Марсель Пруст — отзывы о творчестве автора и мнения читателей
image

Отзывы на книги автора «Марсель Пруст»

125 
отзывов

eva-iliushchenko

Оценил книгу

Пруст - это моя отдельная любовь. Это книги, в которых я нахожу отражение своих собственных ощущений и восприятий. Не мыслей - потому что лирический герой мне совершенно не близок по своим убеждениям - но именно восприятия действительности. Когда читаешь Пруста, то грань между текстом и реальностью размывается, и жить начинаешь чувствами главного героя. Для меня это довольно необычный опыт, как для человека крайне рассудочного. Слог Пруста - простой и ностальгичный, простой не в лексическом смысле, а в смысле передачи чувств. Он идеально передаёт повседневный опыт и опыт прожитого. Это примерно как если бы мысли, автоматически проносящиеся в голове, облекли в художественную форму и перенесли на бумагу. Вот Прусту это удалось.
Я решила прочитать "Под сенью дев..." в новом переводе Елены Баевской. До этого я уже читала первый том цикла (в старом переводе), воспринимать роман было гораздо сложнее, кроме того я сразу же перешла ко второму тому и довольно скоро его забросила из-за переизбытка Пруста. В общем, читать "Поиски" взахлёб невозможно, надо делать перерыв между томами. Этот новый перевод так хорош, что появилось желание перечитать первый том, но этого я делать, конечно, не буду, поскольку впереди ещё много нечитанного.
Однако я не согласна с некоторыми тезисами переводчика. Во-первых, Баевская предлагает пересмотреть название цикла с "утраченного времени" на "потерянное время", мотивируя это тем, что речь идёт, в первую очередь, о потерянном, в прямом смысле этого слова, времени: главный герой теряет время в пустых развлечениях, ничегонеделаньи и упускает из виду разные удачные стечения обстоятельств. С этим сложно согласиться: я вижу в задумке Пруста именно философскую категорию темпоральности, и время тут не потеряно, а утрачено несовершенством памяти; лирический герой же занимается тем, что по кусочкам восстанавливает утраченное: события, людей, какие-то незначительные детали, в целом - время в эпохальном смысле. Не зря же сюжет касается не только биографии главного героя, но обширно затрагивает жизнь, например, Свана, эпизоду из которой посвящена значительная часть первого тома.
Во-вторых, мне не нравится смена названия второй части цикла. В старом переводе она называлась "Под сенью девушек в цвету", и Баевская замечает, что такой перевод довольно точно отражает как задумку автора, так сюжет второго тома. Но всё равно меняет название, чтобы, как я поняла, не было путаницы со старым переводом. Это выглядит как достаточно тщеславное намерение, и думается, что следовало бы уделить внимание тексту самого Пруста и его замыслу, а не соревноваться с предыдущими переводчиками за почётное место быть главным переводчиком "Поисков".
Несмотря на эти замечания, стоит отметить, что перевод блестящий; он доставляет огромное удовольствие и, наверное, он лучше, чем то, что было до этого (хотя я плохо помню свои мысли насчёт перевода первой части). Для меня это важно, поскольку когда-то я даже начала учить французский, чтобы прочесть Пруста в переводе, сейчас я понимаю, что это было бы, конечно, несколько мазохистское решение.
Что касается всё-таки "Дев", то этот роман разделён на две части и вызывает совершенно разные, но одинаково восторженные, чувства.
Первая часть - это городская зарисовка Парижа со всеми присущими большому городу особенностями: вяло прослеживается смена времён года, встречи гостей и светские выходы сменяют друг друга, и всё это под ярким светом городских огней и салонных ламп. Замечательно описывается Новый год в городе: промозглый слякотный день нового года, который сулил новую страницу в жизни, а в итоге ничем не отличается от своего предшественника. И главного героя неожиданно осеняет это "расколдовывание" ритуальности течения времени: время не подчиняется человеческим ожиданиям. Очень запоминаются такие мелкие сюжетные детали, поскольку каждый раз удивляешься: как это Пруст отметил такой момент, и как это перекликается с моим мироощущением!
Париж, играющий важную роль в первой части "Дев", всё же уступает первенство другому ключевому персонажу - Жильберте, дочери Свана. Любовь главного героя - такая же сырая, непримечательная, как парижская погода в январе. Как-то незаметно протекает зима, и так же незаметно - влюблённость подростка Марселя (не нашла прямых указаний на имя главного героя, но так его называет Баевская). Необычно, что вот эта часть, посвящённая чувствам Марселя к Жильберте, на самом деле мало внимания уделяет этим чувствам: они лишь изредка высказываются на фоне ежедневной рутины, светских приёмов, встреч с родственниками и друзьями. Это ещё не первая любовь, а скорее желание первой любви, в целом неготовность к ней и перенесение её в некое метафорическое пространство.
Подросток-Марсель, вместе с тем, посещает публичные дома и даже в тайне относит туда дорогие вещи из дома (автобиографичный и отвратительно-болезненный факт из жизни самого Пруста). Это создаёт некоторый диссонанс в описании взросления главного героя, который во многом всё ещё ребёнок, капризный и эгоистичный, но, вместе с тем, воспитанный и рассудительный юноша, умеющий достойно держаться в светском обществе.
Первая часть романа напоминает вялотекущую болезнь, которая надолго приковывает к постели и окрашивает действительность в серые тона, в то время как за окном, в общем-то, те же серые тона однообразной зимней погоды в большом городе. Дни проходят незаметно, за окном сумерки и слякоть, а в доме - душная гостиная с бьющим в глаза светом и запахами горячих напитков. Примерно так, от серой меланхоличности до сменяющих друг друга вечеров в шумных салонах проходит ранняя юность Марселя.
Вторая часть романа -это зарисовка курортного сезона, в котором главную роль, конечно же, играет яркое, восхитительное море, поездка к которому в любом возрасте воспринимается как явственное чудо. Это лазурные тона, божественная телесность, очарование отелей и ресторанов. Здесь - два ключевых эпизода: встреча главного героя со своей новой возлюбленной Альбертиной, которая надолго поселится в цикле, а также с бароном де Шарлю, в лице которого будет раскрыта одна из самых важных для романа тем - тема однополых отношений. Здесь же многократно описывается компания подруг Альбертины, давшая название самому роману: из этих описаний можно сделать вывод о большей уместности именно старого названия, поскольку девушки не увенчаны цветами, они сами пребывают в цветении своей юности, что завораживает главного героя.
Вторая часть романа имеет своё особое очарование, и для меня это, в первую очередь, особая прелесть отдыха: все эти мелочи, делающие отдых незабываемым, прописаны с особой тщательностью - это и сборы, и первое знакомство с отелем, и гостиничные завтраки, и утренние прогулки по берегу моря, и спортивный досуг и многое другое.
На обложки книг Пруста неспроста помещают полотна импрессионистов: его произведения - это действительно яркие мазки впечатлений, расплывчатые, неясные, но в конечном итога представляющие собой завершённую и прекрасную картину. Они передают не линейность сюжета, а особенности восприятия: воспоминания, чувства, ароматы, и всё это композиционно будто находится под влиянием одной доминирующей цветовой гаммы, как здесь: приглушённый серый, переливчатый лазурный.

