Глава третья

Как бы ни хотелось пропустить из этого повествования все туманно-розовые сцены, приправленные томными вздохами, бессонными ночами, напрасно пролитыми слезами и бурными фантазиями, вызывающими изнурительное напряжение внизу живота, но это невозможно. В таком случае вся история теряет глубинный смысл. Миром правит любовь. Любовь к жизни, любовь к себе, любовь к матери, к Родине, к свободе, к ребёнку, любовь между мужчиной и женщиной…

Любовь…

Страсть, уважение, презрение, раболепие, восхищение, тревога, умиротворение, страх, даже сама ненависть – всё это неизменные спутники или же производные интриганки-любви. А раз так, то избежать описания любовных томлений, хитросплетений, мук и прочей любовной чепухи не удастся. Не удастся ещё и потому, что именно из-за всей этой любовной пыли начались все те злоключения, впоследствии надолго омрачившие жизнь не только главных героев этой истории, но и других людей, не упомянутых даже вскользь.

На нужный лад Дашутка настраивала себя с утра. День не задался, настроение было на нуле. Ненавистная Мартыновская устроила взбучку всей группе. Её визгливый (несмотря на бочкообразную тучность престарелого тела) голос до сих пор ещё звенел оглушительным взрывом в отчаянно разрывающейся голове.

Даша взяла себя в руки. Напившись таблеток и приняв освежающий душ, она смиренно приступила приводить себя в порядок. Чёрным карандашом «нарисовала» глаза, придав им чуть раскосую кошачью форму. Гуталиновые ресницы завершили преображение. Помадой она не пользовалась, впрочем, как и румянами, концентрируя всё неистовство своей привлекательности на зелёных с поволокой глазах.

Нет, всё-таки день сегодня начался определённо неправильно, и даже дивное отражение огромного во весь рост зеркала в родительской спальне не могло поднять суровой Дашутке настроения. Однако же в её сумочке грелась долгожданная стипендия, а в душе наивно теплилась надежда на то, что вечер вопреки плешивому и уродливому дню не будет угроблен.

Настя зашла в начале седьмого, и студентки наконец-таки выбрались на улицу. Ненасытная и всегда нуждающаяся в мужском внимании Настёна вызывающе покачивала бёдрами, обтянутыми в новые джинсы, и даже осторожная Дарья успевала постреливать чётко очерченными глазками. Впрочем, всё это было лёгкое и несерьёзное кокетство, небольшой тренинг перед показательными выступлениями. Весна пробудила в молодых мужчинах неподдельный интерес к противоположному полу и дала заряд энергии для предстоящих сражений. Всё это было очевидно, но не обнадеживающее, так как среди этих заряженных и готовых с первой же минуты признаться в любви мужчин не было ни одного мало-мальски приемлемого экземпляра. Ни одного, способного порадовать искушённый женский глаз, пробудить фейерверк чувств и сладкую истому.

Нынешние девушки стали слишком капризны, слишком разборчивы, привередливы и независимы. И чем разборчивей и независимей они становились, тем больше предъявляли претензий потенциальным кавалерам.

Довольные собой и счастливые от сознания собственного превосходства Настя и Даша – у которой к этому времени настроение уже изрядно поправилось – распахнули двери скромного и тихого местечка с красивым, непорочным и оттого несоответствующим этому вертепу названием «Лилия». В кафе было сумрачно и накурено, сизый дым дополнял картину интимности. Подруги выбрали самый отдалённый столик и благополучно за ним устроились, предварительно оглядевшись по сторонам (всё-таки они были благовоспитанными девочками, которым следовало избегать компрометирующих мест и сомнительного общества, а тем более – курения и алкоголя!). Меню уже лежало на столе. Дарья решительно открыла страницу с перечнем крепких напитков.

– Может, водочки? – предложила она.

– А может, начнём с чего-нибудь полегче? – защебетала восторженно-пряным голосом Настенька.

Сошлись на красном вине и лёгкой закуске, состоящей из сомнительного салата и овощной нарезки.

Пока несли заказ, Дарья успела выкурить сигарету. Курила она быстрыми точными затяжками, как курит человек, измотанный, нервный, обеспокоенный, но ещё не совсем отчаявшийся и сохраняющий в глубине души своей надежду на светлое, хотя и неопределённое будущее.

