Я бы слилась с этой свободой навечно. Но нет. Этого не произошло. Безмятежность отступила. Тьма стала льдом, отгоняла меня, не принимая в свои объятия, не позволяя стать ее частью.

И тогда меня окутал жар. Он кололся, обжигал и затягивал все сильнее. Если бы я могла кричать, то кричала бы. Но здесь меня голоса лишили.

Я горела изнутри так, словно меня бросили в костер. Кожа полыхала, рассыпалась в пепел, затем словно вновь срасталась и вспыхивала алыми языками пламени. Я продолжала пылать до тех пор, пока тело не научилось сопротивляться. Пока порыв гортанного крика не замолк глубоко в груди. Я горела до тех пор, пока боль не отступила. И пока не впитала пламя окончательно.

Исчез жар. Улетучился холод. А кромешная тьма сменилась светом. И тогда я оказалась в поле. Босыми ногами опустилась на шелковистую зелень. Покрывало из молодых одуванчиков застилало бескрайнюю равнину. И сочная трава безмятежно колыхалась на ветру.

Вдалеке появились фигуры двух мальчиков, держащихся за руки. Я попробовала шагнуть к ним, и тут же расцвели одуванчики. Затем побелели, лишившись свежести желтизны. И ветер усилился, разделяя белые шапки на зонтики и разнося их по всему полю.

Когда я вновь взглянула перед собой, то увидела уже не мальчиков, а мужчин.

Однако теперь они стояли поодаль друг от друга, крепко сжав кулаки. Не касаясь друг друга.

И смотрели в разные стороны.

Алая кровь стекала с их кулаков, окропляя траву и опустевшие стебли одуванчиков.

Очнулась я резко. Легкие обдало огнем, когда я вдохнула. Во рту словно пролегла знойная пустыня, но мое дыхание участилось, хотя я не чувствовала своего тела. Я старалась дышать размеренно, но легкие, казалось, разучились правильно работать.

Паника билась в груди. Перед глазами темнота, и руки совсем не слушались.

Где я?

Я сделала вдох, который тут же отозвался острой болью в ребрах. Сердце забилось с неземной скоростью, улавливая пульсацию боли в каждом сантиметре кожи, в каждой мышце, и, кажется, даже мои волосы испытывали это незнакомое ощущение.

Спокойно, Элли. Дыши.

Я жива. Здесь никого нет. За мной никто не наблюдает, об этом говорит пустая тишина, прерываемая только моим дыханием.

Я одна. И я жива.

Я попробовала в очередной раз вдохнуть и на этот раз втянула кислород глубже, игнорируя боль в легких и задерживая воздух внутри.

Один. Два. Три. Четыре.

Долгий выдох. И затем новый продолжительный вдох. Этому упражнению однажды научил меня отец, когда я впервые осознала смерть старшего брата и не понимала, как справиться с удушающими эмоциями.

Спустя пару дыхательных циклов я сумела добиться ясности сознания и упорядочить хаотичный поток мыслей. Боль в теле притупилась, и только напряжение в мышцах напоминало о случившемся.

Но что произошло?

Всего один вопрос вызвал поток воспоминаний. Магазин. Грабители. Лия. Выстрелы. Мое тело тут же дернулось, будто пытаясь подняться. Но нечто тяжелое удержало меня на месте, приковывая руки к земле. Я покрутила кистями, ощутив на них что-то массивное и округлое.

Кандалы?

Я пошевелила руками, и мой слух тут же уловил звон цепей. Привыкнув к темноте, я рассмотрела в углу помещения тлевшую тонкую свечу на блюдце. Благодаря ее свету смогла разглядеть массивную дверь. Кандалы. Свеча. Единственная дверь и маленькая комната. Черт. Где я? Я попробовала вновь сконцентрироваться на последних воспоминаниях, и лицо Лии возникло перед глазами. Ее слезы, кровь и звук выстрелов.

В нее стреляли. И в меня тоже. Спину пронзила резкая боль, последствие этих событий. Я не должна была выжить, верно?

Вдруг дверь напротив со скрипом открылась, и все вопросы исчезли. В комнату проник неестественно яркий свет, заставивший меня мигом зажмуриться. Послышались чьи-то шаги. Кто бы ни зашел, их было двое. Шаги первого человека звучали тяжело и размеренно. Вошедший остановился передо мной. Шаги второго, наоборот, звучали торопливо и… робко, этот человек остался поодаль в стороне. Входная дверь закрылась с еле слышным щелчком, и в комнате вновь наступил мрак, однако я вовсе не торопилась открывать глаза.

