Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Глава 1

Моей первой мыслью, когда я проснулась, было: «Неужели я мертва?» Уже позже я поняла, насколько точным было это первое, интуитивное определение, казавшееся несколько абсурдным.

Должно быть, я умерла.

И так же быстро, как она появилась, мысль пропала.

Я не умерла. Я замерзла. Но ощущения были странными, потому что я не дрожала и не испытывала неудобство, а просто знала, что я замерзла. И еще промокла.

Я медленно открыла глаза и моргнула, чтобы стряхнуть с себя остатки сна, потому что, очевидно, спала. Было темно. Но стемнело совсем недавно. У меня было именно такое чувство, хотя в тот момент я не понимала, каким образом могла определить, что тьма наступила недавно. Хотя меня часто посещали мысли, необычные для простых людей. И раньше я на это никогда не обращала внимания.

Или обращала?

Странно, но я не помнила этого. Я справилась с легким приступом тошноты, появившимся с мыслью о смерти, и сосредоточила внимание на окружающем мире. Прежде всего я поняла, что лежу на земле. Твердой, влажной, но не грязной. Тут и там выглядывали клочки травы, виднелись одуванчики, гордые оттого, что им удается выживать в таких суровых условиях. Понятно. Я лежу на земле. Не на ровной земле, а на пригорке, который спускается вниз, к мостовой где-то внизу. И над этим всем… Потолок?

Мост.

Я находилась под мостом, с двух сторон которого лил дождь.

Почему, подумала я, лежу на улице, на голой земле, под мостом, в дождь, посреди ночи?

Обнаженная. Без одежды.

Заставив себя перевести взгляд на вещи, что были ко мне ближе, я заметила сырой кусок картона, который укрывал меня, словно одеяло. Почувствовала запах влажного картона, когда сбросила его с себя, и ощутила, что моя кожа пахнет так же.

Меня начало трясти. Я была испугана и чувствовала, как паника овладевает мной. Я закрыла глаза, напрягла спину, задержала дыхание и сказала себе: «Спокойно. Не волнуйся. Не волнуйся и думай. Ответ придет».

Я снова открыла глаза и посмотрела вниз на свое тело. Оно было длинным и худым. Может, я просто была нездорова. Хотя не чувствовала себя больной. И мое тело казалось более худым, чем обычно.

На самом деле я чувствовала себя…

Сильной.

Я разжала пальцы, чтобы убедиться, что они двигаются, и согнула их снова. Я внимательно изучала свои изящные руки, длинные ноги, тонкую талию, бедра, маленькие округлые груди, как будто видела их впервые. И тут я заметила прядь волос, свисавшую с плеча, и взяла ее в руку, чтобы рассмотреть. Волосы были медно-красного цвета, такие называют темно-рыжими. Мне показалось, они были кудрявыми и длинными-длинными, как и все мое тело.

Я встала, и волосы опустились до самых бедер. Тут мое внимание привлек звук. Моя голова резко повернулась в ту сторону, откуда шел этот звук, мой нос сморщился, и я поняла, что принюхиваюсь к влажному воздуху. Мои глаза сузились, и в голове пронеслось: заяц. И потом я увидела его, перебегающего от одного кустарника к другому, далеко впереди. Возможно, в полумиле от меня.

Я не могла увидеть зайца на таком расстоянии, в темноте, во время дождя, не то что определить его по запаху. Но это было так, и я поняла, по мере того как мои чувства оживали одно за другим, что слышу множество звуков и обоняю еще больше – быстрое движение птичьих крыльев и запах листьев в гнезде, тихий полет мотылька и запах пыльцы на его теле, журчание ручейка где-то вне пределов видимости, запах речной воды и даже рыбы, живущей на глубине. Я почувствовала запах осени. Запах разлагающихся листьев был таким резким и приятным, вызывая в памяти неясные чувства и воспоминания, что заглушал все остальное. Этот запах успокаивал. Я слышала звуки машин, которые еще нельзя было увидеть, чувствовала запах выхлопных газов. Я почувствовала, как мои брови поползли вверх, и прижала кончики пальцев ко лбу. «Кто я?» – прошептала я.

В этот момент я увидела свет. Это были фары автомобиля, который ехал по направлению ко мне. Я стала медленно спускаться с холма. Мои ноги оказались очень чувствительными, я ощущала каждый камешек. Я втянула в себя воздух, но не остановилась, а поспешила вперед.

Я замерла на полдороги как раз в тот момент, когда машина заехала под мост и остановилась в десяти футах от того места, где я стояла. Я не двигалась, а просто стояла перед ней, обнаженная, и ждала. Я почувствовала неприятное покалывание в шее. Это было предупреждением.

