Глава 11

Обычно меня не берут ни коньяк, ни водка – счастливая особенность организма. Однако сейчас резко хмелею.

Вика все еще жужжит на ухо о дизайнере, мнет в руках добытый с моей шеи трофей, а я второй раз за эту гребаную неделю поднимаю с пола челюсть.

Мышка, мать ее! Оборотень! С голыми плечами. Белыми, как жемчужины, позвонками и декольте на спине… до самой задницы.

Знал, конечно, что бабский марафет сродни черной магии, но сегодняшнее перевоплощение Самсоновой тянет на какой-то запрещенный ритуал.

– Ты меня вообще слышишь? – Вика машет перед лицом галстуком.

– Прости, у меня дела. – Даже не взглянув на нее, забираю удавку и отчаливаю к своей цели.

Выглядит, вероятно, по-скотски. Девчонка не заслужила такого футбола. К сожалению, роль джентльмена не удавалась мне даже в далекой молодости.

В отличие от экс-подружки племянника Кира встречает напалмом в глазах и плотно сжатыми губами.

Спустившаяся с коня амазонка. Без копья и в таком платье, что мое собственное копье вот-вот встанет по стойке смирно.

– Это сейчас мода такая? – Я забираю из рук Акулы бокал с шампанским и сую ей стакан с водой.

– То есть?

– Ходить на приличные мероприятия голышом.

– Если вы не заметили, на мне платье!

Мы снова на «вы».

– Пытался найти, но да. Не заметил! – Снова скольжу взглядом по красной тряпке, которую Кира назвала платьем.

– Тогда вам к окулисту. – Полуголая зараза аккуратно поправляет выпавший из моего кармана кончик галстука и опасно оскаливается. – Говорят, у мужчин зрение с возрастом притупляется. Надеюсь, вам помогут.

– Обязательно обращусь. Вот отвезу тебя домой и сразу поеду искать какого-нибудь доктора.

– А я не прошу домой. Еще рано, праздник в самом разгаре. – Ведьма гордо выпячивает грудь.

Судя по очертаниям, маленькую, стоячую и с упругими вершинками.

– Переоденешься и вернешься.

Во рту пересыхает. Рефлексы словно у пацана, который ни разу не видел женскую грудь. Уже и не помню, когда так быстро доходил до этой стадии спермотоксикоза.

– Мне и так хорошо.

– Обдувает, – соглашаюсь. – Вентиляция что надо.

– Еще не сковывает! И очень удобно. – Кира кивает официанту с подносом бокалов, но я спиной перегораживаю проход.

– А другим удобно заглядывать в поисках белья.

Руки так и тянутся к жопному декольте. Чтобы сдержаться, приходится засунуть их в карманы брюк.

– Боюсь, искать нечего. – Акула совсем себя не бережет.

– То есть? – Голос все. Связки слиплись. Остается хрипеть.

– Такой фасон. Все вопросы к дизайнеру.

Будто мне мало, эта бесстрашная женщина делает оборот на носочках вокруг своей оси. Доводит мою и без того бурную фантазию до сюжетов, которые не снились даже Тинто Брассу.

– В задницу этого дизайнера.

Вокруг нас целая толпа народа, до двери в коридор метров десять, но мне уже до лампочки. Кровь окончательно переливается из верхней головы в нижнюю, и принимать решения становится легко.

– Что ты сказал? – выгнув левую бровь, уточняет Кира.

– Что балу конец. Карета превратилась в тыкву, и Золушка едет домой. – Обняв эту заразу со спины, буксиром пру на выход.

Еще вчера за это мне бы устроили раскогтевку или по мордасам. Сегодня – хвала шампанскому – успеваю увести Киру в коридор до того, как она приходит в себя.

– Ты с ума сошел?! – с ударом под ребра обрушивается на меня возле лифта.

– Можешь считать, что я блюду нравственный облик редакции.

Как только двери раскрываются, заталкиваю свою разъяренную Акулу в лифт и знаком даю понять остальным ожидающим, что эта кабинка занята.

– Так ты у нас… блюдун? – Ладони Киры хлопают меня по груди. – Или блядитель?! – Каблучок звонко цокает.

– Мне казалось, ты у нас специалист в языках. Такие статьи пишешь, зачитаться можно.