13 октября 2021
LiveLib

Поделиться

eva-iliushchenko

Оценил книгу

Пруст - это моя отдельная любовь. Это книги, в которых я нахожу отражение своих собственных ощущений и восприятий. Не мыслей - потому что лирический герой мне совершенно не близок по своим убеждениям - но именно восприятия действительности. Когда читаешь Пруста, то грань между текстом и реальностью размывается, и жить начинаешь чувствами главного героя. Для меня это довольно необычный опыт, как для человека крайне рассудочного. Слог Пруста - простой и ностальгичный, простой не в лексическом смысле, а в смысле передачи чувств. Он идеально передаёт повседневный опыт и опыт прожитого. Это примерно как если бы мысли, автоматически проносящиеся в голове, облекли в художественную форму и перенесли на бумагу. Вот Прусту это удалось.
Я решила прочитать "Под сенью дев..." в новом переводе Елены Баевской. До этого я уже читала первый том цикла (в старом переводе), воспринимать роман было гораздо сложнее, кроме того я сразу же перешла ко второму тому и довольно скоро его забросила из-за переизбытка Пруста. В общем, читать "Поиски" взахлёб невозможно, надо делать перерыв между томами. Этот новый перевод так хорош, что появилось желание перечитать первый том, но этого я делать, конечно, не буду, поскольку впереди ещё много нечитанного.
Однако я не согласна с некоторыми тезисами переводчика. Во-первых, Баевская предлагает пересмотреть название цикла с "утраченного времени" на "потерянное время", мотивируя это тем, что речь идёт, в первую очередь, о потерянном, в прямом смысле этого слова, времени: главный герой теряет время в пустых развлечениях, ничегонеделаньи и упускает из виду разные удачные стечения обстоятельств. С этим сложно согласиться: я вижу в задумке Пруста именно философскую категорию темпоральности, и время тут не потеряно, а утрачено несовершенством памяти; лирический герой же занимается тем, что по кусочкам восстанавливает утраченное: события, людей, какие-то незначительные детали, в целом - время в эпохальном смысле. Не зря же сюжет касается не только биографии главного героя, но обширно затрагивает жизнь, например, Свана, эпизоду из которой посвящена значительная часть первого тома.
Во-вторых, мне не нравится смена названия второй части цикла. В старом переводе она называлась "Под сенью девушек в цвету", и Баевская замечает, что такой перевод довольно точно отражает как задумку автора, так сюжет второго тома. Но всё равно меняет название, чтобы, как я поняла, не было путаницы со старым переводом. Это выглядит как достаточно тщеславное намерение, и думается, что следовало бы уделить внимание тексту самого Пруста и его замыслу, а не соревноваться с предыдущими переводчиками за почётное место быть главным переводчиком "Поисков".
Несмотря на эти замечания, стоит отметить, что перевод блестящий; он доставляет огромное удовольствие и, наверное, он лучше, чем то, что было до этого (хотя я плохо помню свои мысли насчёт перевода первой части). Для меня это важно, поскольку когда-то я даже начала учить французский, чтобы прочесть Пруста в переводе, сейчас я понимаю, что это было бы, конечно, несколько мазохистское решение.
Что касается всё-таки "Дев", то этот роман разделён на две части и вызывает совершенно разные, но одинаково восторженные, чувства.
Первая часть - это городская зарисовка Парижа со всеми присущими большому городу особенностями: вяло прослеживается смена времён года, встречи гостей и светские выходы сменяют друг друга, и всё это под ярким светом городских огней и салонных ламп. Замечательно описывается Новый год в городе: промозглый слякотный день нового года, который сулил новую страницу в жизни, а в итоге ничем не отличается от своего предшественника. И главного героя неожиданно осеняет это "расколдовывание" ритуальности течения времени: время не подчиняется человеческим ожиданиям. Очень запоминаются такие мелкие сюжетные детали, поскольку каждый раз удивляешься: как это Пруст отметил такой момент, и как это перекликается с моим мироощущением!
Париж, играющий важную роль в первой части "Дев", всё же уступает первенство другому ключевому персонажу - Жильберте, дочери Свана. Любовь главного героя - такая же сырая, непримечательная, как парижская погода в январе. Как-то незаметно протекает зима, и так же незаметно - влюблённость подростка Марселя (не нашла прямых указаний на имя главного героя, но так его называет Баевская). Необычно, что вот эта часть, посвящённая чувствам Марселя к Жильберте, на самом деле мало внимания уделяет этим чувствам: они лишь изредка высказываются на фоне ежедневной рутины, светских приёмов, встреч с родственниками и друзьями. Это ещё не первая любовь, а скорее желание первой любви, в целом неготовность к ней и перенесение её в некое метафорическое пространство.
Подросток-Марсель, вместе с тем, посещает публичные дома и даже в тайне относит туда дорогие вещи из дома (автобиографичный и отвратительно-болезненный факт из жизни самого Пруста). Это создаёт некоторый диссонанс в описании взросления главного героя, который во многом всё ещё ребёнок, капризный и эгоистичный, но, вместе с тем, воспитанный и рассудительный юноша, умеющий достойно держаться в светском обществе.
Первая часть романа напоминает вялотекущую болезнь, которая надолго приковывает к постели и окрашивает действительность в серые тона, в то время как за окном, в общем-то, те же серые тона однообразной зимней погоды в большом городе. Дни проходят незаметно, за окном сумерки и слякоть, а в доме - душная гостиная с бьющим в глаза светом и запахами горячих напитков. Примерно так, от серой меланхоличности до сменяющих друг друга вечеров в шумных салонах проходит ранняя юность Марселя.
Вторая часть романа -это зарисовка курортного сезона, в котором главную роль, конечно же, играет яркое, восхитительное море, поездка к которому в любом возрасте воспринимается как явственное чудо. Это лазурные тона, божественная телесность, очарование отелей и ресторанов. Здесь - два ключевых эпизода: встреча главного героя со своей новой возлюбленной Альбертиной, которая надолго поселится в цикле, а также с бароном де Шарлю, в лице которого будет раскрыта одна из самых важных для романа тем - тема однополых отношений. Здесь же многократно описывается компания подруг Альбертины, давшая название самому роману: из этих описаний можно сделать вывод о большей уместности именно старого названия, поскольку девушки не увенчаны цветами, они сами пребывают в цветении своей юности, что завораживает главного героя.
Вторая часть романа имеет своё особое очарование, и для меня это, в первую очередь, особая прелесть отдыха: все эти мелочи, делающие отдых незабываемым, прописаны с особой тщательностью - это и сборы, и первое знакомство с отелем, и гостиничные завтраки, и утренние прогулки по берегу моря, и спортивный досуг и многое другое.
На обложки книг Пруста неспроста помещают полотна импрессионистов: его произведения - это действительно яркие мазки впечатлений, расплывчатые, неясные, но в конечном итога представляющие собой завершённую и прекрасную картину. Они передают не линейность сюжета, а особенности восприятия: воспоминания, чувства, ароматы, и всё это композиционно будто находится под влиянием одной доминирующей цветовой гаммы, как здесь: приглушённый серый, переливчатый лазурный.