Человек рядом со мной дышал глубоко и равномерно. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд. И, сделав аккуратный вдох, я, приподнимаясь, открыла глаза.

Передо мной оказался взрослый мужчина. Он не был высок, но обладал безупречной осанкой и широкими плечами. Он держал в руке свечу, так что я смогла разглядеть его лицо. Азиат, похож на японца. Темные, с проседью на висках волосы пострижены идеально ровно, как у военных. Редкие морщинки вокруг раскосых глаз, внимательный взгляд. Острый подбородок и тонкие губы.

Казалось, мужчина изучал меня с точно таким же любопытством, что и я его. Всматривался в мое лицо так, словно пытался в нем что-то найти. И, глядя мне в глаза, сжал губы в ровную линию.

Секундой позже незнакомец наконец заговорил:

– Твое имя – Эллиот Шторм.

Я услышала в английской речи еле различимый акцент.

– Возраст – семнадцать лет.

Я моргнула в смятении.

– Ученица одиннадцатого класса школы номер 192. Последнее место проживания – город Москва, Российская Федерация.

Позади мужчины кто-то шевельнулся. И мой взгляд тут же переметнулся к молодой девушке, стоявшей у входа. Белый медицинский халат был накинут на ее плечи, в руках она держала записную книжку с ручкой, а с шеи свисал стетоскоп. Она медсестра?

Девушка с любопытством посматривала на меня, округлив глаза так, словно не ожидала здесь кого-то увидеть. Где бы это здесь ни было.

– Эллиот Шторм, – мужчина заговорил тверже, и я снова обратила на него внимание, – ты умерла в понедельник, двенадцатого сентября, в шестнадцать часов и две минуты.

Его взгляд встретился с моим. А я лишь открыла рот в полном смятении.

– Ты получила три выстрела в спину, – между тем продолжил он. – Пули поразили твою левую почку, шейный отдел позвоночника и поясницу.

Мужчина помолчал ровно секунду, которая казалась мне вечностью.

– Твоя смерть наступила моментально.

Все внутри меня стихло. Комната поплыла перед глазами. Умерла? Нет. Я дышу. Слышу стук сердца и ощущаю усталость в теле. Но я помню выстрелы. Помню кровь и крики Лии.

– Умерла?.. – прошептала я.

Мужчина кивнул.

– Я… – Я прочистила пересохшее горло. – Тогда я ничего не понимаю.

На лице мужчины не дрогнул ни один мускул.

– Эллиот Шторм, – он вновь принялся изучать меня внимательным взглядом, – ты умерла лишь по одной причине. И до сих пор жива по той же причине. – Мужчина слегка наклонился ко мне, и я пожалела, что не могу встать, расправить плечи и взглянуть ему в глаза. – Человек не способен выжить, потеряв столько крови. Человек не способен свободно дышать после подобных ранений.

– Это какая-то шутка? – Я не сдержала раздраженной усмешки. – Вы издеваетесь надо мной? – В полной тишине каменной комнаты мой голос прозвучал резко и сухо.

Медсестра удивленно ахнула, округлив глаза еще сильнее. Ее взгляд испуганно метнулся сначала к мужчине, потом обратно ко мне. Он же безотрывно смотрел на меня. Его острый подбородок дернулся вверх, и в темных глазах блеснуло секундное недоумение.

– Ключевое слово – человек, – коротко сказал незнакомец, выпрямившись. – Добро пожаловать домой, Эллиот Шторм.

Затем развернулся на сто восемьдесят градусов и твердым шагом направился к двери. Он замедлился лишь раз, обращаясь к медсестре:

– Все как обычно. Отведи ее в пункт, проведи осмотр. Найди Эйприл или другого бойца. Не имеет значения. Пусть это будет кто-то, кто уже проводил инструктаж прежде. – Он потянулся к ручке двери, но почти сразу остановился. – Только не Каллум. Он отрабатывает наказание.

Медсестра вновь удивленно ахнула.

– Каллум отрабатывает наказание? – прошептала она.

Мужчина обернулся, бросив на меня беглый взгляд.

– Наказание за нарушение правил касается всех. Даже безупречных бойцов.

