Неловкость

Ничипоренко-старший прекрасно знал, кто такая Арина Грик. Пьяный сын, Сергей, не один и не два раза рассказывал ему все, вплоть до подробностей изнасилования и убийства Анны, всю историю, которая его связывала с Ариной Грик.

Николай Николаевич и сам был садистом. И в молодые годы насилию с его стороны подверглась не одна девушка. Впоследствии же, когда Ничипоренко-старший достиг искомых высот, он перестал позволять себе подобные опасные вольности. Зато умело пользовался своим положением. Ему больше не нужно было принуждать к близости физически. Достаточно было надавить морально, пригрозить, и женщины сами добровольно отдавались. Ему, во всяком случае, казалось, что это было именно добровольным согласием на близость. Постепенно он все больше и больше держал себя в руках, заведя себе несколько постоянных любовниц. Конечно же, на всех женщин у него было достаточно компромата, чтобы они молчали. Денег у Николая Николаевича тоже было предостаточно, поэтому за молчание он хорошо платил.

А вот поведение младшего… любимого сына его очень беспокоило. С самого детства мальчик доставлял отцу немало проблем. Он постоянно участвовал в драках, в скандалах, то и дело попадал в какие-то переделки. Чем старше становился Сергей, тем чаще на него поступали жалобы от девушек. К двадцати годам Николай Николаевич уже несколько раз успел откупиться от жертв изнасилования, а также от жертв аварий, в которые регулярно попадал его отмороженный отпрыск. Но последнее ДТП с участием Сергея, в котором погибло сразу несколько человек, заставило Николая Николаевича срочно начать действовать. Он решил отправить сына в армию, хотя первоначально это не входило в планы ни Ничипоренко-старшего, ни самого Сергея. Сергей считал армию чем-то его недостойным, а Николай Николаевич просто не хотел краснеть за своего сына. Но теперь другого выхода не было.

Неожиданно армия Сергею понравилась. И на какое-то время это решило проблемы обоих Ничипоренко. Сергей устраивался потихоньку в этой оказавшейся для него такой приятной среде. А Николай Николаевич следил за его продвижением по службе, наблюдал за его действиями и поведением. И так могло бы продолжаться сколь угодно долго. Но началась война. И с этих пор Николай Николаевич уже не мог больше контролировать сына. Поэтому, когда до него из армии стали доходить слухи о зверствах его сына, Ничипоренко-старший мечтал только о том, чтобы начальство не прознало о них.

Некоторое время он находился в состоянии стресса. Он чувствовал себя беспомощным и ужасно злился. Злился на то, что сын не умеет скрывать свои зверства. Насчет последних он не был против. Но свои следы он всегда умело заметал сам. А сын об этом думал мало. Это и тревожило Ничипоренко-старшего.

Ситуация изменилась, когда он смог подобраться к нужным людям, которые способствовали его продвижению по службе. После этого похождения Сергея автоматически стали прикрываться еще больше. За несколько лет до начала перемирия Николай Николаевич смог наконец перевести сына поближе к себе, и ему предоставилась возможность какое-то время побыть с ним. Именно тогда он впервые всерьез ужаснулся тому, что вытворял его сын. Все, что было до – было ерундой по сравнению с тем, что позволял себе Сергей теперь. Но, еще больше Ничипоренко-старшего потрясло то, что он понял со всей очевидностью: Сергей был одержим. Одержим Ариной Грик. Все, о чем тот мог тогда говорить с отцом, – это о той проклятой ситуации, в которой главную роль играла она, Арина Грик. Николай Николаевич понял, что Сергея нужно держать подальше от этой женщины, иначе тот может сойти с ума. Именно в те дни Ничипоренко-старший узнал подробности получения Сергеем ужасных шрамов на лице. Узнал подробности того, как тот мстил окружению Арины. Узнал, что Сергей удерживал девушку друга Арины. Девушку звали Анной. Она была глупой, но достаточно милой. Неспособный подобраться к Арине, Сергей выместил всю злобу на этой девочке. Он в подробностях, часами рассказывал отцу, как он мучил, резал, насиловал эту девочку, как привлек своих соратников, как те тоже мучили и насиловали ее. Рассказал, как они отрезали ей пальцы, как разрывали ее лоно различными предметами. И как потом им пришлось всю ночь заметать следы. Рассказал, как они убили ее и выкинули завернутый в защитную накидку труп Анны в овраг. Труп так и не нашли тогда, и Анна осталась в статусе пропавшей без вести. Сергей рассказывал все подробности не один раз. И каждый раз его рассказ неизменно заканчивался словами о том, как он хотел бы встретиться с Ариной Грик, как он ненавидит ее, как любит, как хочет убить, как хочет ее.

