Как Маруся танцевать научилась

Позвольте поинтересоваться, Любезный Мой Читатель, как у Вас обстоят дела с танцами? У меня вот, например, не очень. И в этом мы с Марусей до недавних пор были схожи. Танцевать она, как и я, училась только в младших классах школы на уроках ритмики. И однажды даже приняла участие в танцевальном конкурсе в паре с безнадежно сопливящим, но хорошо обучаемым танцевальным прихлопам и притопам одноклассником. Тот конкурс запечатлелся в ее памяти белыми бантами, безумным волнением и хорошо заученными, крайне неартистичными подскоками вперемежку с хлопками.

Еще Маруся пробовала заниматься фигурным катанием. Для этого бабушка связала ей синее спортивное платьице с белыми снежинками. Но как-то раз Маруся на льду упала и так сотрясла позвоночник, что родители больше рисковать не захотели, и как Маруся ни просилась, на профессиональный каток ее не пустили.

В студенчестве Маруся отплясывала на дискотеках, руками и ногами поочередно перебирая все имеющиеся в ее скудном арсенале примитивные движения. Нет, конечно, порой она импровизировала. Но лучше бы ей было этого не делать, – тогда сумбурность нарастала, Маруся терялась, сбивалась с ритма и чудовищно путалась.

Никакого удовольствия Марусе, как вы понимаете, такие танцы не доставляли. А как до медляков дело доходило, Маруся и вовсе конфузилась. Топтаться на месте с малоподвижным партнером ей не нравилось. Когда же попадался компаньон поживее и начинал Марусю в танце за собой вести, ей почему-то расслабиться не удавалось. Чувствовала она себя при этом скованно и зажато, и никакой гармонии в паре не случалось.

Так и остался бы с Марусей этот ее досадный танцевальный комплекс, если бы не пошла она однажды на прогулку в яблоневый сад.

Случилось это поздним летним вечером. Возвращалась Маруся из гостей одна. Даже провожатого для нее не нашлось. И так тоскливо ей стало, будто выкачали из нее всю силу, – и обыденно-житейскую, и волшебную.

Вспомнила тогда Маруся простую истину о том, что природная энергия окружающей нас растительности – самая живая и здоровая. И что можно ею от деревьев, например, подпитываться. Деревья Марусю разные привлекают: сосны – своим величием, березы – веселым нравом, ивы – романтичностью, клены – элегантностью. Но особенно любит Маруся яблони. За их изысканное обаяние, чувственность и игривость.

Как по заказу, в тот вечер попался на Марусином пути яблоневый сад.

Вошла Маруся под сень деревьев, и сразу у нее на душе полегчало. Уже смеркалось, но Марусе страшно не было. Листва над ней шелестела и успокаивала ее своим ласковым шепотом. Подошла Маруся к одной яблоне, приложила к ней ладонь, но ничего не почувствовала. К другому дереву подошла – не было Марусе ответа. Так передвигалась Маруся от дерева к дереву, пока не дошла до ветвистой яблони с изгибистым стволом и развесистыми кронами. Подняла Маруся голову и увидела над собой наливные яблочки. Захотелось Марусе яблока отведать, протянула она руку, чтобы его сорвать, но не дотянулась до плода и расстроилась. Такая усталость на нее вдруг навалилась, – впору заснуть прямо здесь, в саду под деревом. Опустилась Маруся на траву и прислонилась к стволу спиной. Тут-то и ощутила она жар, идущий от дерева, – словно к печке притронулась. От неожиданности Маруся от дерева отпрянула. А яблоня вдруг встряхнула своими ветками, и посыпались на Марусю яблоки. Маруся не оплошала, ладони подставила и поймала пару яблочек. И так ее это развеселило, что она звонко хохотать начала.

– Спасибо, – говорит, – тебе, Яблонька, за восстановленное настроение!

В ответ дерево вновь тряхнуло ветками. Но ни одного яблока на этот раз с ветвей не уронило.

