По-хорошему, надо было доверить эту работу Федору. В конце концов, он, а не я бывшая звезда раллийных гонок и спец в езде по бездорожью. Как-нибудь справился бы с горячим темпераментом моей акулы. Но чутье шепчет, что одного умения крутить руль может оказаться недостаточно.

Не просто так бухгалтер свалил за город, не ради свежего воздуха он снял со счетов все деньги. И уж точно не ради интервью вспомнил о заброшенной даче своей бабки.

Эти чудеса неспроста.

Пока Китаец не раскусил мою затею, нужно разобраться со всеми странностями. И лучше – лично. Без посторонних, без спешки и тихо.

Именно из-за этого я с самого утра вкалывал как проклятый – разруливал то, что можно было разрулить без встреч. Нагружал племянника и подписывал километр бумаг.

Так себе начало рабочего дня. Утешает лишь то, что где-то на горизонте уже виднеется финал этой эпопеи. А еще – под рукой в безраздельном пользовании гладкое колено. Пока только одно. Без второго и того, что находится между ними.

– Вообще-то, это похищение! – колючим ежом пыхтит Кира, пытаясь отодрать мою ладонь от своей кожи.

– Самое настоящее! Федор будет свидетелем.

В вопросах с женским полом я давно понял одну штуку – спорить бесполезно. Чем умнее женщина, тем более извилистая у нее логика. В случае с Самсоновой это будет настоящий лабиринт. Какого-нибудь Минотавра или другого хрена с горы!

– Если ты прямо сейчас не остановишься, я позвоню Ломоносову и брошу это дело.

– Шантаж? Серьезно?

– Как я поняла, в полицию звонить бессмысленно, так что да. Шантаж.

Устав бороться за ногу, Кира откидывается на сиденье и скрещивает на груди руки.

– Уговорила, – опять соглашаюсь и даже протягиваю телефон. – Можешь с моего набрать. Номер там сохранен.

– Ты так уверен в том, что я не брошу?

Судя по ярости в голосе, сейчас акула злится сильнее, чем когда я положил руку ей на колено. Пожалуй, Ломоносов не ошибся в характеристике подчиненной – правильная до мозга костей. Исключение, подтверждающее правило, что все журналисты продажны.

– Не бросишь! Ты лучше меня знаешь, что любой другой твой коллега сразу же сольет информацию Китайцу и запорет все дело.

– А не много ли тебе обо мне известно?! – Кира вспыхивает как спичка. Даже щеки краснеют.

– Я не прав?

В лобовое стекло летят первые капли дождя, но вместо того, чтобы включить дворники, кошусь на сидящую рядом злючку.

– Да пошел ты! Сказать куда?

– Я бы пошел в тебя. Вошел бы по самое не балуйся. Но пока не разберемся, на хрена бухгалтер слинял из Питера, обоим придется потерпеть.

Успокаивая, глажу свою акулу по единственной доступной части тела и впервые за утро улыбаюсь.

***

Как и ожидалось, счастье длится недолго. Смирившись с тем, что никуда не денется с подводной лодки, следующие полчаса Кира работает. В прямом смысле. В наушниках, очках и с ноутбуком на коленях.

Это окончательно рвет на ошметки все шаблоны и жестко лупит по мужскому эго. Во-первых, непривычно – с таким откровенным игнорированием я еще не сталкивался. Ни бабской трескотни, ни массажа ширинки. Во-вторых, от вида закушенной губы, блестящих стекол и тонких пальцев, порхающих над клавиатурой, меня слегка уносит.

Дико признаваться, но это красиво. Тот самый высокий питерский стиль. С прописанной в коде ДНК породой, осанкой и мизинчиком… не оттопыренным, однако таким изящным, что хочется прикоснуться губами.

– Ощущение, будто ты ешь меня взглядом, – не отрываясь от экрана, произносит Кира.

– Еще не ем. Но уже облизал.

– Фу, выплюнь сейчас же! – Самсонова морщит свой маленький носик.

– Не могу. Вкусно.

– Лучше бы на дорогу смотрел. Минуту назад мы проехали нужный поворот. – Она тычет пальцем в карту на экране.

– Я в курсе. Нужно сделать небольшой круг. Адрес, который дал тебе бухгалтер, – это не совсем Шапки. Его улица чуть дальше, в деревне.

– И в чем проблема? Проедем по поселку до деревни!

Вопрос правильный. Если бы не одно но, я бы так и сделал.

