Глава 2. Соучастники

Процессия, медленно движущаяся по Раблингтон-стрит, прекрасно просматривалась из окна колледжа Тиудора Адафанса, на широком подоконнике которого Рори и Розали наспех делали задание по современным компьютерным технологиям. Предмет, на взгляд Рори (да и Роз тоже) абсолютно бесполезный – ЭВМ в колледже были настолько устаревшей модели, что от них было больше толку в лавке антиквара, нежели в компьютерной аудитории.

Профессор СВТ, впрочем, так не считал – когда умные машины барахлили, он мелом рисовал на доске экран компьютера и с головой уходил в алгоритмы кодирования и декодирования, логические выражения, таблицы, команды, графики. Все его каракули нужно было обязательно зарисовывать, иначе не имелось никаких шансов справиться с заданием на дом. А ввиду того, что допотопные компы с огромными мониторами были уже на последнем издыхании, проявлять способности художников ученикам колледжа приходилось очень часто.

Откровенно говоря, неуд по СВТ за то, что не изобразила, как на экране компа выглядит программа Эксель, был последним, что сейчас волновало Рори. Но она с преувеличенной аккуратностью перерисовывала схематичное изображение из тетради Розали.

– Маразм крепчал, – заметила подруга, провожая взглядом колонну Детей Надежды, уже практически повернувшую за угол Раблингтон. – Похоже на настоящее чучело… И не скажешь, что из папье-маше…

Аврора подняла взгляд от тетради, хотя искренне не хотела этого делать. Все в белом, Дети Надежды со своих транспарантов вещали о приходе в этот мир дьявола, скором конце света и зазывали в спасительную обетованную землю, дорогу куда знали только они. Впереди всех шел пастор Мэт Ленард в холщовой белой рубахе и белых штанах. Был он бос, а в руках для пущего устрашения нес деревянный шест с чучелом страшного зверя, изображающего, надо полагать, сатану. У него было семь рогатых голов с распахнутыми в злобном оскале пастями – клыки для пущего эффекта были обмазаны чем-то красным. Когда пастор потрясал палкой, казалось, что головы шевелятся – наверное, они были на пружинах.

– Дойдут до перекрестка Чаттерлей, там-то, прямо у участка, твой приемный папаша их и повяжет, – проговорила Розали, с аппетитом откусывая большое красное яблоко. – Мало их пастору пятнадцати суток, которые ему Азриэль на Дне Ежа впаял?

– Отец его все двадцать продержал, – проговорила Рори, ища взглядом среди медленно движущихся белых фигур фру Эк, но школьного психолога среди них не углядела.

– О, и этот ненормальный с ними, – хруст, с которым Роз поглощала спелый фрукт, почему-то раздражал. – Ну, Юнас Масти, помнишь ты про него как-то спрашивала? Зря он налысо обрился, выглядит конкретно жутко, будто из психушки сбежал. Давно его в колледже не было, наверное, боится, что засмеют. Впрочем, Скуиллера Батча с его прыщавой физиономией ему точно не переплюнуть, правда, Ро?

Пожалуй, то, что Масти не ходил в колледж, и Аврора уже давно его не слышала и не видела, было чем-то действительно хорошим за все последнее время. Иногда в памяти всплывали его мутные глаза и те гнусности, что он кричал ей вслед около витрины кондитерской. Но Рори гнала их прочь, хотя понимала: она сама должна искать встречи с Масти, чтобы расспросить его. Она даже узнала, где он живет – наплела что-то секретарше Аувинен, даже шоколадку ей подарила. Дело было даже не в том, что она просто физически не могла себя заставить пойти к нему, чтобы выслушивать его тошнотворный отвратительный бред, а в том, что, скорее всего, этот бред был правдой.

Поверить в это, осознать это, принять это, было не просто страшно.

Невозможно.

– Авро-рия! Ты что, со мной не согласна? – подруга, которая с некоторых пор пребывала в хорошем настроении, выхватила свою тетрадку прямо у Рори изпод носа, ожидая, что она кинется отбирать.

– Я согласна с тем, что для Розали Карей отныне из всего рода мужского нет никого краше, чем Эдуард Гавел, – усмехнувшись, Аврора выхватила тетрадку – но больше для вида, а не потому, что переживала за наполовину перерисованную таблицу.

Простенькая уловка сработала – Роз, которая теперь находилась с Гавелом в статусе пары, принялась с упоением перечислять его выдающиеся достоинства. Но недолго – Розали Карей было не так-то легко провести.

