Предисловие

Бывает так, ты просто знаешь: все будет хорошо. В один прекрасный день в твоем сердце воцаряется уверенность в том, что скоро ты станешь счастливым. И тебе не нужно гарантий, не нужно доказательств.

Это волшебное, многообещающее чувство знакомо каждому.

Некоторые сейчас непонимающе пожмут плечами, покачают головами. Мол, нет, не про меня это.

Но скорее всего, они просто забыли. Может, они испытывали это чувство лет в шестнадцать. Может, еще раньше, в двенадцать, в девять, когда над головой сияло солнце, а в ушах свистел ветер скорых перемен. В те времена, когда они говорили себе и всему свету: вот вырасту, и…

Эта история не о том, как сбываются или не сбываются детские мечты. Эта история о том, что дает нам силы жить. История о поисках счастья.

***

Рождество. Ася никогда не была набожной. В ее семье не крестили младенцев и не читали молитв перед сном. Однако есть в этом празднике нечто светлое, умиротворяющее. Словно что-то витает в чистом звездном небе, над куполами столичных церквей, над бесконечными огнями московских многоэтажек.

Посмотрите: одно из окон на восьмом этаже темное, но если приглядеться, видны мягкие цветные переливы. Это горит гирлянда на новогодней Асиной елке. Заглянем на огонек?

Глава 1

Асе не спалось. Январские праздники подходили к концу, режим давно сбился, и Ася сидела на разобранной кровати, сонно уставившись на мигающие фонарики. В голове вяло текли детские воспоминания: предчувствие новогоднего чуда, предвкушение зимних каникул, ожидание подарков…

В детстве Асино сердце билось четко и уверенно. Что бы ни происходило, какие бы неприятности ни поджидали в школе и семье, Ася знала: придет время, она вырастет и обретет настоящее счастье. В минуты обиды и несправедливости, глотая соленые слезы, Ася всегда шептала сама себе: ну ничего, вот вырасту и буду жить так, как захочу. Буду самой красивой, любимой и счастливой.

Эта уверенность помогла Асе пережить подростковые комплексы, экзамены, тяготы взросления. Со временем она обрела престижную работу, финансовую стабильность, профессионализм. Появились друзья и женский опыт, собственный стиль, уверенность в себе. Можно долго перечислять все достигнутое за двадцать девять лет жизни. Но смысла в этом нет, ведь самого главного Ася не нашла.

Она все еще не начала жить так, как хочется. Выросла, а жить – не начала. Соблюдение правил, условий и традиций отнимало столько сил, что на свои желания ничего не оставалось. И сейчас, глядя на мигающую елку, Ася понимала, что детство кончилось, а жизнь так и не наступила.

Вот почему теперь так сильно выбивают из колеи любые неприятности. Если раньше можно было утешиться детским «вот вырасту», то теперь ясно: ничего не изменится. Так будет всегда.

Вот почему раньше, в студенчестве, когда кто-то раскисал, остальным хватало пяти минут, чтобы расшевелить, развеселить, ободрить. Друзья подставляли надежные плечи, улыбались оптимистичными улыбками. И грустить не получалось. А сейчас?

Вспомнилась недавняя встреча с друзьями, и Ася горестно покачала головой.

Ресторан выбрали дорогой, но не пафосный, уютный. Ровно настолько, чтобы брендовые костюмы смотрелись уместно, а обстановка не мешала напиться в хламину. Мужчины скинули пиджаки, вертели последней модели айфоны и поглядывали на ролексы. Дамы сияли бриллиантами – многие приехали «с корабля на бал», то есть прямо с корпоративов – и изящно потряхивали салонными укладками. Из невидимых динамиков лились рождественские баллады, но за столом царило уныние. Света, одна из близких подруг Аси, только что развелась.

Жалобная речь лилась уже полчаса, но никто ее не останавливал. Никто не похлопал по спине. Никто не сказал, «какие твои годы – найдешь получше» и «он еще приползет вымаливать прощение, а ты уже будешь женой персидского принца». Никто не предложил махнуть в клуб и караоке, чтобы найти для Светы утешителя хотя бы на одну ночь. Никто не напомнил, что на пороге – волшебный праздник новый год, под который всегда случаются чудеса.

Все слушали и сочувственно кивали.

Потому что все были согласны со Светой. Ася заглядывала в глаза своим близким, таким изученным и любимым друзьям и видела лишь разочарование и апатию. Никто из сидевших за тем столом, уставленным изысканными закусками, не верил, что лучшее – впереди. Никто не верил, что Света еще встретит своего избранника. Что под новый год сбываются мечты. Что всех нас в будущем ждет что-то хорошее. Никто не верил, что счастье возможно.