Рядом никого нет, поэтому смело кладу руки на бедра и ощупываю все округлости. Где-то здесь просто обязаны быть трусы, хотя бы дурацкие бабские ленточки. Ну не могла она явиться на юбилей редакции без ничего. Только не мышка. Однако под пальцами сквозь шелк платья – лишь голая кожа.

Когда начинаю месить упругие ягодицы, Кира вырывается.

– Достаточно! Убедился? Свободен!

– Нет, драгоценная моя, я теперь до самого твоего дома несвободен! Буду переживать, чтобы не застудила что-нибудь, и бдить!

– А не порвешься, за всеми бдить? – Глаза Акулы горят так ярко, что о взгляд можно порезаться.

– Не понял. Что за грязные инсинуации? – Последнее слово дается с трудом.

Язык так и просится к кому-то во влажный горячий рот. Толкнуться поглубже, лизнуть и заставить дрожать.

– И часто ты свои «инсинуации» за один вечер к нескольким женщинам подкатываешь?

– Ты о Вике? – Можно мозг сломать с этими бабскими намеками.

– Да какая разница, о ком я?!

– Так это сейчас была ревность?

Я снова вминаю Киру в стенку лифта и на этот раз провожу личный досмотр сверху.

Мну сквозь ткань округлые полушария. Сжимаю подушечками пальцев отзывчивые вершинки и чуть не вою волком от адской пытки за ширинкой.

– Послушай, мне плевать, кого ты обхаживаешь, – тяжело дыша, возмущается Акула. – Ты мне вообще никто. Работа! И ничего больше у нас с тобой не будет.

– Сколько страсти! – Слегка покручиваю соски. Делаю тонкую настройку до первого стона. – Повтори еще раз. Мне понравилось, особенно про работу.

– Тебе не только к окулисту нужно, а еще и к лору!

Кира принимается без перерывов лупить меня по груди. Распаляет так, что готов заблокировать лифт и начать «работать» прямо здесь! Вкалывать до седьмого пота и последнего презерватива.

– Извращенец! – Она пытается вывернуться. – Маньяк! – Мажет сладким задом по моему напряженному паху. – Потаскун!

Вырвавшись, Кира испуганной зверушкой вжимается в угол кабинки и смотрит уже без вызова, без ярости – с чем-то новым. Таким непривычным, что зависаю.

Будто в первый раз ее вижу. Красивая без всякой пластический хрени. Породистая, как одна из княгинь на семейном портрете в Петергофе. Не мышка и не акула.

– Я не буду с тобой спать, – обхватив себя за плечи, произносит она. Твердо, словно для себя. Внушает! – Ни сегодня, ни завтра. Никогда. И вообще… у меня нет на тебя времени. Впереди командировка за город. Нужно собрать вещи и подготовить вопросы.

– Командировка? – Обескровленный мозг соображает туго. – У тебя же завтра с бухгалтером интервью. В Питере. Я сам договаривался.

– Не знаю, о чем ты договаривался, но он перенес. Сказал, что хочет встретиться на даче, в Шапках.

– Ерунда какая-то.

Бухгалтер не мог перенести встречу. Он больше года не покидал Питер, почти не выходит из дома, и не припоминаю, чтобы у него была дача.

– Ерунда или не ерунда, у меня куча дел.

Лифт распахивается, но, словно не доверяя мне, Кира остается на месте.

– Уговорила на этот раз. – Снимаю с себя пиджак и протягиваю ей.

Она отказывает принимать.

– Я с тобой никуда не поеду.

– Зато я с тобой поеду. – Вытягиваю ее из угла, сам пакую в пиджак и, пока эта дикая кошка не начала новую драку, добавляю: – Отвезу домой. Доставлю в целости и сохранности.

Глава 12

Кира

Меня никогда в жизни не трясло от мужчин. Ни от преподавателей, ни от преступников, у которых брала интервью, ни от лживых чиновников, требовавших опровержения. Я не дернулась, даже увидев мужа в постели с племянницей. Тихо прикрыла дверь и ушла к Ире.

Но от Вольского внутри все дрожит и булькает! Этот мерзавец всего за несколько минут успевает покатать на целой карусели эмоций.

Вначале, когда вижу его флирт с Викой, – вспыхивает раздражение. К чему эти шуры-муры на приличном мероприятии? Не мог дождаться финала или увезти девушку в отель? Потом, когда он переключается на мое платье, – злость.

