Экстремальный отдых

Тишину комнаты не нарушал ни один звук. Все готовились к вспышке, взрыву, рождению сверхновой. И звезда не заставила себя ждать. Дверь скрипнула.

– А вот и я! – Сашка влетел в комнату и застыл с раскинутыми в стороны руками. Долговязый студент с кудрявыми волосами и оттопыренными ушами всегда любил привлекать к себе внимание. Делал все с визуальными и звуковыми спецэффектами.

– Бабуль, дай пять! Мамуль! Дядя Гена! – он поздоровался со всеми членами семьи. Бабушка и мама опешили от эффектного появления наследника. Они до сих пор не привыкли к взрывному характеру чада. Дядя Гена усмехнулся и потер усы.

– У вас тут целый пирог, – студент наигранно выделил последнее слово. – Зачет! Обожаю! – он сел на угловой диван и положил себе самый большой кусок.

Бабушка приготовила к приезду внука его любимые блюда: пирог с мясным фаршем и картошкой, селедку под шубой, бутерброды со шпротами, салат из свежих овощей. Старый, советский раздвижной стол поставили посередине комнаты и застелили тканевой скатертью, так делали всегда, когда семья собиралась вместе.

– Сашенька, расскажи, куда ты ездил, что видел? – спросила бабушка. – Мы скучали по тебе.

– Ха! А мне никогда не бывает скучно! Все потому, что я вечно ищу приключений, а вы сидите дома и ничего не видите кроме четырёх стен. Зацените фишку: знаете, кто я теперь?

– Кто? – заволновалась бабушка.

– Я теперь экстремал! Можете звать меня отважным бароном Алексаузеном, – Сашка, кривляясь, указал двумя пальцами на себя. – Знаете, что такое экстремальный отдых? – Бабушка напугано покачала головой. – Выходящий за рамки обычного! Чрезвычайно сложный и трудный! Даже смертельно опасный! – студент для пущей убедительности вскочил на диван. – Попробовал я одну штуку, парасейлинг называется. Это полный улет! Тебя привязывают веревками к парашюту и буксируют по открытому морю. Ты взлетаешь в воздух! Головокружительная высота. Смотришь оттуда: катер становится маленьким-маленьким, как точка, не видно его. Трос метров пятьсот, честное слово! И скорость запредельная: 27 метров в секунду, никак не меньше! И не думайте, что я вру! Я не выношу никакого обмана и все время рассказываю одну чистейшую правду.

– Сашенька, страшно-то как! – вздохнула бабушка.

– Ничего не страшно, бабуль! Я даже не чувствовал скорости! Наверно, я совсем бесстрашный, – Сашка засмеялся. – Как будто сидишь на лавочке у подъезда. Только эта лавочка застыла между небом и морем! Чистый кайф!

– Какой ты у нас герой! – похвалила мама. – И раз уж ты не любишь сидеть дома, поможешь бабушке завтра на огороде? Там тоже можно совершать подвиги.

– Грядки? – Саша скривился. – Фи! Экстремалы таким не занимаются.

За столом повисло неловкое молчание, все уткнулись в свои тарелки. Тишину нарушил дядя Гена:

– Да, я тоже молодость вспомнил. Ой, что мы вытворяли! Как ты говоришь? Экстремальный отдых? Тоже им занимались!

– Крутяк! – встрепенулся Сашка. – Дядь Ген, расскажи?

– Так экстремалил, что тебе и не снилось! Отдых на грани, запредельный. Думаю, вы, молодежь, не сможете так! Хилы и немощны стали. Испугаетесь!

Сашка быстро оценил уровень предлагаемой авантюры и решил в нее ввязаться.

– Дядь Ген, ты меня плохо знаешь! Я настоящий экстремал! Ничего не боюсь. Я должен попробовать!

– А ты для начала угадай, что это за вид отдыха. Спорим, даже названия такого не знаешь? – дядя Гена заговорщически подмигнул бабушке.

– Еще один челлендж, – глаза Сашки запылали озорными огоньками. – Я принимаю вызов! Я отгадаю, и ты покажешь мне его, идет?