Разулыбалась Маруся понимающе, подошла к Яблоне, заключила ее ствол в объятия, прислонилась к дереву щекой и приникла всем своим телом. Теперь, когда по телу жар пошел, Маруся не отпрянула, – только еще сильнее к Яблоне прижалась. И только она это сделала, как изошло ознобом все ее тело, а потом онемело. Но не успела Маруся как следует испугаться, как вновь вернулась к ее членам способность чувствовать, – хотя и престранным образом. Ощутила она руки свои как ветви, волосы – как раскидистые кроны, а ноги Марусины будто вместе с яблоневыми корнями в землю ушли.

Тут поднялся в саду сильный ветер, и деревья из стороны в сторону закачались. Гибкий ствол Марусиной яблони ходуном заходил. А Маруся, слившись с деревом воедино, закачалась вместе с ним в стихийном танце.

Поначалу почувствовала себя Маруся невольницей, захваченной в плен какими-нибудь друидами и принесенной в жертву культовому дереву. Однако, вспомнив о том, что она все-таки немножко волшебница, – в непростой такой ситуации, – колдовским усилием воли заставила себя Маруся поверить в добрые Яблоневые намерения и в свою способность от Яблони в любой момент отделиться. И как только она Яблоне доверилась, влилось в Марусино тело столько природной силы, что зазвенела ее плоть от неведомой ей ранее мощи. Не страшась более своего невозвращения, срослась Маруся с Яблоней, и ощутила все движения дерева как свои. И тогда, на ветру вместе с Яблоней раскачиваясь, впервые в своей жизни, каждой клеточкой своего организма прочувствовала Маруся, как полагается танцевать.

С тех самых пор чувствует она свое тело как единый слаженный организм, где каждая крупиночка свое место знает и где все со всем взаимосвязано. И если случается Марусе теперь танцевать, испытывает она при этом несказанное удовольствие. Импровизирует умело, хорошим партнерам полностью доверяется и направлять себя позволяет, а плохих сама направлять не гнушается.

А как одолеет Марусю печаль, идет она в сад и обнимает там свою любимую Яблоню. Гладит ее ладонями и ласково с ней разговаривает. А когда ветрено, и нужный настрой у Маруси имеется, всем телом она с Яблоней сливается, и зажигают они вместе в необыкновенном феерическом танце.

По осени угощает Марусю Яблоня своими сочными яблоками. Никем не доказано, что яблоки те молодильными являются. Но если встретите Марусю в тот день, когда она дары своей знакомой Яблони вкушала, с трудом ее узнаете. Пару часов после этого Маруся в возрастном промежутке от двадцати до двадцати пяти мерцает.

Хотите – верьте, хотите – нет.

Следующая рассказка – волшебно-лингвистическая (хотя поначалу и не скажешь)

Маруся в Польше

Когда-то давно, будучи еще глубоко замужем и носима на руках безмерно любящим мужем, Маруся поинтересовалась у любителей: а каково это – кататься на горных лыжах?

– А всё равно, что на автомобиле. Только без руля, без лобового стекла и без тормозов, – был ей ответ.

Поскольку на тот момент Марусе доводилось управлять автомобилем лишь во сне, такая метафора не вызвала у нее никаких реальных опасений, и она решила попробовать.

И повез ее муж на курорт обучаться горнолыжному ремеслу. И пришлось ему там, на курорте, ради этого благого дела сдать Марусю с рук на руки молодому, но опытному тренеру. Звали его Валентин. Был он белобрыс, белозуб, веснушчат и напоминал Марусе гармониста Колю, в которого она была влюблена в первом классе. Коля тоже был причастен к физкультуре, хотя в гораздо меньшей степени, чем Валентин. Он озвучивал утреннюю зарядку на базе отдыха, где маленькая Маруся отдыхала в окружении семьи. Вся семья пострадала тогда из-за этого Марусиного первого чувства, – пришлось папе, маме и даже бабушке посещать безобразное спортивно-массовое шоу, дабы Маруся могла насладиться общением со своим конопатым кумиром.