Я чувствую себя еще одним экспонатом в коллекции охреневшего питерского бабника. С трудом сдерживаю слова, которые так и рвутся наружу. Ну а когда оказываемся в лифте… понимаю, что шампанского было слишком много!

Откровенный перебор!

Убойная доза!

Другого объяснения у меня нет.

Клянусь себе больше не прикасаться к бокалам и шалею от того, как правильно Вольский мнет мой зад, как грамотно его руки обращаются с грудью и как путает мысли горящий взгляд.

Все это противозаконно!

Где-то в подсознании мечется мысль, что он убийца моего отца, последняя скотина и ходок. А телу хорошо точно так же, как после интервью в ресторане.

Редкая разновидность аффекта.

Ума не приложу, как бы отбивалась, реши это чудовище утянуть меня в какую-нибудь подсобку, но, кажется, разговор о бухгалтере возвращает Вольскому способность думать.

Мы не говорим друг другу ни слова до самой машины. В салоне этот гад занят исключительно своим мобильным телефоном, а стоит остановиться у моего дома, я не оставляю ему шансов.

– Провожать не нужно!

Скидываю пиджак, сразу же толкаю дверцу и на рекордной для каблуков скорости лечу в подъезд.

Что вырвалась и никто меня не преследует, осознаю только под дверью квартиры. На душе почему-то становится тускло. В горле ком. Лишь затяжка на чулках напоминает о коротком сумасшествии в лифте.

– Слушай, а что за такси тебя привезло? – Ира встречает у порога. – Тачка отпад!

Можно только догадываться, как она успела отследить мой приезд и рассмотреть машину.

– Ты хотела сумочку из крокодила? Это была она!

– Очень большая сумочка! – округляет глаза Ира. – И стоит, кстати, дороже твоей квартиры.

– Я не интересовалась ценой. Привезли, к счастью, бесплатно.

– Да какое это счастье, когда на такой машине и бесплатно?! – Подруга как всегда в своем репертуаре.

– Ира, не начинай!

Дико хочется раздеться и в душ.

– Ты хотя бы намекнула, что готова рассчитаться?

– Ира!

– Ножки показала? А спинку? У тебя сзади такие виды! Импотенцию можно лечить.

– Поверь, у этого… крокодила хватает и спин, и ног, и прочего.

Как назло, вспоминается та самая потенция. Горячая, внушительная – от начала ширинки до пуговицы. Гораздо более габаритная, чем у Паши. Рычаг переключения передач, мать его!

– Слушай, ты так говоришь, будто сама с помойки или из дома престарелых!

– В сравнении с некоторыми барышнями я престарелая и слишком обычная. – Перед глазами проносится сцена с галстуком.

Вика так уверенно снимала его с шеи Вольского, так счастливо улыбалась… Как женщина, которой разрешено все. Близкая. Своя.

– Глупая, возраст – это ресурс, а не балласт! – Ира стискивает меня в объятиях.

– В данном случае мне без разницы. – Кладу голову ей на плечо.

Так хорошо, что хоть плачь. Проклятая карусель, похоже, решила окончательно меня ушатать.

– Но на чай можно было и пригласить… Такие сумочки на дороге не валяются!

– Иди ты! – Со смехом отталкиваю ее и тут же осекаюсь.

Лишь сейчас доходит! Совпадений не бывает! Вика целый год жила в Китае. Благодаря ей на портале даже появилась колонка о ресторанах и других развлечениях Пекина.

Раньше я не задавалась вопросом, для чего скряга Ломоносов отправил обозревателя светской хроники в Поднебесную. Очень уж быстро он сориентировался в политике партии. А сейчас вспоминаю интервью Вольского, его рассказ о годе в Китае, и все становится на свои места.

– И с чего это вдруг похоронная мина? – щурится подруга.

– Знаешь, давай не будем ни о сумочках, ни о потенции! – Иду к бару и достаю бутылку шампанского. – У меня юбилей! Редакции! А одно похотливое животное не дало нормально отпраздновать.

– Чувствую, ты все же что-то от меня скрываешь, – тяжело вздыхает Ира, но исполнительно топает на кухню и приносит бокалы.

– Никаких разговоров о мужчинах. Было и прошло! – Стараюсь говорить убедительно, однако профессиональное чутье и то самое намятое место хором подсказывают, что с «прошло» я поторопилась.