– А если не угадаешь, поедешь со мной и бабушкой в сад грядки копать, идет?

– Хммм, – Сашка смутился.

– Струсил что ли? – засмеялся дядя Гена.

– Никогда! Я готов! Это рафтинг?

– Нет.

– Катание на мотоцикле?

– Нет.

– Прыжок с парашютом?

– Нет.

– Плаванье с акулами?…

***

Ничто не нарушало тишину летнего сада. Кроме… Стук! Пауза. Стук! Пауза. Стук!

Пот катился градом со лба Сашки. Размах, удар. Размах, удар. Остался последний чурбак. Сашка напрягся и со всей силы опустил топор. Чурбак раскололся на две части. Рядом лежала кучка наколотых дров.

Дядя Гена сидел на деревянной скамейке и наблюдал за племянником.

– Закончил? Держи! – он кинул Сашке банку холодного пива. Сашка без сил опустился рядом. – Ну что, как тебе мой экстремальный отдых? За гранью, согласен? Молодежь сейчас так не умеет отдыхать. А я всю молодость отпахал! То картошку копать, то дрова колоть, то яблони поливать! Всегда при деле был!

Сашка сделал глоток холодного пива. По телу разливалась приятная усталость. Чуть шелестели листья деревьев, неподалеку пели птицы. Было хорошо и спокойно.

– Чистый кайф! – протянул Сашка. Дядя Гена довольно улыбнулся.

Анастасия Мурашка

Аркашкина клубничка

«Вот так жарища, прям как в этих ваших Африках», – подумал изнывающий от зноя ёж Аркадий. Он не знал, что такое Африка и где она находится, но однажды по весне случайно слышал разговор знакомой синицы Тамарки, жившей по соседству, с вернувшейся из теплых стран с зимовки ласточкой: «Ты понимаешь, Африка – это, ну это… Ааафрика. Жарковато, конечно, но хотя бы живешь в тепле и комфорте, а не морозишь зад по полгода. Жар костей не ломит!»

Да, действительно, денёк выдался тяжёлым: на небе – ни единого облачка, а солнце палило, не жалея ничего живого. И отдыхал бы Аркадий в своём насиженном гнезде в прохладе, но матушка его, Нина Степановна, снова завела любимую пластинку: «Аркашенька, душа моя, да когда ж ты уже съедешь на отдельную жилплощадь? Братья твои и сестра при первой же возможности родной дом покинули, пару нашли, детей нарожали, всё как у приличных ежей. А ты, бездельник, всё еще не женился и не осчастливил меня, старушку, выводком колючих внучат. На, еще замори червячка червячком, я зря что ли собирала?! И слушай меня, слушай, чего нос воротишь?! Сидишь на всём готовеньком! Пора уже давно стать самостояте…»

Дальше Аркадий дослушивать не стал, а тихонько ретировался с места словесной битвы, выиграть которую ему было не суждено. Никакая жара не могла показаться в этот момент страшнее, чем разгневанная старая ежиха, разочарованная в собственном любимом сыночке. Бесполезно пытаться в сотый раз объяснять ей, что его тонко организованная душа не позволяет поддерживать варварские обычаи, заставляющие сражаться с другими ежами за любовь. И к тому же он не так физически развит, чтобы конкурировать с кем-то, у него плоскостопие, близорукость и вообще… Однажды он встретит ту самую, которая поймет его и примет без всякого предварительного насилия. И что такого, что в своём уже довольно почтенном для ежа возрасте живет с матерью, зато ей не скучно и есть, о ком позаботиться.

Вспомнив о материнской заботе, Аркадий вздохнул, подумав о том, что всё же надо было сначала нормально поесть прежде, чем уходить из дома, живот урчал и требовал подкормки. Привычной еды не хотелось. Дабы вернуться в хотя бы относительно нормальное настроение нужно нечто особенное. Пытаясь держаться в тени, ёж бежал к краю леса, где совсем вплотную к нему расположились человеческие дачи. Там всегда находилось что-то диковинное, чем можно поживиться. А главное, там росла любимая Аркашина клубника, огромная и сочная. К ней-то и бежал, надеясь, что люди не успели собрать урожай.