Покоренная когда-то Колей, Маруся, приблизительно по Фрейду, без труда целиком и полностью доверилась Валентину. Чем смутила чувства своего законного супруга. Супруг бесконечно контролировал процесс Марусиного тренинга, а Валентин неизменно просил его не мешать, пытаясь отогнать помеху на безопасное расстояние.

В такой нелегкой борьбе за право быть хорошо натренированной Маруся одержала победу и была-таки обучена Валентином азам горнолыжного мастерства. Каталась она тогда на лыжах длинных и узких, управлять которыми было ох как непросто! И так Маруся навострилась на этих лыжах ездить, что, когда пришла пора поменять их на новомодные – короткие и широкие, которые, словно сказочные салазки, сами скользили по снегу как положено, ощутила себя птицей в реющем полете. С тех пор катание на лыжах стало для нее одним сплошным блаженством.

И вот однажды, в новогодние каникулы, в окружении дружной компании заядлых горнолыжников отправилась Маруся в славное государство Польское насладиться своим любимым видом спорта и отдыха.

Для пущего горнолыжного кайфа выбирала Маруся для катания самые крутые горки. Укатывалась она на них до легкого головокружения. А как только усталость наступала, поднималась Маруся на самую вершину, сплошь утыканную кафе и ресторанчиками, покупала себе аппетитные жареные колбаски, а к ним – кружку глинтвейна. Устраивалась она на свежем воздухе за столиком с видом на долину и погружалась в сказочное горное расслабление. Кто был в горах и такое счастье на себе испытывал, поймет Марусю обязательно.

В один из таких прекрасных дней, зарядившись колбасками и глинтвейном, несмотря на некоторую усталость и разморенность, встала Маруся на лыжи и понеслась с горы на лихаческой скорости. Так, что даже в специальных спортивных очках глаза ее от ветра заслезились.

Ветер ли, снег ли, благостно скрипящий под лыжами, или же изрядная порция горячительного напитка придали Марусе спортивного вдохновения, – так или иначе, Маруся расхрабрилась и сделала то, на что никогда ранее не решалась. Да и не думала, что когда-нибудь решится. На полной скорости покатила Маруся прямо на мини-трамплин. А когда раздумала, сворачивать было поздно. Пришлось Марусе на трамплин въезжать и с трамплина прыгать.

В момент отрыва от твердой снежной поверхности взвизгнула Маруся и взлетела над горным склоном. А поскольку способности к полету в любом его качестве, с некоторых пор были в ней кем-то и зачем-то заложены, на взлете вошел Марусин организм во вполне привычное свое состояние. И вместо того, чтобы приземлиться, поднялась Маруся высоко над лесом. Однако, поскольку с лыжами ей до сих пор летать не приходилось, испытала она неудобство крайней степени. Но испугаться как положено Маруся не успела. Ведь через минуту-другую лыжи сами, ловко планируя, приземлили ее на большую лесную поляну, далеко от подъемников и прочей цивилизации.

Отдышалась Маруся и себя укорила.

«Переборщила я, пожалуй, с глинтвейном. Ишь как осмелела. Расплачивайся теперь».

Не успела Маруся над последствиями своего трамплинного взлета как следует поразмыслить, как вдруг всем своим существом ощутила, что за спиной ее кто-то стоит. Обернулась она и увидела молодого Оленя, – рогами поводит и смотрит на нее своими волоокими глазищами. Маруся к нему рукой потянулась, а он – прыг в сторону, головой мотнул и давай копытом по снегу стучать да искры огненные высекать. Хорошо, что Маруся в горнолыжных очках была. Пригляделась она, а это и не огонь вовсе, но что-то вроде прозрачных леденцов всех цветов радуги. Зачарованная ярким зрелищем, не могла Маруся от Оленя глаз оторвать. Но вот Олень поднял копыто высоко-высоко, стукнул им сильнее, чем прежде, замер на мгновение и, подпрыгнув, метнулся в сторону и исчез в кустах.

– Джень добры, пани Маруся, – сказал кто-то совсем рядом.