Машина была большой и черной. Внедорожник, подумала я. И причем дорогой. Мой взгляд скользнул к марке машины: лавровый венок, окружавший щит. Я почему-то подумала, что должна запомнить это, и продолжала смотреть на машину, не зная, следует ли мне подойти ближе или скрыться. Тонированное стекло водителя чуть-чуть приоткрылось. Мужской голос произнес: «Садись».

Почувствовав резкий холод на загривке, я вздрогнула, и все внутри меня напряглось. Я притаилась, приготовясь бежать, хотя не знала, откуда взялся этот порыв. Я проигнорировала его и не сдвигалась с места.

И тогда через маленькую щель в окне автомобиля я увидела дуло пистолета, направленное мне в голову. На этот раз голос был холодным: «Я сказал, садись».

Пружина, которая сгибалась внутри меня, вдруг разогнулась. Мое тело внезапно пришло в движение, будто побуждаемое какой-то внешней силой. Я повернулась, прыгнула и стремительно перелетела с насыпи на тротуар за мостом. Мои ноги едва коснулись щебня, и я уже двигалась дальше.

Сзади я слышала шуршание шин, затем выстрелы, такие громкие, что мне показалось, будто мои барабанные перепонки должны лопнуть, но я не почувствовала никакой боли. Ни одна из пуль не достигла цели. Когда я осмелилась посмотреть через плечо, не замедляя бега, я заметила, что свет фар становится бледнее, но машина продолжала преследовать меня. Я была без обуви и бежала под проливным дождем. И все же я понемногу отрывалась от преследователя.

Почти без раздумий я повернула влево, спустилась с тротуара и побежала по неровной местности через поле, поросшее густой яркой травой. Я бежала, пока машина не осталась далеко позади, но продолжала бежать, испытывая странное чувство, в порыве экстаза, который я не могла понять, легко перепрыгивая через валуны и ветки, валявшиеся на земле. Я перепрыгнула ручей, журчание которого слышно было издалека, в полной уверенности, что приземлюсь по колени в воде, но вместо этого оказалась на земле. Спугнула самку оленя, которая сорвалась с места и помчалась куда-то в темноту. Вскоре и она пропала из виду, но я продолжала бежать.

Боже, что это было такое? Как это было возможно?

В конце концов, когда наконец начала уставать, я остановилась и снова попыталась понять, кто я и что я, но не могла найти ответ на эти вопросы.

Tabula rasa. Фраза прозвучала эхом в моей голове. Чистая дощечка. Как будто то, что я знала, или то, чем я была, оказалось стерто.

Вместо того чтобы искать ответы в себе, я осмотрела окрестности. Я подумала о том, что мне понадобится еда, убежище и, возможно, какая-то одежда, если я хочу выжить и понять, что происходит. Это были неотложные требования. Но их было легче удовлетворить, чем справиться с внутренней пустотой. При этой мысли я чуть не впала в панику и почувствовала, что, если поддамся этому внезапному чувству, возврата не будет. Я оказалась в небольшом лесном раю. Земля была усыпана опавшими листьями, деревья стояли с красноватыми, оранжевыми и золотыми кронами. Я шла по лесу, повинуясь инстинкту, дошла до его края, чтобы посмотреть, что находится дальше, и обнаружила тротуар, ведущий, по-видимому, к небольшому городу. Я пошла по нему и увидела колокольню церкви, несколько больших сараев и много маленьких домов, из труб которых поднимался дым, красный дом с белыми ставнями, располагавшийся поодаль от городка, на холме, и окруженный зеленью и белым деревянным забором. Рядом с ним стоял красный амбар. Вдруг в голове возник образ. Мужчина, целующий меня. Незнакомые, сильные, прекрасные чувства наполняют меня. Мои руки запутались в черных волосах. Внезапно вспышка исчезла, так же быстро, как появилась. Я хотела, чтобы воспоминание вернулось. Но оно пропало в темных глубоких водах моей памяти. Я разочарованно вздохнула и снова обратила взор на красный домик. Это место приковывало мое внимание, хотя я не понимала почему.

Оно звало меня.

Я должна была идти. Я не имела понятия, почему должна так делать. Но здравый смысл подсказывал, что я могу смело положиться на свои чувства. Каким-то образом они были обострены – я слышала звуки и ощущала запахи, которые не должна была слышать и ощущать. И мои физические способности тоже увеличились, а это было очевидно, потому что я смогла обогнать оленя и оторвалась от «кадиллака»…

Да. «Кадиллак-эскалада». Так называлась эта машина. Я слабо улыбнулась, втайне радуясь тому, что частички воспоминаний начали возвращаться ко мне.

Но если мои физические способности превышали норму, тогда, возможно, и моя интуиция тоже обострилась. Хотя я поймала себя на том, что не могла определить, что значило для меня слово «нормально».

Я решила довериться своей интуиции. Я пойду к тому красному дому – нет, я пойду к амбару около дома – так будет безопаснее. Это место станет моим убежищем на первое время. Там я спланирую свои дальнейшие действия.