Медсестра неуверенно подняла глаза на меня:

– Но что насчет…

Мужчина качнул головой.

– Не переживай о безопасности. Посмотри на нее. Она даже не может поднять руки в кандалах.

– Но…

– Пёрл, – мужчина оборвал ее, – посмотри внимательно. Посмотри на нее.

Девушка нехотя перевела на меня взгляд. В ее круглых глазах плясал самый настоящий страх. Она слегка кивнула, словно мысленно напомнила себе о чем-то, и через секунду мужчина покинул помещение.

Медсестра продолжала смотреть на меня. Честное слово, она почти тряслась. Но должна отдать ей должное: сомневалась она недолго. Глубоко вздохнув и опустив плечи, Пёрл сделала пару шагов в мою сторону.

– Я собираюсь снять твои кандалы. Я подойду ближе, ладно? Я не причиню тебе вреда, обещаю.

Голос у Пёрл был мягкий, самый нежный из всех, что я когда-либо слышала. Эту миниатюрную девушку едва ли можно было счесть опасной. И к тому же желание избавиться от оков было сильнее моей настороженности.

Поэтому я кивнула.

Плечи Пёрл с облегчением расслабились, и она неуверенно сократила дистанцию между нами. Присела на колени, чуть не споткнувшись о свои мешковатые штаны, достала из глубокого кармана свитера электронную ключ-карту. Провела ею по кандалам, те произвели короткий звуковой сигнал и тут же раскрылись, высвобождая мои запястья. Надо же, какие современные технологии.

Я наконец смогла поднять обе руки. Они слегка тряслись и казались легче обычного. Прощупав пальцами запястья, я не обнаружила никаких царапин или следов. Кожа не повреждена, хотя наверняка я провела в этих кандалах не один час.

Я подняла взгляд на медсестру. Она все так же сидела рядом, с явным интересом рассматривая меня. Оказывается, она была в очках, чего я не заметила раньше. Круглая прозрачная оправа с толстыми линзами, намекавшими на плохое зрение. Но даже они были не способны скрыть искренность ее кристально-голубых глаз. Светло-каштановые волосы были коротко подстрижены, и концы аккуратно обрамляли ее овальное лицо. Если так посмотреть, то медсестра подошла бы на роль лучшей подруги диснеевской принцессы. Такой персонаж безотказно помогает главному герою и в конце жертвует собой ради любимого. Вблизи она выглядела гораздо моложе, чем мне изначально показалось.

– Почему ты боишься меня? – Я сглотнула, мечтая о стакане холодной воды, и села, выпрямляя спину и растирая затекшие плечи.

Девушка покачала головой и прикусила нижнюю губу.

– Люди… ребята, которые появлялись здесь до тебя, были… были немного агрессивнее, когда просыпались. – Она серьезно посмотрела на меня. – И гораздо сильнее.

Я хотела задать следующий вопрос, но она уже встала и подошла к двери, кивком предложив последовать за ней.

Пункт. Так называемый пункт, куда меня привели, оказался самым обыкновенным медпунктом. Или не совсем обыкновенным, судя по дорогому оборудованию и мебели. Помещение небольшое, но обставленное всем необходимым. Несколько черных медицинских кушеток вдоль стен, стеклянные шкафы и холодильники для хранения различных медикаментов, две беговые дорожки, подключенные к каким-то аппаратам, идеально чистый рабочий стол, на котором стоял самый тонкий полупрозрачный компьютерный монитор, какой я когда-либо видела. В медпункте я также обнаружила две закрытые двери. Таблички на них гласили, что за одной находится палата для больных, а за второй – операционная.

Я даже не поняла, как именно оказалась в пункте. Покинув ту темницу, я следовала за Пёрл по широким светлым коридорам с неестественным освещением. Никаких окон, но зато множество комнатных растений. Куда бы я ни посмотрела, я натыкалась на одинаковые лабиринты и двери. Никаких номеров или табличек. Сущий ад. Плетясь позади Пёрл минут десять, я искренне удивлялась тому, как уверенно она ориентировалась в этом пространстве, ни разу не оглянувшись на меня. Даже если бы я и попыталась что-то предпринять, девушка знала, что сбегать мне некуда.

Только над широкой дверью медпункта я увидела хоть какую-то табличку. «Пункт».