– Все спросить хотела, – прервалась она прямо посреди рассказа о бурном вчерашнем свидании. – А чего это за дела у тебя с Пенни?

Внутри у Рори что-то дрогнуло, но она всем своим видом постаралась показать – никаких особенных дел у нее со старшей сестрой Розали, Пенелопой Карей, нет.

– Просто уличный кот, – махнула рукой Аврора. – Поселился рядом с мусорными баками, и вся улица его теперь подкармливает. Я б его себе взяла, но матушку удар хватит – ты знаешь, как она относится к животным. А потом ему ухо кто-то ободрал – я и отнесла его к ней.

Аврора никогда до этого не обманывала Роз – наоборот, поверяла ей все свои тайны. Могла даже рассказать нечто совсем личное, например, про Гельмута Мадсена. И вот врала своей подруге, которую знала с детства, так вдохновенно, что раньше бы с ума сошла от стыда за эту бессовестную ложь. Сейчас не было совестно. Ни капли. Лишь только хотелось быть как можно более убедительной, чтоб Роз ничего не заподозрила. Такими вещами не делятся даже с лучшими подругами… Даже если она рискнула рассказать Розали – скорее всего, в ответ встретила только ужас и осуждение. Как бы не были они близки, то, что она натворила, слишком ужасно.

– Она ничего не взяла за осмотр и лекарства, так ведь? – лицо подружки смягчилось. – Это я не к тому, что тебе надо было заплатить, а к другому… Ума не приложу, и в кого в нашей зубастой семье Пенни такая уродилась? Помнишь, я говорила, что их директор ввел новый режим – они теперь круглосуточно работают? Так вот в ночную смену он все время ставит дежурить ее, а платит как обычно. И эта дуреха не смеет ему и слова сказать!

Рори с охотой поддержала разговор, повозмущавшись с подружкой из-за наглости директора ветклиники, который эксплуатировал Пенелопу самым что ни наесть наглым образом. Розали любила свою старшую сестру и частенько со снисходительностью говорила, что из-за наивности и мягкости характера Пенни, скорее, это Розали старшая, а не наоборот.

На самом же деле Аврора была до смерти благодарна директору. Если бы Пенелопа Карей не дежурила тогда в ветеринарке, кто знает, как все закончилось… Если честно, Аврора всегда подозревала, что Роз недооценивала Пенни.

И в ту ночь, когда умер Чад, она в этом убедилась…

– Мы с Эдом хотим свалить с БЖД и прошвырнуться по Ашборгу, – проговорила между тем Розали. – Ты с нами?

Ярмарка, которая совсем недавно открылась там, была последним, что в данный момент интересовало Рори, о чем она открыто и заявила Роз. К тому же, всем известно – третий лишний…

– А с чего ты взяла, что была третьей лишней? – мило улыбнулась Роз. – Помнишь, когда ты испытывала на прочность холодильник, там был симпотный парниша со странной татушкой? Его зовут Лев и он на тебя запал – все расспрашивал о тебе. Понимаю, ты сейчас не особо в настроении – Чад хоть и засранец редкостный, а все-таки живая душа. Вдруг его маньяк похитил и теперь пытает где-то в лесу? Но тебе нужно отвлечься, развеяться, а то последний месяц ходишь, как в воду опущенная. Отдалилась…

Розали зазывала Аврору очень настойчиво, но, разумеется, ее усилия не увенчались успехом. Правда, и на безопасность жизнедеятельности Рори тоже не пошла. Вместо этого она спустилась по лестнице на первый этаж и, воровато оглянувшись, ступила во флигель колледжа, где раньше проводились занятия ИЗО. Преподавательница ушла в декрет, после и вовсе уволилась, а охотников на освободившееся место не нашлось: постройка пустовала вот уже два года.

Он ждал ее там, среди составленных у стен мольбертов, чьих-то пыльных рисунков, рамок, сваленных в беспорядочную кучу разнообразных поделок, среди высоких сводов и арочных окон, занавешенных кусками плотной темно-зеленой ткани.

Никто и никогда бы не сказал, что со Скуиллером Батчем что-то не так. Все в нем было, как обычно: выпавшая из прямого пробора сальная прядь волос, свисающая на правый глаз, кривая ухмылка и старомодная черная водолазка, будто бы с чужого плеча…

Правда, приглядевшись, все-таки можно было заметить нездоровую бледность его лица, на котором, кажется, побледнели даже прыщи, худобу и то, что двигался он как-то уж слишком осторожно и неловко.

Прошедший месяц дался Скуиллеру Батчу тяжелее, чем Авроре.

