Цитаты из книги «Всё хреново. Книга о надежде»

5. Уход от безнадежности — то есть порождение надежды — становится главным проектом нашего сознания. Все смыслы, все наше самовосприятие в этом мире выстраиваются ради одной цели: поддерживать в нас надежду. Поэтому надежда — это единственное, ради чего мы все готовы умереть. Мы верим, что она важнее нас самих. А без нее мы ничто.

Это стремление к балансу лежит в основе нашего чувства справедливости. Веками оно кодифицировалось в форме правил и законов, таких как классическое «око за око, зуб за зуб» вавилонского царя Хаммурапи или библейское золотое правило: «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». В эволюционной биологии это известно как «взаимный альтруизм»11, а в теории игр оно называется стратегией tit for tat («услуга за услугу»)12. Первый ньютоновский закон эмоций формирует в нас моральные чувства. Он определяет наше представление о том, что честно, а что нет. Это краеугольный камень любой человеческой культуры. И еще… …это операционная система нашего Чувствующего мозга.

Без надежды наша психика как рыба без воды. Надежда — это топливо для нашего ментального мотора. Лакомый кусочек для нашего сознания. И еще масса пошлых метафор. Без надежды весь ваш ментальный аппарат заглохнет или оголодает. Если мы перестанем верить, что у нас есть шанс на светлое будущее, что наша жизнь так или иначе станет лучше, мы духовно погибнем. Ведь если нет надежды на то, что все когда-то наладится, зачем тогда жить, зачем вообще что-то делать? Многие никак не поймут одну вещь: противоположность счастью — это не злость или печаль1. Если вы злитесь или грустите, это значит, что вам все еще не пофиг. Для вас что-то еще имеет значение. У вас еще есть надежда2. Нет, противоположность счастью — это безнадежность, бесконечный серый горизонт смирения и безразличия3. Это убежденность в том, что кругом одна сплошная жопа — а раз так, зачем вообще дергаться?

рохотными буквами. И на это уходила бы куча времени, так что по утрам хвост очереди торчал бы за дверьми кофейни. И все жаловались бы на отвратительный сервис. Наверно, это одна из причин, по которой меня нельзя брать на нормальную работу.

Если бы я работал в Starbucks, я бы писал клиентам на стаканчиках не их имена, а такой текст: Однажды придет день, когда вас и всех ваших близких не станет. И за исключением очень маленькой группы людей, для которых вы очень непродолжительное время еще будете что-то значить, никто уже не вспомнит о том, что вы когда-либо сделали или сказали. Это Неприятная правда жизни. Все, во что вы верите и что делаете, — лишь хитроумные способы ее завуалировать. Мы ничтожная космическая пыль, которая толчется и копошится на поверхности малюсенькой голубой бусинки. Мы воображаем собственную значимость. Все наши цели надуманные, мы ничто. Пейте свой сраный кофе. Мне бы, конечно, пришлось писать это

По богатым, развитым странам расползается иррациональное чувство беспомощности

религии констатируют это перманентное состояние незнания и требуют принимать его не раздумывая. Отчасти это объясняет, почему религиозные люди страдают депрессией и совершают самоубийства гораздо реже нерелигиозных: привычная им вера защищает их от Неприятной правды7.

грузом собственного материального ничтожества. И

океан отчаяния и смерти. Лишенных всякого семейного имущества и статуса, их механически распределяли по недавно отстроенным «душевым», где травили газом, а тела после сжигали в крематори

Едва очутившись там, он понял, что в реальности Аушвиц куда ужаснее, чем все думали. Заключенных систематически расстреливали во время перекличек за малейшую провинность: например, за то, что человек переминался на месте или недостаточно ровно стоял. Их принуждали к изматывающему, бесконечному ручному труду. Люди надрывались и умирали, выполняя подчас совершенно бесполезную и никому не нужную работу. За первый месяц пребывания Пилецкого в лагере треть заключенных из его барака погибли от истощения или пневмонии или были расстреляны охраной. Несмотря на это, к концу 1940 г. Пилецкий — чертов супергерой из комиксов — развернул там самую что ни на есть настоящую шпионскую операцию.