И Николай Николаевич возненавидел Арину Грик – ту самую женщину, которая способствовала безумию его сына. Он и сам порой хотел убить ее… И все же все эти чувства: ненависть, злость, презрение, – которые Николай Николаевич испытывал все это время к этой женщине, улетучились именно в тот самый миг, когда он увидел ее после его чудесного спасения.

Она спасла его. Именно она.

Георг – точнее, тот, кто был теперь в облике Георга, – уже шел запускать свои зубы в его тело, как вдруг Арина внезапно оказалась рядом. Она выстрелила в голову Георгу, затем быстро подбежала и выпустила пулю в скончавшегося брата Николая Николаевича. Все было сделано абсолютно правильно и правомерно. Хотя сначала Николай Николаевич и хотел пожурить девицу – он не знал еще имени своей спасительницы, – но тут она сняла шлем и представилась. И все! Николай Николаевич пропал. Когда их представили еще раз, чуть позже, у президента, он ощутил, как в животе танцуют бегемотики с бантиками на ушах, щеки покрываются пунцом, а чресла напоминают, что он мужчина, как говорится, еще в самом рассвете сил. И хотя он не поймал ни одного заинтересованного взгляда Арины, он был до неприличия обескуражен этой женщиной.

У президента генерал-лейтенант Бейдер дал слово Арине, и та заговорила, поделилась наблюдениями группы о существах, способах их убить, а также об опасениях, что в метро уже поздно входить, если прорыв был больше двух суток назад. Как ни странно, Николай Николаевич не перечил ей, молчал и молча завидовал Бейдеру, что у него есть неограниченный доступ к этой женщине. Он вспомнил про сына, но тут же решил, что о нем сейчас лучше всего забыть. Пытался придумать хоть один вопрос, чтобы обратить на себя внимание, но в голове летали розовые пони, поэтому никаких вопросов у него так и не возникло. Он просто смотрел на нее и молчал.

Это было, с одной стороны, волнительно. С другой же стороны, – и Николай Николаевич это отчетливо осознавал, – эти «пони», определенно, являлись проблемой.

Во-первых, Арина была не простым солдатом, а уже являлась ни много ни мало подполковником с протекцией ненавистного ему Бейдера. Даже президент благоволил ей. Во-вторых, она была замужем и явно никого не искала. А Николаю Николаевичу было уже сильно к шестидесяти годам. И хотя сам он не видел никаких проблем с такой разницей в возрасте, Ничипоренко-старший все же понимал, что шансов у него немного. И, в-третьих, самой большой проблемой был младший и самый любимый сын, Сергей, который сам имел виды на эту женщину. В пылу очередного запоя, если они пили вместе, сын то и дело вспоминал эту женщину, то ненавидя ее, то желая оказаться с ней в одной постели. Николай Николаевич понимал, что, Сергей в нее втюрился. И это было единственным, что его тогда по-настоящему беспокоило.

Сейчас же у Николая Николаевича была одна задача: подойти и поблагодарить Арину Грик за свое чудесное спасение. И он как раз собирался с духом сделать это, как вдруг рядом с Ариной возникли президент и министр обороны. Президент повернулся к Николаю Николаевичу и бесцеремонно позвал того подойти к ним. Поэтому, сплюнув в сторону и ругнувшись про себя, Николай Николаевич, взяв себя в руки, направился в их сторону. Ему не хотелось подходить сейчас, он еще недостаточно подготовился, но делать было нечего. Его позвал президент и сейчас протестовать как-то – было бы точно неправильно. Он знает, кто он такой, и прекрасно знает, кто такой президент. Нужно собраться и идти. Упасть в грязь лицом перед Ариной Грик он не мог. Подходя к троице, Ничипоренко-старший увидел, что туда же направляется и Бейдер.