Он почти бесшумно подошел к ограде, осмотрелся, насколько позволяло зрение. Не заметив ничего настораживающего, ёж пробрался знакомым маршрутом к грядке с клубникой, аромат которой разносился по всей округе. Но, увы, спелых ягод на кустах Аркадий не обнаружил. Откуда же шёл этот притягательный сладкий запах? Доверившись исключительно обонянию, Аркадий пошел искать желанную клубнику. Нос привел к компостной яме. Судя по всему, хозяйка дачи успела перебрать урожай, а все забракованные ягоды вышвырнула сюда.

Ёж так обрадовался находке, что набросился на ягоды, поедая их без разбору. Его совершенно не смутил странноватый привкус и то, как очень быстро окружающий мир начал плыть перед глазами. Кто ж знал, что от жары ягоды начнут бродить… Жизнь к такому Аркадия не готовила.

Наевшись вдоволь пьяной клубники, Аркадий осмотрелся по сторонам, насколько это было возможно, и обнаружил нечто, заставившее сердце биться чаще… В голове промелькнуло: «Вот она! Е-динст-вен-на-я!». Шатаясь и запинаясь, он пополз туда, где видел силуэт самой прекрасной ежихи в мире. Она стояла на каком-то пьедестале, всем своим видом маня к себе. Подойдя к ней, Аркадий приосанился, сделал самый уверенный вид морды, какой мог. Перед глазами все плыло. «Барышня, не желаете ли, так сказать, познакомиться для серьёзных отношений с перспективным мной? – прошептал он томно. И не дожидаясь ответа, пошёл в атаку, – Можно я вас..?»

Ответа не последовало, лишь где-то вдалеке щебетали птицы. «Молчание – знак согласия!» – сказал ёж, многозначительно подмигивая, забрался на пьедестал и решительно набросился на даму, которая почему-то начала куда-то падать. Вместе с тем Аркадий почувствовал всем своим мягким брюшком боль от кучи впивающихся игл… «Какая ежиха!» – восхищенно пропищал Аркадий и потерял сознание, жаркое солнце его окончательно разморило.

Очнулся он от громкого возмущенного крика хозяйки дачи: «Какая сволочь мой кактус ободрала?! Я его на свежий воздух подышать вынесла, а ты… А ну пшёл вон!»

Аркадий до смерти испугался и бросился наутек, придя в себя только в тени куста смородины около ограды дачи. Голова раскалывалась, а все брюшко болело и чесалось, из кончика носа торчала иголка кактуса. Хромая и постанывая, он поплёлся домой, где получил новый нагоняй от Нины Степановны, пообещавшей женить его как можно скорее, хоть прям завтра утром.

Ирина Коробейникова

Подземка

Ей повезло, она работала под землёй, а не на поверхности. Оставшиеся на улице рисковали быть расплавленными аномальным для июня жарким солнцем. В метро же царила приятная прохлада и ничто не мешало сосредоточиться. А без полной концентрации нечего было и браться за это дело.

Она решительно кивнула, упёрлась сжатыми в кулаках железными грузиками в дверной проём и с усилием вкатила себя в вагон. Исподлобья окинув быстрым взглядом пассажиров, затянула своё «помогите, люди добрыя…» и потихоньку двинулась между двумя рядами сидений. Трёхколесная тележка, к которой крепилось её безногое тело, противно скрипела, перекрывая даже шум движущегося поезда. Но некоторые пассажиры были в наушниках, а некоторые, казалось, намеренно оглохли на время пути.

Незаметно для окружающих она сканировала оценивающим взглядом одного за другим.

Вот женщина с добрым лицом, в руках пакет с рассадой. Дачница. Мысленно уже в своём огороде, должна быть в приподнятом настроении. Черты лица расслаблены, слегка заметна улыбка. Притормозив около торчащих в разные стороны зелёных кустов, нищенка чуть громче затянула: «Помогите, кто чем может, дай вам бог здороооовья…». Женщина бросила на неё раздражённый взгляд и молча отвернулась. Хм, просчёт вышел. Ладно, поехали дальше.