– Я не видела никого, кто бы курил так редко, но такими колоссальными порциями, – неодобрительно, хотя и с уважением, покачала головой Настенька, рассеянно барабаня перламутровыми ноготками по не совсем свежей скатерти. – Скоро никотин польётся у тебя из ушей.

– А что делать? – флегматично заметила Даша, безжалостно растерев окурок по грязному металлу пепельницы. – Курить дома невозможно, если я не остаюсь одна. Хоть мне и девятнадцать, для родителей это ничего не меняет. Они никогда с этим не смирятся. Вот и приходится жить от затяга к затягу, глотать никотин лошадиными порциями и таскать в себе до полного рассасывания.

Девушка в чистом фартуке, грубая, но от этого не менее привлекательная, принесла заказ. Окинув клиенток нахальным взглядом бойкой пэтэушницы, она молчком забрала поднос и очень своевременно удалилась. Если бы она замешкалась ещё на несколько секунд, беспокойная и раздражительная (видимо, не совсем отошедшая от «Мартыновских пыток») Дашенька вполне была готова взорваться, перебить посуду, а затем, выкурив залпом оставшиеся сигареты под рукоплескания немногочисленных посетителей «Лилии», с позором убраться домой.

Пошаливают нервишки, Дашенька. Зеленоглазая нимфа предчувствовала беду – явный признак надвигающейся паранойи. Организму срочно требовалась алкогольная интоксикация. Неприятно дрожащей и неожиданно вспотевшей рукой Даша взяла бокал с вином, и её трепещущие губы коснулись стекла. Сладковатый напиток юркнул в недра её сумрачного тела и попытался его растормошить.

Настенька деловито отхлебнула, и неожиданно её раскосые глаза загорелись озорным огнём.

– В чём дело? – строго спросила Дарья, чувствуя, что за её спиной происходит что-то интересное.

– Там два таких субъекта! – понизила голос Настя, сделав ударение на слове «таких». – Мальчики-зайчики, – она глупо хихикнула, прикрыв ладошкой розовый ротик.

Дарья шумно засопела, но от колкости воздержалась.

Настя элегантно закурила, не переставая улыбаться соседнему столику.

– Перестань строить глазки, – презрительно фыркнула Даша, острыми зубами вгрызаясь в неповинный салат. Дрожь её улеглась, беспокойство тоже отошло, однако же состояние оставалось прескверным.

– Какие очаровашки, – закатила глаза Настя, совершенным, как обработанный ювелиром алмаз, жестом откидывая назад челку. – Что один, что другой.

Она бессовестно рисовалась перед ними, что выходило у неё против собственного желания – исключительно благодаря природному кокетству.

Даша не выдержала и обернулась.

Блондин и брюнет. Очаровательные создания лет двадцати, на которые действительно можно было бы положить глаз. Дашутка не могла не оценить их обворожительности (о, в мире осталось так мало красивых мужчин!), но для этого она была ещё слишком трезвая и неуместно благоразумная.

Пока зеленоглазая злючка уплетала салат, пачкаясь в майонезе и торопливо запивая всё это вином, Настенька усердно постреливала шоколадными глазками, хлопала пушистыми ресничками и совершала чудесные конфигурации дивными губками. Даша снисходительно игнорировала её непристойное кривляние, увлекшись застрявшей в зубах прожилкой говяжьего мяса.

Настя уже не удовлетворялась скупой мимикой лица, она была вынуждена пустить в ход все остальные части своего сладостно притягательного тела. Она ёрзала на стуле, тряся волосами, демонстрировала изгибы лебединой шеи и тонкость нежных запястий. Даша совершенно прекратила злиться. Неугомонная подруга её теперь не раздражала, скорее забавляла. Дарья задумчиво ковыряла зубочисткой во рту, с лёгкой иронией наблюдая за дурачествами Настеньки.

Первым не выдержал блондин.

– Не составите нам компанию? – лукаво улыбнулся он, приблизившись к чужому столику, с пафосом пряча руку за спину и делая джентльменский поклон. – Такие прелестные создания! Это, наверное, знак свыше. Мы с другом уже порядком окосели, пока наблюдали за вами, борясь с собственной застенчивостью.

Елейный голос Аполлона мгновенно пропитал воздух сладким сиропом.