Осознав это, Ася хотела топнуть, вскочить, закричать. Ей захотелось, чтобы все стало как раньше. Чтобы ее жизнь снова была радугой, американскими горками, коробкой конфет из «Форреста Гампа» – чем угодно, только не темным тоннелем, ведущим от рождения к смерти.

– Ребята, – помнится, сказала тогда Ася, – неужели никто из нас больше не верит в лучшее? Неужто вместе с юностью мы потеряли веру?

– Да что там, Асенька, – ответил ей Антон, директор турагентства, отец двойняшек, обладатель Порш Кайена. – Не то, что веру, мы потеряли даже надежду!

Все уныло посмеялись, печально покивали. Никто не ввязался в спор. Никто не стал доказывать, как было бы всего лет пять назад – мол, да вы что, ребята, вы может и старперы уже, а я ни веры, ни надежды не терял, у меня все еще впереди!

Эти люди – успешные, красивые, молодые – сдались. Они были похожи на механических кукол, топливом для которых служит чувство долга перед фирмой и семьей. Только ипотека поднимает их каждое утро из постели. Только ежемесячная оплата элитного садика для младшей и лицея для старшей заставляет их совершать этот ежедневный ритуал с работой, домашними обязанностями, отдыхом, престижным шопингом. И в самолете, летящем на Бали, каждый третий втайне мечтает о крушении.

Беспросветность – вот чем обернулась жизнь Аси и многих ее знакомых. Вроде все идет как положено. Вроде все как мечталось. А счастья нет. Одни ищут его на небесах, другие в земных удовольствиях. Но разве кто-то находит? Среди Асиных знакомых – никто. И что же делать? Неужели тянуть эту унылую лямку беспросветности до самой старости, надеясь на просветление где-то в конце?

Ну уж нет, решила Ася. Друзья столько сделали для нее. Денис помог встать на ноги – долг ему она смогла вернуть лишь через семь лет! Инга поддерживала полгода, вытаскивала из депрессии, когда Асин жених погиб в аварии. Да всем близким она чем-то обязана. С какой радостью она преподнесла бы им драгоценный подарок – универсальный рецепт настоящего счастья! Получив его, каждый из дорогих ей людей вдруг расплылся бы в самой искренней улыбке, заблестел бы глазами и любой день встречал бы в предвкушении чудес. Ведь счастье – вот оно, греется в ладошках и никуда теперь не денется от человека, который знает его рецепт.

Какой стала бы жизнь, если бы люди точно знали секрет своего счастья?

Ася замерла. В комнате что-то изменилось. Словно ветер пронесся сквозь комнату, зашевелил елочные ветви, зашуршал мишурой… Внезапно она услышала чудесную мелодию. Может, телевизор у соседей? Но нет, звук исходил от елки. Множество золотистых колокольчиков, украшавших концы еловых лап, вдруг ожили, зазвенели, наполнили комнату чистейшим перезвоном. И под этот звон Ася услышала шепот, будто кто-то прямо в ухо нежно протянул: «Пора в путь».

В тот вечер все разошлись рано, и только Ася с Дэном сидели за опустевшим столом. Ей было грустно и не хотелось возвращаться домой. А Дэн просто напился.

– Понимаешь, Ась, – откровенничал он, – живешь-живешь как надо, как правильно. А потом раз – и понимаешь, что живешь-то не для себя! Для галочки. Все эти мальдивы, гуччи, вся вот эта вот, – он очертил хмельной круг в воздухе, – светская жизнь, все это не для меня. Радости не приносит. Это даже не интересно. Куда я поеду в следующий отпуск? Да хоть куда, мне все равно! И жене моей все равно. И любовнице. Еду просто для того, чтобы потом бизнес-партнерам и друзьям-приятелям рассказать. Хотя мне кажется, – он доверительно понизил голос, перейдя на пьяный шепот, – что и им всем тоже все равно. Всем все равно! – вдруг крикнул он. – Мы живем для галочки, шоб було! А нафига?

Он театрально развел руками, потянулся за бутылкой и в очередной раз наполнил рюмку, напевая «А нам все равно».

Ася вынырнула из воспоминаний. Ритмично перемигивались лампочки: зеленый плавно переходил в синий, красный превращался в оранжевый, а затем в золотой. И снова синий, зеленый, красный, оранжевый, золотой. За окном полыхнул салют, и снова воцарилась мирная тишина.

А в ушах еще звенел шепот: пора в путь.