И вот теперь я тут. Босыми ногами стою на медицинских весах, совершенно сбитая с толку.

Темная комната, современные кандалы, медицинский кабинет, словно созданный для профессиональной футбольной команды. Мужчина, который ведет себя как генерал армии, и девушка, скорее похожая на персонажа книги, чем на медсестру. Недавно в меня стреляли, а теперь я дышу и хожу. Способна говорить, и, может, не совсем здраво, но мыслить тоже могу. На данный момент все происходящее кажется сном психически нездорового человека.

– Сорок семь килограммов, – пробубнила под нос медсестра, делая какие-то пометки в своем блокноте. – Учитывая, что рост составляет сто шестьдесят шесть сантиметров, твой вес довольно низкий. Когда ты в последний раз употребляла пищу?

Я задумалась. Теперь, когда я пришла в себя, мои воспоминания о событиях до стрельбы казались неясными и размытыми.

– Какой сегодня день недели?

Медсестра нахмурила тонкие брови.

– Ты действительно не помнишь, когда в последний раз ела? – Она вновь пометила что-то в блокноте. – Все вы, бойцы, одинаковые. Что новички, что опытные ребята. Только и можете тренироваться, пока не упадете без сил.

Я сошла с медицинских весов, обулась в кеды и недоуменно посмотрела на девушку:

– Я уже слышала это слово «бойцы». Что оно значит?

В моей голове роился миллион других вопросов, которые мне не терпелось задать, но Пёрл все так же держалась на безопасном расстоянии, хотя больше и не тряслась, как тростинка на ветру. Как я и ожидала, вместо ответа она молча указала на одну из черных кушеток.

Я крепко сжала кулаки, но выполнила ее просьбу.

Терпение Элли, терпение.

Если не буду подчиняться, то меня могут снова закрыть в той темнице. И в таком случае мне точно не удастся ничего выяснить.

Я приподнялась и села на кушетку. Внимательно наблюдала за тем, как медсестра измеряла мне давление, потом температуру. Нащупывала вену на руке и зачем-то брала кровь, изумленно вздохнув, когда игла с легкостью проскользнула под мою кожу. Посветила фонариком в глаза, проверила мое зрение при помощи специального оборудования. Попросила закрыть один глаз и назвать буквы на плакате, висящем на противоположной стене. Она удивилась, когда я не смогла прочесть самую последнюю строчку. Извините, но покажите мне человека, который может?

Когда медсестра начала осматривать раковины моих ушей чем-то металлическим и холодным, мое терпение лопнуло. И я отпрянула от нее.

– Объясни, что тут происходит.

Пёрл, перестав что-то записывать в своем блокноте, смущенно подняла на меня взгляд:

– Обычно я не берусь за инструктаж. Это самое сложное.

Да не может быть.

– Я очнулась в кандалах на каменном полу темницы с ужасной болью во всем теле. Последнее, что я помню, – это как в меня стреляли и я запачкала кровью весь продуктовый. А тот мужчина несколько минут назад подтвердил факт моей смерти. – Я неосознанно повысила голос, и Пёрл отступила на шаг, но мне было плевать, пугаю я ее или нет. – Я позволяю тебе щупать и осматривать меня, словно подопытную морскую свинку. И до сих пор не имею ни малейшего понятия, жива ли моя одноклассница, в которую тоже, между прочим, стреляли. Так что поверь мне, Пёрл, объяснить, что тут, черт возьми, происходит, не так уж и сложно.

Это была моя самая длинная речь на английском с тех пор, как умер отец. Дома мы всегда говорили на этом языке. Мама лишь изредка переходила на японский – когда испытывала злость или страх. А русский я использовала в основном вне дома.

Мои слова застали Пёрл врасплох, и она отвела взгляд, сжав блокнот тонкими пальцами.

– Хуже ты мне точно не сделаешь, если хотя бы попытаешься объяснить, – добавила я, постаравшись, чтобы мой голос прозвучал спокойно.

Пёрл покачала головой и взглянула на меня. В ее глазах проскользнула жалость.

– Я не уверена, что это верное утверждение.

А я уверена, что мой правый глаз только что дернулся от раздражения.

– Ладно. – Я почесала затылок и вновь окинула взглядом оборудование медпункта. – Где я нахожусь? В какой стране?

– Ни в какой.

– Что?

...

3 4 5

Премиум

4.71