13 октября 2021
LiveLib

Поделиться

innashpitzberg

Оценил книгу

О счастье воспоминания

Я пила ромашковый чай с миндальным пирожным и вдруг ... вкус любимых пирожных детства оживил в памяти давно забытый ленинградский дом, дубки под окнами, запах цветущей рябины. Я хотела сесть и описать это необыкновенное ощущение, хотела написать прекрасный роман о связи вкуса, запаха и памяти, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Так же обстоит и с нашим прошлым. Пытаться воскресить его — напрасный труд, все усилия нашего сознания тщетны. Прошлое находится вне пределов его досягаемости, в какой—нибудь вещи (в том ощущении, какое мы от нее получаем), там, где мы меньше всего ожидали его обнаружить. Найдем ли мы эту вещь при жизни или так и не найдем — это чистая случайность.

О счастье познавания

Я познала тайну любви и ревности, я хотела сесть и описать свои знания и написать прекрасный роман о странностях любви, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Чтобы такой умный человек, как Сван, страдал из-за подобного сорта женщины, да еще и неинтересной, по словам тех, кто ее знает, идиотки, - как хочешь, по-моему, это сумасшествие", - мудро рассудила она, как рассуждают не влюбленные, полагающие, что умный человек имеет право быть несчастным только из-за женщины, которая стоит того; это все равно что удивляться, как люди допускают себя до заболевания холерой из-за крохотной бациллы-"запятой".

О счастье перечитывания Пруста

Я открыла "По направлению к Свану" и начала перечитывать Пруста...

В воздухе этих комнат был разлит тонкий аромат тишины, до того вкусный, до того сочный, что, приближаясь к ней, я не мог ее не предвкушать, особенно в первые, еще холодные пасхальные утра, когда чутье на запахи Комбре не успело у меня притупиться.

29 марта 2012
LiveLib

Поделиться

innashpitzberg

Оценил книгу

О счастье воспоминания

Я пила ромашковый чай с миндальным пирожным и вдруг ... вкус любимых пирожных детства оживил в памяти давно забытый ленинградский дом, дубки под окнами, запах цветущей рябины. Я хотела сесть и описать это необыкновенное ощущение, хотела написать прекрасный роман о связи вкуса, запаха и памяти, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Так же обстоит и с нашим прошлым. Пытаться воскресить его — напрасный труд, все усилия нашего сознания тщетны. Прошлое находится вне пределов его досягаемости, в какой—нибудь вещи (в том ощущении, какое мы от нее получаем), там, где мы меньше всего ожидали его обнаружить. Найдем ли мы эту вещь при жизни или так и не найдем — это чистая случайность.

О счастье познавания

Я познала тайну любви и ревности, я хотела сесть и описать свои знания и написать прекрасный роман о странностях любви, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Чтобы такой умный человек, как Сван, страдал из-за подобного сорта женщины, да еще и неинтересной, по словам тех, кто ее знает, идиотки, - как хочешь, по-моему, это сумасшествие", - мудро рассудила она, как рассуждают не влюбленные, полагающие, что умный человек имеет право быть несчастным только из-за женщины, которая стоит того; это все равно что удивляться, как люди допускают себя до заболевания холерой из-за крохотной бациллы-"запятой".

О счастье перечитывания Пруста

Я открыла "По направлению к Свану" и начала перечитывать Пруста...

В воздухе этих комнат был разлит тонкий аромат тишины, до того вкусный, до того сочный, что, приближаясь к ней, я не мог ее не предвкушать, особенно в первые, еще холодные пасхальные утра, когда чутье на запахи Комбре не успело у меня притупиться.

