Цитаты из книги «Тайна леди Одли»

Найду ли я себе оправдание, если позволю цепи, которую так медленно, по звеньям собирал, оборваться в этом месте, или я должен добавлять новые звенья к этой фатальной цепи, пока последнее звено не станет на свое место и круг замкнется?

Зачем я продолжаю все это, – размышлял он вслух, – когда знаю, что это приближает меня, шаг за шагом, день за днем, час за часом к заключению, которого мне следует избегать? Как будто я привязан к колесу и с каждым поворотом оно увлекает меня с собой туда, куда катится

разумный человек не может воспринимать всерьез все происшествия этой глупой жизни.

пока не стал таким же нервным, каким в конечном счете делает постоянное одиночество даже самого сильного и умного человека, как бы он ни похвалялся своей силой и умом.

Чем была его любовь к первой жене, как не слабым, жалким, тлеющим огоньком, слишком незначительным, чтобы быть погашенным, слишком слабым, чтобы разгореться? А вот ЭТО – была любовь, эта лихорадка, это сильное желание, это беспокойное, неопределенное жалкое ожидание, этот ужасный страх

Он забыл, что есть мужчины, остающиеся невредимыми среди легионов хорошеньких и благородных женщин, но которые в конце концов становятся жертвой грубой мегеры, знающей секрет любовного зелья, отравляющего и очаровывающего их. Он забыл, сколько на свете Джеков, идущих по жизни, так и не встретив свою Джилл, предназначенную им судьбой, и возможно, умирают старыми холостяками в то время, как бедная Джилл чахнет где-то рядом в старых девах. Он забыл, что любовь – это безумие, бедствие, горячка, обман, западня является также и тайной, которую не дано понять никому, кроме того единственного страдальца, терзаемого этой пыткой.

Ее щеки все еще горели, а глаза светились неестественным блеском. Она была в таком сильном возбуждении, что ни ее тело, ни мозг не чувствовали усталости. Как бы я ни старалась, я не смогу описать и десятой доли ее мыслей и страданий. Она пережила столько мук в ту единственную жуткую ночь, что они заполнили бы напечатанные мелким шрифтом тома объемом в тысячи страниц. Она испытала целые многотомники боли, сомнений и терзаний. Иногда вновь и вновь повторяя некоторые главы своих мучений. Иногда спеша сквозь тысячу страниц своего горя, не останавливаясь и ни разу не переведя дыхания.

Как безжалостны эти женщины друг к другу, – подумал он. – Вот эта интуитивно чувствует, что за моими вопросами таится угроза для другой. Она чует опасность и радуется ей, и делает все возможное, чтобы помочь мне. Что это за мир, и как эти женщины забирают жизнь из наших рук. Элен Мэлдон, леди Одли, Клара Толбойс и теперь мисс Тонкс – вся женская половина человечества от начала и до конца».

чудится дивной феей. За чайным столиком она – королева, всемогущая и недоступная. Что знают мужчины о таинственном напитке? Почитайте, как бедный Газмет заваривал чай, и содрогнитесь от этого варварства. Как неуклюже эти бедняги пытаются помочь колдунье, правящей за чайным подносом; как беспомощно они держат чайник, как постоянно подвергают опасности хрупкие чашки и блюдца и тонкие руки жрицы. Уничтожить чайные столики – значит лишить женщин их законной империи. Послать пару неповоротливых мужчин к гостям, чтобы они разносили смесь, заваренную в комнате экономки – значит свести самую компанейскую и дружескую изо всех церемоний к раздаче пайков. Представьте, что все женщины Англии поднялись до высокого уровня мужской интеллектуальности, выше кринолинов, выше усилий стать хорошенькими, выше чайных столиков и выше этих скандальных сплетен, которые восхищают даже сильных мужчин; и какую унылую, отвратительную жизнь придется вести тогда более сильному полу.

Люси Одли подняла глаза от хрупкого китайского фарфора и следила за Робертом беспокойным взглядом, как он, легко ступая, прошел в комнату дяди, а оттуда обратно в будуар. Она выглядела такой хорошенькой и невинной, сидя у фарфоровых приборов и сверкающего серебра. Определенно женщина выглядит лучше всего, заваривая чай. Это самое женское и домашнее из всех занятий делает каждое ее движение гармоничным, придает очарование каждому ее взгляду. Клубы пара от кипящей воды, в которой она заваривает целительные травы, известные только ей одной, окутывают ее облаком душистых благоуханий, сквозь которые она