Ни слова не говоря, она подошла к нему и задрала водолазку. Он смотрел на нее сверху вниз, и от этого взгляда делалось не по себе, хотя, наверное, ей нужно было привыкнуть…

– Я могу сам, – проговорил он, не делая попытки остановить ее. – Я же вижу, тебе это противно…

– На спине тоже сам? – резко спросила Рори, осторожно отдирая пластырь и убирая медицинскую салфетку. – Не болтай глупостей! Пенелопа сказала, нужно промывать рану каждый день…

– Она почти зажила, если ты вдруг не заметила, – беззаботно ухмыльнулся Скуиллер. – Тебе нет никакой необходимости играть в благодарную принцессу.

Он прав – страшное мокнущее отверстие, которое брало начало в его груди, немного правее сердца, а заканчивалось в спине, чуть ниже правой лопатки, почти затянулось новой розовой кожей и выглядело сейчас и вполовину не так жутко, как месяц назад, когда она расстегнула его рубашку и взвыла от ужаса.

– Куда ты звонишь? – его голос звучал странно уверенно, а взгляд был на удивление ясным.

– Господи… черт! – Рори беспорядочно кружила по гостиной, тыкая в клавиши телефона, зажатого в трясущейся руке. – В скорую, в полицию! Ты… ты посмотри на свою рубашку – она вся в крови!

– Положи телефон. Успокойся. Иди сюда, – что-то в его голосе заставило ее повиноваться.

Скуиллер Батч сидел на полу, привалившись к дивану, и она тяжело опустилась рядом с ним, не в силах оторвать взгляд от безжизненного тела Чада, распростертого по ковру с вышитыми на нем астрами.

Повторяется. Все повторяется.

Не зря Франсоны говорили, что у нее дурная кровь.

– По-моему, пуля прошла навылет и ничего важного не задела, – проговорил Батч. – Конечно, чувствую я себя хреново, но, в целом, ты знаешь, терпимо.

– По-твоему? – нервно вскрикнула Аврора. – Ты не врач! И, скорее всего, сейчас умираешь, просто не можешь адекватно оценить свое состояние. Боже правый, у тебя дыра в груди!

– Я в порядке! – перебил Батч и криво ухмыльнулся. – Относительном, конечно… Но, думаю, все неплохо – если бы я должен был сдохнуть, то уже, наверное, сдох.

– В отличие от Чада… – тупо добавила Рори и всхлипнула. – Он мертв, неужели это правда? Неужели это сделала я?

– У Чада снесло крышу. Ты спасла себя и меня, – он ее обнял, и, даже не подумав отстраниться, Аврора уткнулась ему в грудь, ощущая тревожный запах крови и неправильность происходящего.

Дурной сон, какой-то дурной сон… Вся в своих ужасающих, рваных мыслях, Рори даже не обратила внимания, как Скуиллер Батч прижался губами к ее волосам.

– Спасибо, – прошептала она. Какая злая ирония – в объятиях Скуиллера Батча ей действительно стало спокойнее. – Теперь я, наверное, соображу, как набрать номер скорой. Тебе нужна помощь. И в полицию…

– Нет. Никуда не звони.

– Как это не звонить? Ты в своем уме? Я человека убила…

– А ты подумала, что тебе за это светит?

– Например, смертная казнь, – добавил Уилл, потому что обессиленная, испуганная, потерянная, она молчала.

– Да что ты такое говоришь? К смертной казни в Гарвен-Гроув уже не приговаривали очень давно! И вообще… – Рори схватилась за голову. – Чад хотел убить тебя и изнасиловать меня, это была самооборона…

– Думаешь, что знаешь всё о нашей полиции, да, крошка? Я расскажу тебе, как все будет, – монотонный голос Уилла был, наверное, единственным, что помогало ей держаться на плаву. – Отец Чада – помощник шерифа. Он выставит сына невинной и благородной жертвой, а тебя – злобной извращенной убийцей. Ведь ты неродная его дочка. Возможно даже, всем скажут, что это ты стреляла в меня, а не он. Найдут какой-нибудь тупой и позорный мотив, например, месть. Мол, ты в него влюбилась и хотела соблазнить, а он не ответил взаимностью… Правда, есть свидетель – это я, но, если учитывать моё ранение, я ведь и коньки отбросить могу. А такую сумасшедшую, злобную суку чего ж не посадить на электрический стул?

– То, что ты говоришь, ужасно, ужасно! – она зажмурилась, понимая, что еще немного – и сорвется в безобразную, лютую истерику.