29 марта 2012
LiveLib

Поделиться

innashpitzberg

Оценил книгу

О счастье воспоминания

Я пила ромашковый чай с миндальным пирожным и вдруг ... вкус любимых пирожных детства оживил в памяти давно забытый ленинградский дом, дубки под окнами, запах цветущей рябины. Я хотела сесть и описать это необыкновенное ощущение, хотела написать прекрасный роман о связи вкуса, запаха и памяти, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Так же обстоит и с нашим прошлым. Пытаться воскресить его — напрасный труд, все усилия нашего сознания тщетны. Прошлое находится вне пределов его досягаемости, в какой—нибудь вещи (в том ощущении, какое мы от нее получаем), там, где мы меньше всего ожидали его обнаружить. Найдем ли мы эту вещь при жизни или так и не найдем — это чистая случайность.

О счастье познавания

Я познала тайну любви и ревности, я хотела сесть и описать свои знания и написать прекрасный роман о странностях любви, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Чтобы такой умный человек, как Сван, страдал из-за подобного сорта женщины, да еще и неинтересной, по словам тех, кто ее знает, идиотки, - как хочешь, по-моему, это сумасшествие", - мудро рассудила она, как рассуждают не влюбленные, полагающие, что умный человек имеет право быть несчастным только из-за женщины, которая стоит того; это все равно что удивляться, как люди допускают себя до заболевания холерой из-за крохотной бациллы-"запятой".

О счастье перечитывания Пруста

Я открыла "По направлению к Свану" и начала перечитывать Пруста...

В воздухе этих комнат был разлит тонкий аромат тишины, до того вкусный, до того сочный, что, приближаясь к ней, я не мог ее не предвкушать, особенно в первые, еще холодные пасхальные утра, когда чутье на запахи Комбре не успело у меня притупиться.

29 марта 2012
LiveLib

Поделиться

innashpitzberg

Оценил книгу

О счастье воспоминания

Я пила ромашковый чай с миндальным пирожным и вдруг ... вкус любимых пирожных детства оживил в памяти давно забытый ленинградский дом, дубки под окнами, запах цветущей рябины. Я хотела сесть и описать это необыкновенное ощущение, хотела написать прекрасный роман о связи вкуса, запаха и памяти, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Так же обстоит и с нашим прошлым. Пытаться воскресить его — напрасный труд, все усилия нашего сознания тщетны. Прошлое находится вне пределов его досягаемости, в какой—нибудь вещи (в том ощущении, какое мы от нее получаем), там, где мы меньше всего ожидали его обнаружить. Найдем ли мы эту вещь при жизни или так и не найдем — это чистая случайность.

О счастье познавания

Я познала тайну любви и ревности, я хотела сесть и описать свои знания и написать прекрасный роман о странностях любви, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Чтобы такой умный человек, как Сван, страдал из-за подобного сорта женщины, да еще и неинтересной, по словам тех, кто ее знает, идиотки, - как хочешь, по-моему, это сумасшествие", - мудро рассудила она, как рассуждают не влюбленные, полагающие, что умный человек имеет право быть несчастным только из-за женщины, которая стоит того; это все равно что удивляться, как люди допускают себя до заболевания холерой из-за крохотной бациллы-"запятой".

О счастье перечитывания Пруста

Я открыла "По направлению к Свану" и начала перечитывать Пруста...

В воздухе этих комнат был разлит тонкий аромат тишины, до того вкусный, до того сочный, что, приближаясь к ней, я не мог ее не предвкушать, особенно в первые, еще холодные пасхальные утра, когда чутье на запахи Комбре не успело у меня притупиться.

29 марта 2012
LiveLib

Поделиться

innashpitzberg

Оценил книгу

О счастье воспоминания

Я пила ромашковый чай с миндальным пирожным и вдруг ... вкус любимых пирожных детства оживил в памяти давно забытый ленинградский дом, дубки под окнами, запах цветущей рябины. Я хотела сесть и описать это необыкновенное ощущение, хотела написать прекрасный роман о связи вкуса, запаха и памяти, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Так же обстоит и с нашим прошлым. Пытаться воскресить его — напрасный труд, все усилия нашего сознания тщетны. Прошлое находится вне пределов его досягаемости, в какой—нибудь вещи (в том ощущении, какое мы от нее получаем), там, где мы меньше всего ожидали его обнаружить. Найдем ли мы эту вещь при жизни или так и не найдем — это чистая случайность.

О счастье познавания

Я познала тайну любви и ревности, я хотела сесть и описать свои знания и написать прекрасный роман о странностях любви, но вдруг я вспомнила, что Пруст уже сделал это.

Чтобы такой умный человек, как Сван, страдал из-за подобного сорта женщины, да еще и неинтересной, по словам тех, кто ее знает, идиотки, - как хочешь, по-моему, это сумасшествие", - мудро рассудила она, как рассуждают не влюбленные, полагающие, что умный человек имеет право быть несчастным только из-за женщины, которая стоит того; это все равно что удивляться, как люди допускают себя до заболевания холерой из-за крохотной бациллы-"запятой".

О счастье перечитывания Пруста

Я открыла "По направлению к Свану" и начала перечитывать Пруста...

В воздухе этих комнат был разлит тонкий аромат тишины, до того вкусный, до того сочный, что, приближаясь к ней, я не мог ее не предвкушать, особенно в первые, еще холодные пасхальные утра, когда чутье на запахи Комбре не успело у меня притупиться.

29 марта 2012
LiveLib

Поделиться

NotSalt_13

Оценил книгу

Могу ли я умереть с чистой совестью? Пожалуй, могу без напускаемой тени скорби и капли слепого сочувствия, скрываемой на внутренней стенке чашки тёплого американо, о том, что я не успел совершить что-либо великое.

Люди стремятся оставить свой след, втоптанный в почву умов поколений, чтобы демонстрировать всем, что жизнь была прожита кем-то из них, не впустую и имела хоть какую-то ценность. "Смотрите! Однажды я был среди вас! Запомните меня молодым и счастливым! Плевать, что я тосковал в одиночестве и дважды плевать, что счастлив я был достаточно редко". Мне ни к чему подобные списки регалий и безмолвная память других. Я способен умереть и не оставив для всех отпечатка.