– Часто тебе хорошие дороги в деревнях попадаются?

Догадку пока озвучивать не хочу. Пусть это будет моя паранойя.

– Только не надо рассказывать сказки про дураков и дороги. Двадцать первый век. Не все у нас так плохо.

– За патриотизм пять, а сейчас посмотри в окно.

– Окраина как окраина. – Кира жмет плечами.

– Что еще видишь?

– Обочину, кусты и дождь.

– Дождь заметила. Молодец. Еще вокруг одни болота, а я не Иван Сусанин. Это он в тридцать два экскурсии по торфяникам водил. Я уже староват для таких подвигов. Поедем в объезд.

– Почему кажется, что ты дуришь мне голову? – Кира даже крышку ноутбука опускает.

Высшая степень интереса! Добился-таки!

– На твою голову у меня совершенно другие планы. – Сворачиваю на объездную. Если в поселке нас действительно ждут, то пусть ждут и дальше. – Ни с какой пудрой они точно не связаны.

Глава 15

Дорога в объезд занимает гораздо больше времени, чем я думал. Самсонова успевает пять раз возмутиться, что она опаздывает на встречу, и дважды пообещать отправиться пешком. На короткой остановке она даже выходит из машины и с минуту мокнет под дождем.

Как вскоре выясняется, водная процедура благотворно влияет на женскую психику. Следующий час Кира больше не угрожает, не дерется за свое колено и не терроризирует несчастный ноутбук.

Идеальная спутница! Красивая, молчаливая и горячая.

Однако возле бухгалтерской дачи все меняется. Чутье так и шепчет: «Вали». Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не проехать нужный поворот, акула же, напротив, вся подбирается, и кажется, вот-вот опять сиганет под дождь.

– Если из-за опоздания он откажется отвечать на вопросы, я тебе плешь проем! – честно предупреждает она, когда до финальной точки остается около двадцати метров.

– Всегда мечтал о голом черепе. Никакого геморроя со стрижкой и бритьем.

Паркую машину недалеко от покосившегося деревянного крыльца.

– И мозг выем. Чайной ложечкой!

– Думаю, у меня найдется чем тебя покормить, кроме мозга.

Пока Кира не вышла из машины, блокирую ее дверь и отстегиваю свой ремень безопасности.

– А это что за заявочки?

– Прости, дорогая, женщин я пропускаю первыми только в кровати. – Достав из бардачка травматический пистолет, толкаю дверцу.

– Ты его убить собрался? – Кира бледнеет.

– Нет. Всего лишь удостовериться, что никто здесь не собирается убить нас.

Не знаю, насколько убедительно звучат мои слова, но акула замолкает. Вжимается сладкой попкой в сиденье и на целую минуту превращается в симпатичный памятник.

Этого времени хватает, чтобы быстро оббежать дом и заглянуть во все окна.

– Тебя в спецназе готовили? – шепчет Самсонова, неожиданно оказавшись у меня за спиной.

За такую самодеятельность очень хочется отшлепать ее по заднице. От всей души! До розовых булок!

– На улице. Там практика лучше, – отвечаю я и толкаю эту любопытную особу за ближайшие густые кусты.

Дальше – ничего нового и ничего интересного. Стараясь не касаться руками рамы, выбиваю стекло в одной из форточек и, дотянувшись до шпингалета, открываю окно.

– Пока не разрешу, никуда не входишь! – Зло шиплю акуле и вваливаюсь в дом.

***

– Твою мать! Твою мать! Твою мать! Твою…

Словарный запас Самсоновой не блещет оригинальностью. Если бы не одно обстоятельство, решил бы, что мне достался какой-то бракованный экземпляр журналистки. Но посреди гостиной, распластавшись звездочкой, лежит то самое обстоятельство… без дыхания и с аккуратной дыркой в голове.

– Труп… Твою мать. Труп… – Кира кусает губы и, словно щит, прижимает к груди ноутбук.

Как знал, что не нужно впускать ее в дом. И ведь не хотел этого делать. Влез в окно, увидел тело и сразу же крикнул, чтобы валила к машине. Рыкнул так, что любая другая даже пикнуть не посмела бы. Бежала бы, сверкая пятками. Только где «любая», а где эта, со сбитыми настройками?

– А ну собралась! – Я притягиваю это трясущееся чудо к себе. – Не реветь.

– Это бухгалтер, да? – Кира трусливо смотрит за мое плечо и не сопротивляется.

– Он самый. Был, – подтверждаю с досадой.

– И он мертв?