Приняв такое решение, я стала спускаться по травянистому склону. Мне пришлось покинуть красивый осенний лес и пойти к деревенской дороге, огибавшей его. Обнаженная, я пошла к этому маленькому городку. Когда я шла, я вдруг почувствовала сильный, резкий голод, какого не испытывала никогда раньше.

21 год назад

Серена моргнула, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, вызванное лекарствами. В голове ее был туман. Она подняла глаза и увидела мужчину в белом халате, со стетоскопом на шее. Он смотрел не на нее, а на диаграмму.

– Где моя девочка? Я могу видеть ее сейчас? – И она попыталась улыбнуться сквозь туман. Боже, сколько же лекарства они ей вкололи, подумала она. – Я говорю «девочка», хотя точно даже и не знаю. Но мне кажется, что это девочка. Скажите, это правда? Она красивая? Сколько она весит? Почему сестра еще не принесла ее мне?

Доктор опустил карту и положил ее у изножья кровати. Потом подошел поближе и похлопал Серену по руке. Просто похлопал. Он не улыбался.

Что-то сжалось у Серены в груди. И она вдруг поняла, что не хочет слышать его ответ.

– Это была девочка, вы правы. Но… Мне очень жаль, Серена. Ваш ребенок родился мертвым.

Ее будто кувалдой ударили в грудь. Она упала на подушки, в легких не осталось воздуха. Серена сжала грудь, потому что ей показалось, что она не может сделать вдох. Доктор положил ледяную руку ей на затылок.

– Опустите голову и дышите. Просто дышите. – Он нажал на кнопку в стене и быстро сказал:

– Здесь нужна помощь, – потом вытащил что-то из кармана, разломил и поднес к носу Серены.

Она почувствовала резкий запах нашатырного спирта, тяжело вдохнула и отвернула голову. Вдох. Выдох. Она задышала. Как будто ничего не случилось.

– Так лучше, – произнес врач. Когда дверь открылась, он поднял глаза. Вошла медсестра. Молодая привлекательная блондинка.

Серена лишь мельком взглянула на нее, прежде чем пристально посмотреть в глаза доктору.

– Это ложь, – сказала она. – Это ложь. Мой ребенок не был мертворожденным.

Сестра подошла ближе.

– Я понимаю, как вам сейчас тяжело. Мне очень жаль.

– Мой ребенок родился живым, – повторила Серена. Она не сводила взгляда с доктора. – Я слышала ее крик. Я слышала ее крик.

– Вы находились под действием сильного успокоительного, – сказал доктор без малейшего сочувствия, деловым тоном. – Такое иногда случается, когда мать думает, что слышала крик своего ребенка. Я понимаю, что вам это трудно понять, но такое случается.

– Я слышала, как она кричала, – повторила Серена. И тут она заметила, что сестра не смотрит ей в глаза.

– Дайте ей успокоительное, – сказал доктор, как будто ее не было в комнате. Потом он подошел к кровати и, взяв историю болезни, написал в ней что-то. – Сделайте ей инъекцию. Прямо сейчас.

Серена напряглась.

– Мне не нужно ваше успокоительное. Говорю вам, я слышала, как моя девочка плакала. Я слышала ее! – Она бросила отчаянный взгляд на сестру. – Я не буду принимать успокоительное. Дайте мне телефон. Я вызову полицию. Я хочу знать, что вы сделали с моей девочкой.

– Ваш ребенок родился мертвым, – повторил доктор.

И тут Серена увидела, что сестра, глядя ей в глаза, незаметно покачала головой.

– Успокоительное, – приказал ей доктор.

Сестра – на ее карточке значилось имя «Морин Кинан» – поспешила за дверь. Серена задумалась над тем, действительно ли она видела тот молчаливый знак, который подала ей сестра Кинан, и не заметил ли его доктор. Но она не могла определить это. Доктор вышел вслед за сестрой.

В ту же секунду, как дверь за доктором закрылась, Серена стала внимательно изучать свою палату, но телефона нигде не было. Она встала с постели, морщась от боли во всем теле, подошла к окну и раздвинула шторы, чтобы выглянуть на улицу.

Солнце на небе висело низко. За окном находилась парковка, комната Серены была на втором этаже.

Боже, где ее ребенок?

Она услышала, как открывается дверь, и легла в кровать.

Вошла сестра Кинан, в ее руке был шприц. Она подошла к кровати, наклонилась и коснулась предплечья Серены.

– Мне действительно не нужно успокоительное, сестра Кинан.

– Просто Морин, я знаю, что оно вам не нужно, – прошептала женщина. – Но вам нужно выслушать меня и сделать все, как я скажу. Я хочу, чтобы вы подождали один час. Притворитесь, что вы без сознания, как будто это лекарство вырубило вас. Понимаете?

– Но что происходит? Где мой ребенок?