Цитаты из книги «Институтка»

Кажется, в хуторе все и тихо и мирно; цветет хутор и зеленеет; а когда бы кто посмотрел, что в нем делалось! Люди и просыпались и спать ложились со слезами да с проклятиями.

Славная была та бабенка, звали ее Катрей: белокурая, немножко курносая, глазки голубые, светленькие, а сама кругленькая, свеженькая, как яблочко, в красном очипке. Смешливая она была, на словах бойкая, а уж какая проворная: и говорит, и работает, и ребенка качает, и все разом; то у стола ее шитые рукава мелькают, то возле печки ее перстни поблескивают.

– я на твоих слуг даже смотреть не могу: так они с тобою обходятся, как с равным – родственники, да и полно!

– Смотри же, – говорит пани, – если ты не будешь по-моему делать, так я умру! – Буду, серденько, буду!

Пойдем со мной, с Назаром, пообедать.

Вдруг кто-то как вскрикнет, как гаркнет: «Эй, хорошая, пригожая!» – я даже вздрогнула. Это наш кучер гаркнул. Всмотрелась я в него: какой он черноволосый, господи! Как есть ворон. Засмеялся… Зубов у него не перечесть, и все белые-белые, как сметана.

Я сам очень люблю Дубцы: мы тут спознались, слюбились. Помнишь, тогда какой был сад зеленый, цветущий, как мы в нем гуляли да разговаривали? А она ему: – Сад зеленый, сад цветущий! Ты вспомни лучше: Дубцы какой доход дают! Жених даже вздрогнул и смотрит на нее, будто его что-то удивило, в сердце ужалило.

Аюбила она его, да как-то чудно, не по-людски.

Намекнет на то, чтоб отказать ему, а у внучки тотчас гнев и плач великий.

Опустело панское подворье: не топочут лошади, не стучат коляски, и панночка тише стала: не бранит нас, не бьет, не ябедничает, все сидит да думает.