– Знаю, – хладнокровно кивнул Батч. – Но если не веришь мне, о`кей, спроси у себя самой – возможен ли такой вариант развития событий? Хотя бы на минуту можешь допустить, что приемный отец решит отомстить тебе за убийство его родного сына?

– Да, – сказала Аврора, и самой стало дико оттого, что не раздумывала над этим ни секунды.

– Тогда у нас только один вариант, золотко, – он ухмыльнулся, и от этой ухмылки Аврора ощутила приступ дурноты. – Сказать, какой? Я знаю одно милое тихое местечко…

Он прав, прав… Для Франсонов всегда было важно, что о них подумают соседи – другие жители их небольшого городка. Как ни мерзко так думать, даже в горе они могут не изменить себе. Все складывается идеально, как пазл. Рори знала, что приемные родители рассказывают всем, как с ней тяжело и какая это нелегкая ноша – воспитывать дочку убийцы, который в белой горячке пристрелил собственную соседку. И вот теперь его дочь, которую они облагодетельствовали, приняли в свою семью, пошла по его стопам… Даже если не принимать во внимание самый плохой вариант развития событий, Азриэль позаботится о том, чтобы она получила по полной.

– Если получится… – она запнулась, но затем все-таки сказала эту фразу. – Получится спрятать тело Чада, все равно все раскроется. У тебя огнестрельное ранение – как ни крути, рану должен посмотреть и обработать врач. А в больнице по-любому должны сообщать о таких случаях полицейским.

Боже правый, что происходит? Она в обнимку с Уиллом Батчем обсуждает, как лучше спрятать труп Чада… Могла ли думать она когда-нибудь, что такое произойдет не в отвратительном психоделическом кошмаре, а в реальности?

– Неделю назад нашему псу стало плохо – температура поднялась, он весь дрожал и пускал слюни – в общем, выглядел паршиво, – вдруг сказал он. – А дело было глубокой ночью. Я думал, он не доживет до утра, но мать сказала, что ветеринарной клинике теперь принимают круглосуточно. Я его отвез – оказалось, пневмония, а еще и клещ укусил. Там дежурила сестра твоей подружки – Пенелопа Карей. Она помогла, поставила капельницу и какой-то укол. И, кстати, была там совершенно одна…

– Пенни Карей – ветеринар, – Рори поняла, к чему он клонит – это было просто немыслимо. – А тебе нужен хирург! Не говоря уже о том, что ей по закону нельзя лечить людей. Мы с ней не подруги, просто общались через Роз, она не пойдет на это и… Вообще! Неужели я на все это пойду?! Убийца, которая заметает следы преступления!

– Если хочешь, могу сказать полиции, что это я выстрелил в Чада, – пожал плечами Уилл, как будто говорил о чем-то незначительном. – Придумаем какую-нибудь убедительную историю…

– И тогда казнят тебя, – оборвала Аврора.

– Может, и не казнят. Может, просто пожизненное дадут, – он пожал плечами, а Рори подняла к нему голову, словно видела впервые.

Только сейчас она осознала, что сидит на полу, тесно прижавшись к его правому боку, а он обнимает ее и его кисть лежит прямо на ее талии.

Уилл Батч с его дурной репутацией отъявленного подонка, который априори не мог вызвать ничего, кроме отвращения, был так близко, склонив к ней свое побледневшее лицо. Наверное, она была немного не в себе, потому что засмотрелась в его зеленые глаза. Глаза человека, который так запросто сказал, что возьмет на себя вину за совершенное ей убийство. Он не лгал. Аврора опомнилась, только когда через пару мгновений он потянулся, чтобы поцеловать ее. Опомнившись, поднялась.

Наверное, гореть ей теперь в аду.

Тем более, тот, кто ее туда проводит, совсем близко…

– Где спрячем тело?

– Под Доргерским мостом, – ответил Батч, избегая смотреть на нее. – Возьмем тачку твоей приемной матери. Но вначале – в ветеринарку. Если Пенелопа вколет мне какое-нибудь обезболивающее, то, наверное, я смогу держаться на ногах. Потом надо будет вернуться и привести все в порядок здесь. Замыть ковер, найти гильзы, а главное, вернуть на место магнум.

– Насколько я знаю, по пистолету сразу видно, что из него кто-то стрелял.

– Перед этим его нужно почистить.

– Ты умеешь чистить оружие? Серьезно? – нервный смешок вырвался из горла прежде, чем Аврора успела его подавить.

– Если не сдохну в ближайшие несколько часов, то обязательно тебе это покажу, – пообещал он.