрос, отдающийся эхом.

Мария, заметив движение губ визави, пощупала свои. О, они шевелились синхронно.

Что-то в облике отражения показалось ей знакомым.

– Я – египетская царица Клеопатра.

– Я – российская царевна Мария.

Оба ответа странным образом сливаясь, в то же время, слышались вполне отчетливо.

Мария чуть задрала подбородок и почувствовала себя ни много ни мало египетской царицей. Опустила – снова стала собой.

Объяснить было трудно… но движение под туникой отвлекло внимание. Взгляд спустился ниже.

Она увидела в отражении нечто шевелящееся под туникой: "Змея!" Но тут же исправилась: "Нет, это Эрго-аспидистра". Опустила голову, рассмотрела. Это шевелился побег эрго-аспидистры, о которой Мария забыла от слова "совсем".

Мария больше не задирала подбородок. Неспроста растение напомнило о себе. Недаром им издревле пользовались эфиопские племена для накачки решимости перед боем. Психоделик еще тот.

– Пусть станет моим помощником!

Мария сунула руку за пазуху, отцепила от тела "электроняню" – специализированное нано-устройство, ежесекундно следящее за параметрами тела, и прицепила вместо него эфиопский подарок. Но увидела вдруг змею в руках отражения-Клеопатры.

– Нет! – крикнула Принцесса и с размаха кинула в нее уже ненужным устройством…

…Вдоль анфилады, ведущей к Тронному залу вышагивала целая процессия. Его Величество шел в окружении Тайного Советника Калитина и Маршала Космической армады Савельева. Чуть позади шествовали седобородый эзотерик Тюрин – фаворит Императрицы и имперский референт Курилин. Шествие замыкал дворецкий с двумя пажами.

– Революция, Всемилостивейший Государь! Революция! – воскликнул Советник еще при встрече, обмениваясь рукопожатием с Императором.

– Выбирайте выражения, господин Калитин! – отшутился Император. – Мы, Климент I, не потерпим…

– Но ведь это подлинная революция в лучшем ее смысле – генетическом. Технологический прорыв!

Император похлопал его по плечу.

– А в нашем понимании, уважаемый господин Калитин, одна эволюция лучше двух революций.

Устроившись на креслах ближайшего алькова, доверенные лица Императорского окружения принялись обсуждать недавний результат исследования генетиков: ученые РАН официально объявили об обнаружении в геноме человека гаплогруппы, ответственной за формирование в человеке любви к отечеству. Назвали ее Делькадой.

– Но почему так?

– Потому что "делькада" по-эшбиански означает "родина".

– Ах, господин Тюрин". В искусстве отвечать так, чтобы возникало множество вопросов, вам нет равных.

– Почему "родина"? Потому что гаплогруппа с прошлого века числится за номером R1A. А прочтите-ка его слитно. Что получается? А? То-то же.

Император рассмеялся.

– Но почему – "по-эшбиански"? Такого языка нет и в природе быть не должно!

– Вот тебе раз! Вы не верите в планету Эшби, Ваше Величество?

– Не верю.

– Так выходит, что Вы не верите и в Сатану Семилазерного?!

– И в него тоже.

Император откинулся на спинку кресла, словно пытаясь отдалиться от придворного эзотерика.

Ликуя, эзотерик благодарил высшие силы торжественным речитативом: