7

Прямо во время дурацкого теста я почувствовала, как в кармане моих светло-голубых джинсов завибрировал телефон. Я сразу поняла, кто звонит, но не решалась посмотреть на экран. На уроках мы должны выключать телефоны – такое у нас в школе правило, – а уж на проверочной и подавно не стоит посматривать на экран, иначе учитель решит, что ты списываешь.

На перемене все заняты своими сообщениями, эсэмэсками и «Ватсапом». Вард отправил что-то по голосовой почте. Так делает только старшее поколение – родители, например. Я не хотела слушать его сообщение при всех, поэтому пошла на велопарковку.

Набирая номер голосовой почты, я увидела, что в мою сторону идет Александр, загорелый как никогда. Как он сказал мне сегодня утром, он решил побаловать себя походом в солярий.

– У вас одно новое сообщение.

Между Александром и мной оставалось всего метров пятнадцать. По его взгляду я поняла: сейчас будем целоваться.

И да, звонил Вард.

– Здравствуй, Одри. – Голос его звучал как-то не очень приветливо.

«Давай уже, говори», – подумала я, косясь на Александра. Еще десять метров, и он подойдет совсем близко.

– Надеюсь, тебе уже полегче.

Мне показалось, или от его голоса веяло холодом?

– Позвони мне в шестнадцать двадцать, и мы переговорим.

Так нескоро! Что за «переговорим»? Мне нужна реальная помощь, а не какое-то «переговорим». Я не убирала телефон от уха, хотя женский голос на том конце провода объявил, что сейчас можно будет прослушать мои старые сообщения.

Александр уже был совсем близко. Я повернулась к нему спиной, сама не знаю почему, может, мне хотелось побыть одной, но в следующее мгновение он обнял меня, положил руки мне на грудь и притянул к себе. Я знала, что он так сделает, но все равно вздрогнула. Я развернулась к нему лицом, спрятав телефон в задний карман. Попыталась мило улыбнуться, но у меня задрожали губы.

– Куколка, у тебя есть какие-то секреты от твоего мальчика?

Не дожидаясь ответа, он прижал свои губы к моим. И пока он пытался пробраться своим языком внутрь, меня вдруг осенило. Та девушка, Майте, ее схватили не за травы! Тот мачо, который хотел ее поцеловать, почувствовал себя отвергнутым, тем более что рядом были его друзья. Поэтому и только поэтому ее схватили. Как же это нечестно! Меня захлестнула волна гнева, как будто это со мной так поступили; я никогда еще не чувствовала такой злости. Александр крепко прижал меня к себе, но я выставила локти вперед и со всей силы оттолкнула его. Оторопев, он отпустил меня.

– Что за…

Сначала, всего секунду, в его глазах читалось удивление, но оно тут же превратилось в ярость. А ведь рядом с ним даже не было компании друзей, перед которыми надо красоваться.

– Эй, алло, какого черта ты творишь?

Я тут же пожалела о сделанном.

– Это от неожиданности, – залепетала я. – Ты не мог немного подождать, прежде чем вот так на меня набрасываться? Посмотреть, может, я не в настроении?

На мгновение мне показалось, будто внутри него происходит какое-то противоборство. Но затем он холодно сказал:

– Если я тебе надоел, Одри, просто скажи. И главное, не бойся меня обидеть. В мире полно девчонок, которые всегда будут в настроении, двадцать четыре на семь.

Он был готов уйти.

– Прости, – тут же опомнилась я. – Дело в… Похоже, я завалила тест, вот и все.

– Потому что надо было заниматься вместе. – Ура, он снова улыбался. – Но не переживай, сладкая, на экономике немецкий не нужен. Главное – сдать выпускной экзамен.

Прозвенел звонок. Александр обнял меня за плечи, и мы пошли обратно в школу. У входа была давка, и мы остановились.

Он посмотрел на меня своими сияющими золотисто-карими глазами, от которых многие девушки не могли спать по ночам, и спросил:

– Один поцелуй, чтобы скрасить унылый урок истории?

Александр всегда говорит довольно громко. И сейчас тоже. Все стали оборачиваться и смотреть на нас. Я улыбнулась:

– Хорошо, один поцелуй.

Он схватил меня и целовал долго и крепко. Я отклонилась назад под его весом, и если бы он не держал меня, то, скорее всего, я бы упала. Когда он меня отпустил, я дышала тяжело и прерывисто. Джефф, лучший друг Александра, восторженно присвистнул, а многие девочки посмотрели на меня с завистью.

А я… Я вдруг вспомнила о той девушке, о Майте. Она сидела в тюрьме за то, что отказалась целоваться с этим гребаным солдатом. Я даже немного разозлилась на нее. Всего один поцелуй, что в этом такого? Неужели не могла пересилить себя ради младшего брата?

День все никак не заканчивался. Шестнадцать двадцать – это все, о чем я могла думать. По пути домой я смотрела на все часы, которые мне попадались, и, поставив велосипед в гараж, тут же полезла проверять телефон. Еще почти час.

Наша домработница – испанка. Она работала в гостинице, поэтому, когда я прихожу из школы, моя комната всегда похожа на прибранный номер в отеле. Одежда висит в шкафу или лежит в корзине для белья. В ванной развешены свежие полотенца. Уголок идеально разглаженного одеяла загнут наружу и приглашает прилечь. Не хватает только шоколадки на тумбочке, но стоит мне лишь щелкнуть пальцами, и она там появится.

Когда мы с Джоанной были в Италии, она восхищенно разглядывала наши номера. Джоанна – моя одноклассница. Я не особо-то с ней общаюсь, но дважды брала ее с собой на каникулы, потому что, во-первых, словами не передать, как мне было бы скучно в компании папы с Анной. Во-вторых, мои настоящие подруги сами все время куда-то ездят, а Джоанна – никогда. И в-третьих, все, к чему я привыкла, для нее ново, она от всего приходит в восторг, и это забавно. Иногда мне даже становится завидно, когда я вижу, как она сияет. Она всегда забирает бесплатные баночки с шампунями и пеной для ванной, мыло и шапочки для душа. В ее сумку попадают даже дорожные наборы для шитья и салфетки для полировки обуви.

Когда она впервые оказалась у меня в комнате, то рассматривала все с нескрываемым удивлением. Душ, гардеробную, кровать с балдахином, элегантный туалетный столик в стиле Людовика XVI, коллекцию старинных кукол за стеклом. Без «охов» и «ахов», очень тихо. Рассмотрев все, она спокойно произнесла:

– Тебе потом придется много работать, чтобы сохранить такой же уровень жизни, не говоря уже о том, чтобы стать еще богаче.

Это был самый странный комментарий по поводу моей комнаты, который я когда-либо слышала.

Почти четыре. Я легла на кровать и открыла ноутбук. Чтобы убить время, зашла на «Фейсбук», но смотреть в экран становилось все тяжелее. «Надо будет рассказать, что я поняла», – подумала я. Если бы она подпустила его к себе, то, возможно, ее брат остался бы жив. Но кто знает, как выглядел тот солдат. Может, у него были черные зубы и прыщавое лицо, может, у него воняло изо рта.

Но я бы все равно согласилась ради Пабло.

Ага, конечно, Одри Патс, ради Пабло. Братика, которого ты видишь только на Рождество.

Пабло часто выглядел отвратительно, даже за рождественским ужином: пятна еды, крошки, сопли над верхней губой. Среди других людей, например, как в бедной комнатушке с картины Ван Гога «Едоки картофеля», это бы не так бросалось в глаза, но когда на столе камчатная скатерть и хрусталь, это вызывает диссонанс. Я вдруг подумала: а ведь Пабло никогда не поправится. И это грустно.

Ох, возможно, я совершенно неправа, и дело было вовсе не в ее упрямом характере, а как раз в тех странных растениях. А вдруг все они, кроме лопуха, известные колдовские травы? Может, она и правда ведьма. Она? Или я в прошлой жизни? «Мирт», – напечатала я. На экране появилось растение с маленькими белыми цветками. Произрастает в засушливых солнечных областях Средиземноморья, – читала я. – При растирании листков издает ароматный запах. Раньше использовался для лечения бронхита, фарингита, экземы, стригущего лишая, высыпаний на коже, зубной и головной боли, а также при нарушениях менструального цикла. И ни слова о том, что он «смертельно опасен» или обладает «одурманивающим эффектом».

А что с лапчаткой? Латинское название происходит от слова potents – «могущественный», «сильный», благодаря целебным свойствам растения. Ее корень разжевывали, чтобы избавиться от зубной боли.

Да и арника была такой же безобидной: оказывает кровоостанавливающее действие, снижает возбудимость головного мозга, улучшает работу нервной системы.

Я вдруг заметила часы в правом нижнем углу экрана – 16:22!

Я судорожно набрала номер Варда. Пока ждала ответа, в голове промчалось множество мыслей. Что, в общем-то, это довольно инфантильное поведение – так рано и часто ему звонить, а еще это не очень прилично. Что сейчас я чувствую себя гораздо лучше, чем утром. Что мне даже не стоило заикаться о Варде при разговоре с папой.

– Лейдеман.

Как он резко ответил. Даже почти сердито.

– Это Одри. – Я старалась звучать бодро. – Ух, спасибо, что… что взяли трубку, шестнадцать двадцать – такое точное время, извините, что звоню на две минуты позже, просто…

– Одри.

– … Я тут читала в интернете про травы, понимаете, потому что подумала…

– Одри!

Сейчас это прозвучало действительно строго. Я испугалась и прекратила болтать.

– Ты здесь?

Сначала я кивнула, не в состоянии произнести ни слова… Затем с предательской дрожью в голосе ответила:

– Да.

И почему сердце так сильно заколотилось?

– То, что случилось сегодня утром, – продолжил он, – это неправильно. Я дал тебе свой номер на крайний случай. Я понимаю, что тебя напугал тот сон, но ты не можешь звонить каждое утро, что бы тебе ни снилось. Когда ты придешь ко мне на следующую консультацию, я научу тебя паре техник, как справляться с подобным. А также поговорим о границах, которые существуют в нашей с тобой совместной работе.

Мне было страшно отвечать. Казалось, он серьезно разозлился, но, очевидно, я могла ходить к нему и дальше. И слава богу – можно было не бояться, что с этого момента мне придется справляться со своими проблемами в одиночестве.

– Простите… пожалуйста, – пролепетала я. – Но ждать до следующей недели – это так долго, если я… если что-то случится.

– Понимаю, Одри. – Теперь его голос звучал как прежде. Приветливо. Спокойно. Надежно. Его слова словно гладили меня по голове. – Но ты сильная. Теперь ты знаешь, что угроза не в дьяволе. Постарайся относиться к видениям, как к кино: смотри на них со стороны, позволяй им закончиться. А они закончатся. И ты избавишься от них. Правда.

Я не удержалась и тяжело вздохнула.

– Они ее подставили, не думаете?

– Кто? – Он сильно удивился.

– Те солдаты. Они…

– Давай оставим это до нашей следующей сессии, Одри, – перебил меня Вард, но не грубо, скорее остановил: я будто услышала, как на губах у него появилась улыбка. – Может, у тебя получится записывать свои сны и наблюдения в дневник?

– Ладно, – выдавила я.

Вард ответил:

– Тогда до четверга.