Из многих делений людей на вымышленные категории, существует та, где одни рождены создавать, а другие лишь лицезреть то, что создали другие (великие). В каждой из них существуют те, кто плохо создаёт или не способен что-либо понять и в каждой другой, подобно присутствует свой отъявленный гений. Это норма сравнений, которая существует лишь для того, чтобы определять действительно лучших. До худших, при всём уважении, абсолютно нет дела. Скажите, кто помнит вторых? Покажите мне наивных глупцов, что стремятся быть за кем-то вторыми, пытаясь увековечить себя и ответьте, мне громко, кто их действительно помнит? Бедные люди... Скупые стремления...

Эти тёмные мысли одолевали меня в светлом кафе, в самом центре, забытого и пыльного города. Внутри в это время, как всегда, не было ни одного человека, разумеется, кроме меня, если кто-то до сих пор, после строк сказанных выше, продолжает считать меня таковым. Бросьте! Даже моя мать давно перестала видеть что-то здоровое, в этом разбитом зеркале давно позабытых надежд, а вы всё ещё ждёте текста рецензии без погружения в атмосферу рассказа. Проявите немного терпения и следите за тем, что я выделил жирным...

Здесь было уютно и тихо... Поэтому я люблю это место. Я часто бываю здесь, для того чтобы думать, читать или смотреть на людей за высокими окнами. Они вечно куда-то спешат. А здесь тишина, покой и меня ничто не тревожит... Как всегда, только я и одинаковый человек-автомат для выдачи кофе и лестных предложений десерта, с определённым количеством некоторых разобранных функций, которые несомненно вели к требованию чаевых, а не для моего удовольствия. "Интересно... Она счастлива здесь? Или мечтает о чём-то высоком? Может ждёт, что однажды её кто-то заметит? Как минимум то, что она успешно сделала нужную функцию из всех вариантов на выбор..." Одна из них предназначались для выдачи кофе, другая для слепого нажатия комбинации царапанных кнопок и последующей выдачи чека, а третья и вовсе выражалась в примитивно-снабжённой улыбке, от которой так отчётливо веяло дешёвой пластмассой, что столь выразительно портила воздух, натужно-нелепым присутствием. "Лучше бы она искренне желала мне смерти..." - думал я смотря на неё, одновременно, откусывая, судя по свежести, вчерашний эклер, запив его птичьим глотком, наполненным вкусом свежего кофе.

"Все люди будто картонные персонажи, что написал придуманный автор, а я словно один из людей, кто должен страдать и вызывать у других пять капель сочувствия, заставляя прочесть роман до последней страницы, чтобы знать когда я буду вынужден сдаться. Жаль, что этот мир не написан Марселем... В нём мои страдания и вся моя жизнь заиграла совершенно другими словами и красками. Он бы мог описать даже то, к чему мне самому сложно найти хотя бы несколько слов, подобрав их словно букетик, что должен принести для любимой, чтобы напомнить, как я соскучился без нежности рук..." - думал я, кусая эклер. - "Да. Именно с подобного укуса мадленки, началось воспоминание автора и перенос его воспоминаний из детства..."

Подобно ему, я вспомнил первую книгу и всё то, что сохранилось внутри, спустя полгода прочтения. Взрыв эмоций, кратный десятку ядерных бомб, абзацы наполненные чувственным слогом, возможности размышлений, невероятные клочки цитат, которые хочется заучить наизусть и поглощающий уход от реальности. Автор забирает читателя, словно свой прототип из прожитого детства. Нежно взяв за дрожащую руку, ведёт по невообразимому количеству строк, наполняя сердце благоухающим полем цветов, разрешив окунуться в шелест зелёной травы.

Мы узнаем о настоящей любви, о волнующем родительском поцелуе, характер первых героев романа, который не растворится в этом бесконечном потоке воспоминания детства. Возможности прощений измены, первых приёмов гостей и двух дорог, что предстоит не раз истоптать для совершений прогулок и совершения выбора от которого потом будет зависеть вся жизнь. Роман, который заставит почувствовать себя в списке живых, даже отъявленных циников, кто давно разочарован всеми возможными гранями жизни.

Любой томик Пруста, вырывает из жизни и возвращает к реальности подарив читателю крылья. Книга состоит из трёх частей, наполненных чувством эгоизма ребёнка и пожеланием ему добрых снов, сквозь тексты записок, первой несправедливостью жизни, первым желанием, первой собственной мыслью и ревностью, первой разницей чувств и первой историей. Сквозь великолепие речевых оборотов и авторской мысли нам придётся лицезреть весь клубок запутанных чувств. Делать невольные сравнения, выписывать цитаты и размышлять о чём-то своём, проводя параллели. Вспомнить свою любовь, прикосновения мамы, сухость губ и влажность полученных поцелуев, список капризов, тёплое молоко и густые деревья, склонившие листья над головой, полной надежд...

Он хотел издать весь роман в одной книге. Издатели разводили руками и смотрели на него, будто на сумасшедшего. Он и правда был одержим этой работой, считая, что может умереть, закончив последние страницы черновиков. Но это всё будет потом. Сегодня я размышлял лишь о первой книге романа, изредка забегая вперёд.

Авторский стиль сложно с чем-то сравнить и для тех, кто откроет его врождённые грани, он может стать предметом часовых разговоров и растянутых вздохов... "Как же он пишет? Как же он способен прочувствовать? Этот практически бессюжетный поток сознания, который разливается на целые сотни страниц. Ты в каком переводе читал? Все рекомендуют в переводе Елены Баевской. Да, он не совершенный, как остальные, но лучше всех предыдущих. Я искал статьи и анализы, многие пришли именно к подобному общему знаменателю.