– Вашу мать, б…ть, – процедил он.

Президент, увидев, что Николай Николаевич в нескольких шагах от них, крикнул:

– А вот и наш главный герой сегодняшнего вечера! Ну что, миленький, вы идете благодарить Арину Грик?! Не забыли, кто вас спас?

Арина качнула головой.

– Господин президент, при всем моем уважении, благодарить меня нет нужды! Я выполняла свою работу. Не более и не менее, – сказала Арина.

– Арина! Я рад, что в нашей армии встречаются такие замечательные девушки, как вы! Хотя я и знаю только вас. Вы вообще особенная. А благодарить нужно! Просто даже не спорьте!

– Спасибо большое. Но, право же, не стоит это благодарности.

Николай Николаевич встал рядом с Ариной и, глядя ей в глаза, попробовал унять неровное дыхание:

– Арина Грик! Я считаю, что, безусловно, благодарить стоит! Вы сегодня спасли мою жизнь! Теперь я ваш должник! – произнес, старательно артикулируя.

– Спасибо, конечно. Но, господин генерал-лейтенант, не стоит меня благодарить. Я сделала то, что каждый сделал бы на моем месте.

– Но никто больше не сделал ничего. А вы спасли мне жизнь. Так что давайте обойдемся без чинов. Для вас я просто Николай! Не нужно со мной спорить. Благодарным вам я быть не перестану.

– Хорошо, я поняла. Как ваше отчество? Между нами слишком большая разница в возрасте, чтобы я могла позволить себе называть вас по имени.

– Николаевич он. Николай Николаевич, – рассмеялся президент.

Ничипоренко-старший не удержался, взглянул зло на президента.

«Какого хрена ты лезешь в наш разговор?» – читалось в этом взгляде. Но президент полностью проигнорировал его. И, повернувшись к Бейдеру, сказал:

– Ваши люди готовы? Сколько от вас сможет идти в полной защите?

– У нас на каждую роту выдано по двадцать костюмов. Только некоторые офицеры ими обеспечены. Сейчас на мосту стоит одна часть колонны. Другая – остановлена в районе метро Октябрьской. Всего спецэкипировки в моем полку – что-то около пятисот комплектов.

– Хорошо. Мне нужна хотя бы половина ваших экипированных бойцов для проведения операции. Здесь уже были спущены бойцы… три группы. И они все пропали.

– В метро «Боровицкая»?

– Да.

– И сколько всего пропало бойцов?

– Около трехсот.

– И вы предлагаете спустить туда еще двести пятьдесят?

– Ну да. А что такого?

– Я бы не хотел рисковать своими лучшими бойцами и отправлять их в неизвестность. Тем более, что спускаться туда очень неудобно.

– Ну, удобно или нет – это не тот вопрос, который имеет смысл обсуждать. Кто будет руководить группой?

– Арина Грик.

Тут же повисла тишина.

Президент посмотрел на Арину. Министр обороны посмотрел на Арину. Ничипоренко-старший обеспокоенно посмотрел на Арину. Все, как один, не сводили с нее глаз.

Ничипоренко, в отличие ото всех остальных, не стал молчать, а спросил у Бейдера:

– Вы считаете целесообразным отправлять туда женщину?

Бейдер же, хитро прищурившись, ответил:

– Арина – мой лучший офицер. Лучше, чем она, там, внизу, никто не сориентируется. А возможно, сейчас мы сообразим, как сделать так, чтобы спускаться в неизвестность не пришлось. Что думаешь, Арина?

Арина посмотрела на всех, кто сейчас стоял около нее, и сказала:

– Я думаю, что нам нужны огромные прожекторы. Желательно такие, которые не будут много весить. Еще мне нужно несколько военных дронов. Я предлагаю закрепить на них камеры и спустить вниз. Они смогут пролететь внизу на достаточное расстояние, если часть людей во главе со мной спустятся хотя бы до середины эскалатора.