Так, а вот этот парень в спортивных штанах? Да нет, таким только телефоны отбирать в подворотне. Внезапно в жестянку на шее опустилась мятая сторублёвка. Нищенка удивлённо обернулась.

– Извини, мать, сколько есть, – пожал плечами парень.

Бабулька у выхода покивала и поулыбалась, но даже не подумала поискать денег в своей кошёлочке. А мужчина, который, казалось, всё это время спал, вдруг высыпал в жестянку целую горсть мелочи.

Скрывая недоумение, она вновь мерно застучала грузиками об пол, бубня свою незамысловатую речь.

– Аня?.. – Послышался над головой знакомый голос. Нищенка резко обернулась – мужчина в очках и в недешёвом деловом костюме смотрел на неё во все глаза, держась рукой за сердце.

– Твою ж мать, Саша! Ты что здесь делаешь? Что с твоей машиной? Саша! Тебе плохо? Господи, есть валидол у кого-нибудь? – Всё это нищенка кричала, на глазах у пассажиров выкарабкиваясь из своей «колесницы» и на абсолютно здоровых ногах подбегая к мужчине, который плавно оседал на пол по стенке вагона.

– Господи-исусе, чудеса-то какие!… – Протянула бабка, мелко крестясь.

– Ага, бабуль, чудеса. Чудеса человеческой наглости, – согласился парень в спортивках, вздохнул и отвернулся к окну.

* * *

Анна Викторовна впервые за годы брака слышала, чтоб её интеллигентнейший супруг так долго и со вкусом матерился.

– Саша, ну хватит. Ты же знаешь, как мне нужна эта диссертация. Мы сейчас проведём это исследование, и я, наконец, смогу её дописать!

– Мы? Ты сказала – мы?

– Ну да, там еще Степан Васильевич у Московского вокзала и Ирина Алексеевна у входа в часовню… Как они там, бедные, на такой жаре…

– То есть, пока студенты на каникулах, кафедра социологии нашла себе летнюю подработку?! – Истерически захихикал муж.

– Саша, перестань! Это очень важные изыскания! Я вот сегодня поняла, что, хоть я и социолог, а все мои дипломы без опыта общения с разными слоями населения в реальной жизни практически бесполезны – я совсем не разбираюсь в людях!

– Я тоже! Надо было мне на каскадёрше жениться – это, как выяснилось, гораздо менее экстремальная профессия! Глядишь, седины в волосах в два раза меньше сейчас было бы! – Александр Михайлович ослабил галстук, щедро плеснул себе коньяка в бокал и рассмеялся. – Чёрт, у всех жёны как жёны, а у меня убогонькая и доктор наук одновременно – где ещё такую найдёшь!

– Кандидат пока ещё… – проворчала Анна Викторовна и заулыбалась, радуясь тому, что об остальных исследованиях муж пока не узнал.

Надя Бурлуцкая

Окно напротив

Я думал, что уже выучил всех курьеров. Этот был новеньким – слишком вихрастый, слишком глупое выражение лица, слишком наглый.

Я поставил подпись на мятом листке и уже потянул на себя ручку пакета с продуктами, когда он мило ухмыльнулся и шагнул мне навстречу.

– Дурная примета – через порог передавать.

И поставил свой грязный кроссовок на территорию моего дома.

Я выдернул у него пакет и оглушительно захлопнул дверь. Жаль, не успел прищемить ему ногу. В отзыве попрошу никогда больше не присылать мне этого мудака. Стандартный набор продуктов на неделю, парочка консервов чтобы подновить запасы.

Мне двадцать семь, и уже пять с половиной лет я ни разу не выходил из дома. Предвосхищаю вопросы – я не покрыт шерстью или страшными шрамами от ожогов, у меня на месте обе ноги и руки, я не вешу два центнера. Просто не люблю людей.

Чаще всего жизнь меня устраивает. Квартира в наследство от родителей, скоростной интернет с подпиской на интересные сайты (если вы понимаете, о чем я), удаленная работа, милое хобби…

К которому я и вернулся после короткого перекуса.