"Ты видел обложку от "Иностранки?" Господи, это шедевр! Какая лёгкость и грация! Кажется, что ты готов провести вечность у ног этой женщины. А ты помнишь этот момент?" - хочется спросить у любого прохожего, что бежит по делам за плоскостью длинных окон.

— Скажите, а Вы читали "В сторону Сванна?" - спросил я, у человека-автомата для выдачи кофе, снабжённого вечно-протяжной улыбкой.

— Марсель Пруст? Конечно. Это мой любимый писатель. Я прочла дважды весь цикл. А по Вам и не скажешь, что вы можете интересоваться подобным. Вы смотритесь, как человек из картона. - сказала она, вдруг став настоящей.

— Мне кажется, что я готов умереть с чистой совестью. Прямо в Вашем кафе... Если Вы хотя бы на пару минут мне расскажете о любимых моментах! - сказал я испытав семь граней надежды.

— Надеюсь, что до этого не дойдёт, но на всякий случай, мне понадобится чай и мадленка. Подождите пару минут. - попросила она, впервые искренне улыбаясь моменту.

Я доедал вчерашний эклер, вливая остатки холодного кофе и благодарил судьбу за возможность поговорить с человеческой душой, кто как и я прочёл весь цикл "В поисках утраченного времени..." Пожалуй, оставлю возможность догнать меня тем, кто до сих пор не касался и первой книги романа. Доверьтесь, это нужно попробовать, словно эклер. Только так можно ощутить все степени вкуса и познать примерную свежесть. Сделать небольшой укус и понять, насколько всё кажется близким. Надеюсь, что многих не разочарует данный совет и вы откроете новый, удивительный мир. Как всегда...

"Читайте гениальные книги!" (с)

23 мая 2024
LiveLib

Поделиться

NotSalt_13

Оценил книгу

Могу ли я умереть с чистой совестью? Пожалуй, могу без напускаемой тени скорби и капли слепого сочувствия, скрываемой на внутренней стенке чашки тёплого американо, о том, что я не успел совершить что-либо великое.

Люди стремятся оставить свой след, втоптанный в почву умов поколений, чтобы демонстрировать всем, что жизнь была прожита кем-то из них, не впустую и имела хоть какую-то ценность. "Смотрите! Однажды я был среди вас! Запомните меня молодым и счастливым! Плевать, что я тосковал в одиночестве и дважды плевать, что счастлив я был достаточно редко". Мне ни к чему подобные списки регалий и безмолвная память других. Я способен умереть и не оставив для всех отпечатка.

Из многих делений людей на вымышленные категории, существует та, где одни рождены создавать, а другие лишь лицезреть то, что создали другие (великие). В каждой из них существуют те, кто плохо создаёт или не способен что-либо понять и в каждой другой, подобно присутствует свой отъявленный гений. Это норма сравнений, которая существует лишь для того, чтобы определять действительно лучших. До худших, при всём уважении, абсолютно нет дела. Скажите, кто помнит вторых? Покажите мне наивных глупцов, что стремятся быть за кем-то вторыми, пытаясь увековечить себя и ответьте, мне громко, кто их действительно помнит? Бедные люди... Скупые стремления...

Эти тёмные мысли одолевали меня в светлом кафе, в самом центре, забытого и пыльного города. Внутри в это время, как всегда, не было ни одного человека, разумеется, кроме меня, если кто-то до сих пор, после строк сказанных выше, продолжает считать меня таковым. Бросьте! Даже моя мать давно перестала видеть что-то здоровое, в этом разбитом зеркале давно позабытых надежд, а вы всё ещё ждёте текста рецензии без погружения в атмосферу рассказа. Проявите немного терпения и следите за тем, что я выделил жирным...

Здесь было уютно и тихо... Поэтому я люблю это место. Я часто бываю здесь, для того чтобы думать, читать или смотреть на людей за высокими окнами. Они вечно куда-то спешат. А здесь тишина, покой и меня ничто не тревожит... Как всегда, только я и одинаковый человек-автомат для выдачи кофе и лестных предложений десерта, с определённым количеством некоторых разобранных функций, которые несомненно вели к требованию чаевых, а не для моего удовольствия. "Интересно... Она счастлива здесь? Или мечтает о чём-то высоком? Может ждёт, что однажды её кто-то заметит? Как минимум то, что она успешно сделала нужную функцию из всех вариантов на выбор..." Одна из них предназначались для выдачи кофе, другая для слепого нажатия комбинации царапанных кнопок и последующей выдачи чека, а третья и вовсе выражалась в примитивно-снабжённой улыбке, от которой так отчётливо веяло дешёвой пластмассой, что столь выразительно портила воздух, натужно-нелепым присутствием. "Лучше бы она искренне желала мне смерти..." - думал я смотря на неё, одновременно, откусывая, судя по свежести, вчерашний эклер, запив его птичьим глотком, наполненным вкусом свежего кофе.

"Все люди будто картонные персонажи, что написал придуманный автор, а я словно один из людей, кто должен страдать и вызывать у других пять капель сочувствия, заставляя прочесть роман до последней страницы, чтобы знать когда я буду вынужден сдаться. Жаль, что этот мир не написан Марселем... В нём мои страдания и вся моя жизнь заиграла совершенно другими словами и красками. Он бы мог описать даже то, к чему мне самому сложно найти хотя бы несколько слов, подобрав их словно букетик, что должен принести для любимой, чтобы напомнить, как я соскучился без нежности рук..." - думал я, кусая эклер. - "Да. Именно с подобного укуса мадленки, началось воспоминание автора и перенос его воспоминаний из детства..."

Подобно ему, я вспомнил первую книгу и всё то, что сохранилось внутри, спустя полгода прочтения. Взрыв эмоций, кратный десятку ядерных бомб, абзацы наполненные чувственным слогом, возможности размышлений, невероятные клочки цитат, которые хочется заучить наизусть и поглощающий уход от реальности. Автор забирает читателя, словно свой прототип из прожитого детства. Нежно взяв за дрожащую руку, ведёт по невообразимому количеству строк, наполняя сердце благоухающим полем цветов, разрешив окунуться в шелест зелёной травы.