«Дьяволёнок», – беззлобно подумала расслабленная Даша и, уловив в глазах подруги полную готовность растаять и прилипнуть к этому дивному, светлокожему, мутноглазому бесу, мстительно сказала, обращаясь непосредственно к молодому человеку:

– Некрасиво, товарищ, – она решительно и строго пресекла его игру, внутренне посмеиваясь над разрумянившейся Настей. – Мы сидим и никого не трогаем, а тут вы, видите ли, лезете со своим нелепым предложением.

Она удовлетворённо откинулась на спинку стула и моментально потеряла к белокурому бесу всякий интерес.

Настёна метнула в сторону Дарьи несколько убийственных молний, но та сделала вид, что не заметила разъярённого взгляда подруги.

Самоуверенный Сашка (а это именно он был тем нахальным блондином с бесовским взглядом) на секунду потерял дар речи. Наверное, именно с той зловещей секунды между ним и Дашей зародилась та самая роковая неприязнь, стоившая им впоследствии душевного благополучия. Впрочем, не только душевного.

Ущемлённое самолюбие греческого бога не дало ему отступиться от притягательной добычи и тем самым избежать всех неприятностей, до которых теперь оставалось рукой подать. Эту белокурую ведьму с чёрным ободком вокруг зелёных глаз он неистово возненавидел с того самого мгновения, когда она впервые открыла свой рот.

Он был тем непревзойденным Александром, героем-любовником, бойцом, победителем, выше сил которого было отказаться от своей цели, несмотря на то, что сама ведьма встала на его пути. Но это ни в коей мере не могло умалить его желания сломать её магическую скорлупку и разметать по свету её жалкое сатанинское нутро.

В конце концов, он – Александр, Сашка, Сашок, у которого впереди грандиозное будущее, и эта бесовская шлюшка не имеет права попирать его общество. А кроме того, не из-за неё он подошёл к этому столику, не с её глазами он играл в умопомрачительный безмолвный пинг-понг и не её воздушные поцелуи ловил он, пока эта грозная бестия набивала своё ненасытное брюхо несвежей говядиной!

– А может, вы всё-таки подумаете, – приторно сладко улыбнулся Сашка, обласкав просветлённым взглядом шоколадную Настю. – Мы с другом скучаем, и вам, по-моему, было бы с нами веселей.

– Да! – выпалила Настенька, боясь, что подруга снова что-нибудь испортит, что-нибудь напортачит своим неконтролируемым языком. Впрочем, Даша ерепениться не стала. Она теперь уже была сытая и оттого раздобревшая, и ей так же не хватало мужского общества, как бы она того признавать не хотела.

Девушки перебрались за столик молодых людей.

– Давайте для начала познакомимся, – предложила воодушевлённая Настенька. – Анастасия, – она прижала наманикюренную ручку к соблазнительному изгибу груди.

– Александр, – с великосветской галантностью представился блондин и, небрежным жестом указав на друга, как на нечто незначительное и досадное, добавил: – А это Влад.

Воинов устало усмехнулся: снова Сашка пускает в ход своё кошачье обаяние.

– А как зовут твою подругу, Настенька? – опустив церемонии и тут же переходя на «ты», спросил Сашка.

– Дарья меня зовут, – отрезала Даша, которую почему-то стали раздражать суетливость беса-Сашки и глубоко покоренное состояние Настёны.

Девушка опять начала нервничать, и лёгкий озноб пробежал по пальцам её внезапно онемевших ног.

– Значит, за знакомство, – бодро сказал Сашка, бессовестно обнимая одной рукой трепетную спину Настеньки, а другой – спешно разливая водку.

Сашка быстро убалтывал сговорчивую Настёну. Разговор между Владом и Дарьей никак не клеился. Она была чужая и на контакт не шла, а он был увлечён своими проблемами и находился где-то очень далеко.

– Девушка, почему вы такая молчаливая? – Сашка отвлёкся от Насти, уже навечно ему принадлежащей. – Неужели наша компания настолько вам неинтересна? – он был в достаточной мере пьян, а потому вполне добродушен, хотя мелкопошибная ведьмочка его ещё продолжала раздражать.

– Александр, вы слишком самоуверенны, – тоном строгой учительницы заявила Дарья, за что получила пинок под столом от Насти.