Моя пятиэтажка стоит посередине тихого спального района, утопающего в зелени. Я живу на четвертом – отличная высота, почти не слышно воплей играющих на детской площадке мелких засранцев. И мой бинокль, в который я смотрю под прикрытием горшка с цветком, разглядит разве что какой-нибудь спецназовец, недавно прибывший из горячей точки.

В запасе у меня лежит карабин с оптическим прицелом. Удивительно, как много забавных игрушек можно достать, если у тебя есть деньги и правильные знакомые.

Днем я сплю или работаю (если бы у меня были друзья, я бы представлялся им программистом), а с наступлением сумерек начинаю смотреть свою человеческую комедию.

Самое вкусное время – до полуночи. Или пока кто-нибудь не вспомнит, что занавески надо закрывать. Вон в том окне почти каждый вечер скандалит семейная пара, лысый тощий мужичок и необъятная бабища, похожая на растолстевшую Мону Лизу. А тут мамаша раздает подзатыльники своим дочерям за невымытую посуду. Вон там – молодая парочка регулярно трахается на кухонном столе. Хэй, парень, а ты в курсе, что пока ты на работе, твоя девушка испытывает стол на прочность с кое-кем другим?

Я смотрел свое реалити-шоу пять лет.

А потом появилась она. Ха! Выражаюсь как спермотоксикозный школьник, который боится даже назвать свой идеал по имени. Я назвал ее Куколкой. Блондинка в очках, с вьющимися волосами и шикарной фигурой. Низкая, даже мне она бы едва доставала до плеча. Своему борову-сожителю она и вовсе дышала в пупок.

Куколка была бы моим идеалом, если бы я не стал добровольным затворником. Жесты, улыбка, манера наклонять голову набок, когда она что-то слушала… Через пару недель я плюнул на остальные окна и следил только за ней. Я не питал иллюзий, но кто запретит мне смотреть?

А через месяц сожитель впервые ее ударил. Он был боксером – крепкий жлоб с грамотами за выигранные соревнования, повешенными на стену. Ударил под дых, профессионально и зло, еще рассчитывая силу. Куколка упала на колени, жлоб вышел из кухни, хлопнув дверью.

Не знаю, из-за чего они скандалили, не умею читать по губам. Но с тех пор сожитель Куколки вошел во вкус. Сначала раз в месяц, затем раз в пару недель, затем раз в неделю. Он никогда не бил по лицу, пускал в ход только кулаки, но ей больше и не требовалось. Она смотрела на него, как собака, преданно и страдающе. И ничего не делала.

В один день я решился. Побрился, помылся, подстриг ногти… и вышел на улицу.

Это была длинная прогулка. Я хотел вернуться в свою безопасную бетонную коробку, но когда вспоминал лицо Куколки, шел дальше. Я обманул домофон, вошел внутрь, нажал на звонок. Я был героем, ослепшим от дневного света впервые за пять лет.

Дверь открылась. На пороге стоял жлоб, который оказался шире меня в плечах в два раза.

– Чего надо?

Что я ему мог сказать? «Я видел, как ты бьешь свою женщину, потому что я регулярно подсматриваю за своими соседями»? «Прекрати, а не то…»

– Ты чего, парень? Заболел?

По моему виску сбежала струйка пота.

– Адресом ошибся.

– Катись отсюда.

И я покатился. Пытался убедить себя: может она ему изменила, или ведет себя как сука, и вообще нечего лезть в чужую жизнь.

Чтобы успокоить совесть я написал заявление в полицию. Вечером после визита участкового Куколке досталось особенно сильно. Я видел в прицел, как она поднялась с пола и ушла из кадра. Скорее всего, в душ.

Она вышла из подъезда через час в куртке с длинными рукавами и джинсах, села на качели во дворе.

У меня тряслись руки, когда я застегивал свою лучшую рубашку. Боялся не успеть, потел, как свинья (ого, да ты прямо зачастил на улицу, сукин сын!)

– Привет. Можно я тут рядом посижу?