Цитаты из книг автора «Меган Девайн»

Будда видел боль. Он спрашивал: «Что я могу сделать, чтобы не потерять разум и душу? Как я могу смотреть на боль глазами и сердцем и не быть поглощенным ею? Как не отрываясь смотреть на непоправимое?» Его ответ (во всяком случае, на мой взгляд) — это любовь. Любовь с распростертыми объятиями, с открытым сердцем, со знанием, что всё данное тебе умрет. Изменится. И всё равно надо любить. В своей жизни ты встретишь невыносимую боль. И всё равно люби. Найди способ жить здесь, с таким знанием. Восприми это знание. Люби вопреки ему. Будь готов не отворачиваться от боли в этом мире — от своей или чужой.

Слова утешения, книги «самопомощи», добрые советы и предложения — все они пытаются избавить вас от боли. Стоит только заговорить о том, как вы страдаете, — и окружающие тут же начинают пытаться прогнать эту боль. В такой модели боль понимается как зло, которое должно быть устранено. Но ваша боль оправданна. Она не может просто уйти. Бессел ван дер Колк в своей книге The Body Keeps the Score («Тело ведет счет») пишет, что при воздействии стимула тело должно иметь возможность выразить реакцию. Ему это необходимо. Когда тело и разум страдают, им биологически необходимо отреагировать. Боль, которую не высказывают или не выражают иным образом, завязывается в узел и создает еще больше проблем.

Смерть потрясает всех. Исходя из собственного опыта и историй других людей, я могу сказать, что все особенности поведения после смерти близкого человека усиливаются многократно. Спокойные и рассудительные люди остаются спокойными и рассудительными. Те, кто пытался учитывать все точки зрения и решал вопросы с сочувствием и терпением, продолжат делать то же самое. А те, кто спорил с пеной у рта, обвинял других и в целом не умел взаимодействовать с окружающими, — будут себя вести именно так.

«Пора» никогда не наступит. Никогда не будет слишком рано или слишком поздно.

Вы не обязаны ничего менять до того момента, пока не будете готовы.

Вы можете обнаружить, что снова и снова рассказываете о своей утрате, даже (или особенно) случайным знакомым, прохожим на улице. Или что вы раз за разом проигрываете в своей голове события, приведшие к трагедии. Это абсолютно нормально. Человек живет историями: вот почему у нас есть мифология, космогония и кино. Повторение истории утраты — словно попытка создать альтернативный финал. Найти петлю во времени, способ изменить концовку. Даже сейчас. Может быть, я упустила какую-то деталь, но если рассказать эту историю как следует, то ничего подобного не произойдет.

То, что кажется вам невыносимым, можно поручить другим, но не позволяйте никому отобрать у вас заботу о том, что кажется важным лично для вас.

Наше стремление исправить, вылечить, вернуться к «норме» портит нам жизнь. Оно блокирует разговоры, развитие, общность, близость. Честное слово, если мы будем смотреть на горе не как на проблему, требующую решения, а как на тайну, требующую уважения, то нам не придется даже менять свой лексикон утешения. Объявляя войну «проблеме» горя, мы неминуемо объявляем войну сердцам друг друга. Мы должны позволить истине жизни существовать. Мы должны найти способы делиться разрушительным опытом утраты — в личной жизни и в окружающем мире.

Настоящая безопасность заключается в разделении боли с другим, признании себя внутри боли. Как говорил один из моих старых учителей, горечь — форма близости. Доказательство связи между людьми.

Боль нужно принять и понять, выделить ей место за столом; иначе мы не сможем делать то, что следует, — будь то появляться на людях и оставаться в живых или делать мир безопаснее, справедливее и прекраснее для всех. Мы должны иметь возможность говорить правду без страха быть осужденными за слабость, очевидное переживание травмы или неспособность соответствовать культурному нарративу. Необходимо сделать разговор о боли такой же нормой, как и разговор о радости. Не надо стремиться приблизить избавление от мук.