– А разве нет причин? – вопросом ответил Сашка неожиданно серьёзным и трезвым голосом.

Дарья растерялась, и инициатива разговора тут же была перехвачена словоохотливой Настей.

– Не хотите покурить на свежем воздухе? – тихо предложил Дарье Влад, наконец-таки очнувшийся. – А то здесь уже дышать нечем.

Даша согласилась. Они вышли на улицу, оставив куртки в кафе. Влад угостил девушку сигаретой и закурил сам. Маленькая ведьмочка была чем-то озабочена, а он впервые за весь вечер удостоил её вниманием. Он с удивлением обнаружил, что она очень даже хорошенькая, хотя и сквозило от неё какой-то злобной неуступчивостью. Он внимательно посмотрел на неё, и первое слово, пришедшее ему на ум, после того, как его глаза её изучили, было «интересная». Она показалась ему странной, неординарной, болезненно отрезвленной. Впоследствии он скажет, что всё это глупости, на самом деле он просто влюбился. Влюбился почти что сразу, хотя долго себе в этом не признавался. Он считал, что любовь должна приходить как-то иначе, под грохот фанфар, пушечных выстрелов и вспышки красочных фейерверков, а не так вкрадчиво и незаметно, как это вышло у них с Дашей. Хотя, может, всё было совершенно не так, и это только он, жалкий дурак, ничего не понял.

– Не обижайтесь на Сашку, – добродушно сказал Влад. – Меня иногда тоже его поведение раздражает. Но он не всегда такой. Временами.

Даша понимающе кивнула и улыбнулась. Она была неприятно сухая и чёрствая, несмотря на то, что улыбалась кротко и тепло.

– Наши друзья скоро любить друг друга на столе будут, – сказала она, сильно затянувшись и щуря глаза от дыма, – а мы с тобой до сих пор на «вы».

– Ну да, – согласился Влад. Спокойная и естественная Дарья, без той наигранности, которую демонстрировали друг другу Настя и Сашка, ему симпатизировала. Всего лишь симпатизировала. Здесь и сейчас. Без каких-либо намёков на дальнейшие симпатии.

– Может, встретимся как-нибудь? – без особой заинтересованности предложил Влад, скорее даже для продолжения разговора. – При других обстоятельствах.

– Можно, – задумчиво протянула Дарья, рассеянно наблюдая за тем, как ветер путается в тёмных волосах Влада, играет с его вьющимися локонами, целует их, гладит, согревает весенним дыханием.

Они сейчас, казалось, общались не друг с другом, а с каким-то неведомым «третьим». Оба бессовестно равнодушные, отвлеченные и совершенно друг друга не замечающие.

– Тогда нам стоит договориться сейчас: когда мы вернёмся туда, – Влад махнул рукой в сторону «Лилии» и криво усмехнулся, – нам уже не удастся этого сделать.

– У тебя есть телефон? – спросила Дарья.

– Да, – растерянно кивнул Влад. Обычно это он задаёт подобные вопросы, в крайнем случае девушки сами подсовывают свои телефоны.

– Давай я запишу, – Дарья по-мальчишески ловко зажала сигарету зубами и извлекла из сумочки блокнот и ручку. Влад продиктовал ей свой номер.

Дарья быстро начеркала заветные цифры и, бросив сигарету на асфальт, юркнула в кафе. Влад обескуражено пошёл следом за ней. Значит, свой телефон она давать не хотела, иначе не стала бы так поспешно ретироваться.

Когда они вернулись за столик, Настя и Сашка самым беззастенчивым образом целовались, не смущаясь присутствия публики.

– Нам пора, – Дарья бесцеремонно потормошила подругу за плечо.

Настя нехотя оторвалась от аппетитного Сашки.

– Уже? – пробормотала она, облизывая свои распухшие от поцелуев губы.

– Уже, – твёрдо ответила Дарья.

Настя больше не стала переспрашивать. Она тяжело вздохнула, как вздыхают дети, играющие в песочнице, завидев приближающуюся мать. Настенька схватила сумочку и куртку и, бросив на прощанье своему кавалеру зефирную улыбку, понеслась вдогонку за суровой, мрачной, чопорной (Боже, ну как же её можно было терпеть всё это время!) Дарьей.