Глава 13

Утренний кофе с таблеткой аспирина ударяют по желудку и мозгам, заставляя воскреснуть. Чтобы не схлопотать обезвоживание, вливаю в себя стакан воды и строчу сообщение Ире. Хочу убедиться, что подруга в порядке и не нужно спешить к ней с домашней аптечкой.

Как вскоре выясняется, зря беспокоюсь. Счастливая Тарасова отбивается от меня коротким «Сплю» и через минуту еще одним СМС: «Взяла выходной».

На этом обязанности заботливой подруги считаю выполненными и быстро собираюсь в командировку.

По-хорошему, следовало заняться этим еще вчера – не лечиться шампанским, а готовиться к поездке. Но после эротического массажа от Вольского терапия была важнее.

Несмотря на общую разбитость, эта мысль заставляет улыбнуться. Не прошло и недели после измены мужа, а я уже страдаю из-за ухаживаний другого. Еще недавно не поверила бы, что такое возможно, а сейчас… От случайного взгляда в окно забываю, о чем думала.

– Какого лешего?.. – Я смотрю на гигантскую черную машину, заблокировавшую выезд моей малышке. – Вольский?! Что ты задумал? – спрашиваю сама у себя, закидывая в сумку все, что может пригодиться во время интервью.

Когда выбегаю на улицу, там тихо и спокойно. Не скрипят поржавевшие качели, не видно нашего садовода-энтузиаста тети Гали. Буйные соседи с первого этажа в кои-то веки закрыли окна и не орут на весь двор.

Так и хочется постучать по какому-нибудь дереву. Кажется, я даже знаю, по какому именно.

Заглядываю в окошко к водителю танка:

– И где ваш босс?

– Кира Игоревна? Доброе утро. – Шофер кивает и с самым невозмутимым видом выходит из машины. – Федор, – представляется он, будто у нас впереди общие дела.

– Федор, ваша машина загораживает выезд моей. Можно это как-то исправить?

– Да, конечно, только нужно немного подождать. – Он прячет в карман мобильный.

– Что значит подождать?

– Минут десять. Возможно, меньше.

– Вы сейчас так шутите?

– Нет, что вы? Если хотите, у меня есть для вас кофе! – Федор достает из салона стаканчик и протягивает. – Капучино. На овсяном молоке. Без сахара.

Все как я люблю. Подготовка на совесть.

– У меня через три часа важное интервью, – объясняю, игнорируя кофе и урчание в желудке. – Ваш босс в курсе. Если я буду распивать с вами кофе, интервью может не состояться.

– Прошу прощения, распоряжение Ярослава Борисовича: ждать.

– А не пошел бы ваш Ярослав Борисович к черту со своими распоряжениями?

Никогда не грублю незнакомым людям, но этот – копия начальника. Такой же непрошибаемый.

– Этот вопрос вам лучше задать ему лично. – Федор даже не смеется. Говорит на полном серьезе.

– Уж как-нибудь обойдусь без встреч! Вы сами передайте.

– Хорошо, как прикажете.

– Отлично! – Мы словно вернулись в позапрошлый век. Дворянка и крепостной. – А сейчас приказываю убрать авто в сторону и дать мне выехать!

У какой-нибудь княгини Шереметьевой наверняка получилось бы справиться с чужим холопом. Умели тогда и приказы отдавать, и слушаться. На мою беду, современный холоп даже не рыпается.

– Мне дорожную полицию вызвать? – Знаю, что такого на слабо не возьмешь, поэтому просто предупреждаю.

– Если это необходимо… – пожимает плечами Федор. – Я не против.

– Да что за издевательство!

Времени все меньше. Через полчаса на всех выездах образуются пробки. С такой удачей можно будет забыть о статье: я и к обеду не доберусь до проклятых Шапок.

– Еще раз извиняюсь. Ничем не могу помочь. У меня приказ.

Федор как настоящая скала. Даже жалко, что не все мужчины умеют быть настолько принципиальными. Если бы у моего первого мужа имелась хоть доля такой твердости, вероятно, я бы до сих пор бегала под его фамилией и вместо журналистики растила детей.

– Хорошо. Вы сами напросились! – Одергиваю себя от ненужных мыслей и набираю знакомого инспектора.