Мы узнаем о настоящей любви, о волнующем родительском поцелуе, характер первых героев романа, который не растворится в этом бесконечном потоке воспоминания детства. Возможности прощений измены, первых приёмов гостей и двух дорог, что предстоит не раз истоптать для совершений прогулок и совершения выбора от которого потом будет зависеть вся жизнь. Роман, который заставит почувствовать себя в списке живых, даже отъявленных циников, кто давно разочарован всеми возможными гранями жизни.

Любой томик Пруста, вырывает из жизни и возвращает к реальности подарив читателю крылья. Книга состоит из трёх частей, наполненных чувством эгоизма ребёнка и пожеланием ему добрых снов, сквозь тексты записок, первой несправедливостью жизни, первым желанием, первой собственной мыслью и ревностью, первой разницей чувств и первой историей. Сквозь великолепие речевых оборотов и авторской мысли нам придётся лицезреть весь клубок запутанных чувств. Делать невольные сравнения, выписывать цитаты и размышлять о чём-то своём, проводя параллели. Вспомнить свою любовь, прикосновения мамы, сухость губ и влажность полученных поцелуев, список капризов, тёплое молоко и густые деревья, склонившие листья над головой, полной надежд...

Он хотел издать весь роман в одной книге. Издатели разводили руками и смотрели на него, будто на сумасшедшего. Он и правда был одержим этой работой, считая, что может умереть, закончив последние страницы черновиков. Но это всё будет потом. Сегодня я размышлял лишь о первой книге романа, изредка забегая вперёд.

Авторский стиль сложно с чем-то сравнить и для тех, кто откроет его врождённые грани, он может стать предметом часовых разговоров и растянутых вздохов... "Как же он пишет? Как же он способен прочувствовать? Этот практически бессюжетный поток сознания, который разливается на целые сотни страниц. Ты в каком переводе читал? Все рекомендуют в переводе Елены Баевской. Да, он не совершенный, как остальные, но лучше всех предыдущих. Я искал статьи и анализы, многие пришли именно к подобному общему знаменателю.

"Ты видел обложку от "Иностранки?" Господи, это шедевр! Какая лёгкость и грация! Кажется, что ты готов провести вечность у ног этой женщины. А ты помнишь этот момент?" - хочется спросить у любого прохожего, что бежит по делам за плоскостью длинных окон.

— Скажите, а Вы читали "В сторону Сванна?" - спросил я, у человека-автомата для выдачи кофе, снабжённого вечно-протяжной улыбкой.

— Марсель Пруст? Конечно. Это мой любимый писатель. Я прочла дважды весь цикл. А по Вам и не скажешь, что вы можете интересоваться подобным. Вы смотритесь, как человек из картона. - сказала она, вдруг став настоящей.

— Мне кажется, что я готов умереть с чистой совестью. Прямо в Вашем кафе... Если Вы хотя бы на пару минут мне расскажете о любимых моментах! - сказал я испытав семь граней надежды.

— Надеюсь, что до этого не дойдёт, но на всякий случай, мне понадобится чай и мадленка. Подождите пару минут. - попросила она, впервые искренне улыбаясь моменту.

Я доедал вчерашний эклер, вливая остатки холодного кофе и благодарил судьбу за возможность поговорить с человеческой душой, кто как и я прочёл весь цикл "В поисках утраченного времени..." Пожалуй, оставлю возможность догнать меня тем, кто до сих пор не касался и первой книги романа. Доверьтесь, это нужно попробовать, словно эклер. Только так можно ощутить все степени вкуса и познать примерную свежесть. Сделать небольшой укус и понять, насколько всё кажется близким. Надеюсь, что многих не разочарует данный совет и вы откроете новый, удивительный мир. Как всегда...

"Читайте гениальные книги!" (с)

23 мая 2024
LiveLib

Поделиться

NotSalt_13

Оценил книгу

Могу ли я умереть с чистой совестью? Пожалуй, могу без напускаемой тени скорби и капли слепого сочувствия, скрываемой на внутренней стенке чашки тёплого американо, о том, что я не успел совершить что-либо великое.

Люди стремятся оставить свой след, втоптанный в почву умов поколений, чтобы демонстрировать всем, что жизнь была прожита кем-то из них, не впустую и имела хоть какую-то ценность. "Смотрите! Однажды я был среди вас! Запомните меня молодым и счастливым! Плевать, что я тосковал в одиночестве и дважды плевать, что счастлив я был достаточно редко". Мне ни к чему подобные списки регалий и безмолвная память других. Я способен умереть и не оставив для всех отпечатка.

Из многих делений людей на вымышленные категории, существует та, где одни рождены создавать, а другие лишь лицезреть то, что создали другие (великие). В каждой из них существуют те, кто плохо создаёт или не способен что-либо понять и в каждой другой, подобно присутствует свой отъявленный гений. Это норма сравнений, которая существует лишь для того, чтобы определять действительно лучших. До худших, при всём уважении, абсолютно нет дела. Скажите, кто помнит вторых? Покажите мне наивных глупцов, что стремятся быть за кем-то вторыми, пытаясь увековечить себя и ответьте, мне громко, кто их действительно помнит? Бедные люди... Скупые стремления...

Эти тёмные мысли одолевали меня в светлом кафе, в самом центре, забытого и пыльного города. Внутри в это время, как всегда, не было ни одного человека, разумеется, кроме меня, если кто-то до сих пор, после строк сказанных выше, продолжает считать меня таковым. Бросьте! Даже моя мать давно перестала видеть что-то здоровое, в этом разбитом зеркале давно позабытых надежд, а вы всё ещё ждёте текста рецензии без погружения в атмосферу рассказа. Проявите немного терпения и следите за тем, что я выделил жирным...

Здесь было уютно и тихо... Поэтому я люблю это место. Я часто бываю здесь, для того чтобы думать, читать или смотреть на людей за высокими окнами. Они вечно куда-то спешат. А здесь тишина, покой и меня ничто не тревожит... Как всегда, только я и одинаковый человек-автомат для выдачи кофе и лестных предложений десерта, с определённым количеством некоторых разобранных функций, которые несомненно вели к требованию чаевых, а не для моего удовольствия. "Интересно... Она счастлива здесь? Или мечтает о чём-то высоком? Может ждёт, что однажды её кто-то заметит? Как минимум то, что она успешно сделала нужную функцию из всех вариантов на выбор..." Одна из них предназначались для выдачи кофе, другая для слепого нажатия комбинации царапанных кнопок и последующей выдачи чека, а третья и вовсе выражалась в примитивно-снабжённой улыбке, от которой так отчётливо веяло дешёвой пластмассой, что столь выразительно портила воздух, натужно-нелепым присутствием. "Лучше бы она искренне желала мне смерти..." - думал я смотря на неё, одновременно, откусывая, судя по свежести, вчерашний эклер, запив его птичьим глотком, наполненным вкусом свежего кофе.

"Все люди будто картонные персонажи, что написал придуманный автор, а я словно один из людей, кто должен страдать и вызывать у других пять капель сочувствия, заставляя прочесть роман до последней страницы, чтобы знать когда я буду вынужден сдаться. Жаль, что этот мир не написан Марселем... В нём мои страдания и вся моя жизнь заиграла совершенно другими словами и красками. Он бы мог описать даже то, к чему мне самому сложно найти хотя бы несколько слов, подобрав их словно букетик, что должен принести для любимой, чтобы напомнить, как я соскучился без нежности рук..." - думал я, кусая эклер. - "Да. Именно с подобного укуса мадленки, началось воспоминание автора и перенос его воспоминаний из детства..."

Подобно ему, я вспомнил первую книгу и всё то, что сохранилось внутри, спустя полгода прочтения. Взрыв эмоций, кратный десятку ядерных бомб, абзацы наполненные чувственным слогом, возможности размышлений, невероятные клочки цитат, которые хочется заучить наизусть и поглощающий уход от реальности. Автор забирает читателя, словно свой прототип из прожитого детства. Нежно взяв за дрожащую руку, ведёт по невообразимому количеству строк, наполняя сердце благоухающим полем цветов, разрешив окунуться в шелест зелёной травы.

Мы узнаем о настоящей любви, о волнующем родительском поцелуе, характер первых героев романа, который не растворится в этом бесконечном потоке воспоминания детства. Возможности прощений измены, первых приёмов гостей и двух дорог, что предстоит не раз истоптать для совершений прогулок и совершения выбора от которого потом будет зависеть вся жизнь. Роман, который заставит почувствовать себя в списке живых, даже отъявленных циников, кто давно разочарован всеми возможными гранями жизни.

Любой томик Пруста, вырывает из жизни и возвращает к реальности подарив читателю крылья. Книга состоит из трёх частей, наполненных чувством эгоизма ребёнка и пожеланием ему добрых снов, сквозь тексты записок, первой несправедливостью жизни, первым желанием, первой собственной мыслью и ревностью, первой разницей чувств и первой историей. Сквозь великолепие речевых оборотов и авторской мысли нам придётся лицезреть весь клубок запутанных чувств. Делать невольные сравнения, выписывать цитаты и размышлять о чём-то своём, проводя параллели. Вспомнить свою любовь, прикосновения мамы, сухость губ и влажность полученных поцелуев, список капризов, тёплое молоко и густые деревья, склонившие листья над головой, полной надежд...

Он хотел издать весь роман в одной книге. Издатели разводили руками и смотрели на него, будто на сумасшедшего. Он и правда был одержим этой работой, считая, что может умереть, закончив последние страницы черновиков. Но это всё будет потом. Сегодня я размышлял лишь о первой книге романа, изредка забегая вперёд.

Авторский стиль сложно с чем-то сравнить и для тех, кто откроет его врождённые грани, он может стать предметом часовых разговоров и растянутых вздохов... "Как же он пишет? Как же он способен прочувствовать? Этот практически бессюжетный поток сознания, который разливается на целые сотни страниц. Ты в каком переводе читал? Все рекомендуют в переводе Елены Баевской. Да, он не совершенный, как остальные, но лучше всех предыдущих. Я искал статьи и анализы, многие пришли именно к подобному общему знаменателю.

"Ты видел обложку от "Иностранки?" Господи, это шедевр! Какая лёгкость и грация! Кажется, что ты готов провести вечность у ног этой женщины. А ты помнишь этот момент?" - хочется спросить у любого прохожего, что бежит по делам за плоскостью длинных окон.

— Скажите, а Вы читали "В сторону Сванна?" - спросил я, у человека-автомата для выдачи кофе, снабжённого вечно-протяжной улыбкой.

— Марсель Пруст? Конечно. Это мой любимый писатель. Я прочла дважды весь цикл. А по Вам и не скажешь, что вы можете интересоваться подобным. Вы смотритесь, как человек из картона. - сказала она, вдруг став настоящей.

— Мне кажется, что я готов умереть с чистой совестью. Прямо в Вашем кафе... Если Вы хотя бы на пару минут мне расскажете о любимых моментах! - сказал я испытав семь граней надежды.

— Надеюсь, что до этого не дойдёт, но на всякий случай, мне понадобится чай и мадленка. Подождите пару минут. - попросила она, впервые искренне улыбаясь моменту.

Я доедал вчерашний эклер, вливая остатки холодного кофе и благодарил судьбу за возможность поговорить с человеческой душой, кто как и я прочёл весь цикл "В поисках утраченного времени..." Пожалуй, оставлю возможность догнать меня тем, кто до сих пор не касался и первой книги романа. Доверьтесь, это нужно попробовать, словно эклер. Только так можно ощутить все степени вкуса и познать примерную свежесть. Сделать небольшой укус и понять, насколько всё кажется близким. Надеюсь, что многих не разочарует данный совет и вы откроете новый, удивительный мир. Как всегда...

"Читайте гениальные книги!" (с)

23 мая 2024
LiveLib

Поделиться