– С дронами у нас проблема… – сообщил министр обороны. – С другими группами было отправлено много дронов, все они не вернулись. Сейчас в нашем распоряжении совсем старые экземпляры – КИР-404. Но запустим их. Других вариантов нет. Вы пойдете в ограниченном составе?

– Спасибо. Я бы безусловно постаралась сначала разведать местность с малым количеством людей, а уже потом спускаться полным составом. Информация о пропавших в таком большом количестве людях, как вы понимаете, звучит… неприятно. Поэтому я уверена, что правильнее всего сначала провести исследование пространства метро ограниченным числом бойцов. Мы будем спускаться, а дроны будут исследовать пространство впереди. Насколько я помню характеристики, именно у этих моделей механизм управления должен находиться не более, чем в ста пятидесяти-двухстах метрах от дрона.

– Да, все верно, – ответил Бейдер.

– Но нам нужно будет быстро подняться, если вдруг внизу ситуация не будет поддаваться контролю. Поэтому нам нужны штурмовые тросы. Я знаю, что они у нас не самые длинные. Насколько я помню, тросы максимально растягиваются на расстояние в два-три этажа. Значит, нам нужно несколько тросов с автоматическим действием, чтобы мы могли сами добраться обратно. Мы будем спускаться и по пути устанавливать их. Вниз пойдет шесть человек. Трое, включая меня и двух командиров рот из моего батальона, и трое – из спецроты. У них лучшая подготовка, и мы с ними поработали в группах, когда зачищали от существ два броневика.

– Арина, сейчас все предоставим! – сказал министр.

Все начали расходиться. Воспользовавшись задумчивостью Арины, которая просчитывала дальнейший план по спуску, Николай Николаевич поймал ее, вызвал на разговор:

– Арина, это опасно! Вам не нужно туда идти! Для этого есть мужчины!

– Николай Николаевич! Я, по-вашему, каким образом стала подполковником? Я должна сама узнать, что там! И отправлять туда своих ребят одних, без своей поддержки, я тоже не буду. Прекратите, пожалуйста, панику! Мне пора!

С этими словами Арина развернулась и зашагала в сторону командного броневика Бейдера. Им нужно было разработать детальный план.

Заглянуть в бездну

Спуск в метро не обещал ничего хорошего. Стоя наверху и готовясь начать операцию, Арина каждой клеточкой тела ощущала опасность. Предварительно с Бейдером и Субботиным они долго просчитывали и составляли план спуска. Если все пойдет по плану, они – шесть человек – спустятся первыми максимально вниз. И если там не будет ничего, что насторожит их, то будет дан знак идти вниз и остальной команде. Около пятидесяти бойцов останутся наверху, у входа в метро. Они должны будут спуститься, если все окажется в порядке. Остальные двести бойцов подойдут после. Они будут ожидать в броневике, который также будет стоять недалеко от входа, на некотором от него удалении. Ближе всего будет стоять броневик, который, в случае опасности, загородит выход из метро. Но только после того, разумеется, как оттуда выйдут все бойцы.

Спуск производился по очень простой схеме: спустились, закрепили тросы на определенной точке, просмотрели картинки с дронов. Если все спокойно, можно спускаться дальше. И так до самого низа.

Арина шла в связке с Германом. Они первыми прошли пролет в пятнадцать метров. Арина запустила дроны, которыми управляли они с Германом. От каждого дрона проецировалось видео на стекло шлема каждого из тех, кто спускался в группе Арины. Дроны не отлетали на максимальное расстояние, а оставались кружить на одном месте, на точке, где без прожектора ничего не было видно. Арина сначала была весьма огорчена, что для проведения операции им достались именно такие дроны. Они не были оснащены хорошими инфракрасными фильтрами, ночной режим работал совсем плохо, и работали они на очень коротком расстоянии от того, кто ими управлял. Но из оставшегося оборудования это были самые крепкие антивандальные дроны, которые при опасности – например, при столкновении с вражеской техникой противника – продолжают работать до последнего, пока не сядет батарея. Вот и сейчас, чтобы увидеть, что же находится на платформе метро, нужно было спуститься еще на один пролет, и тогда дроны смогут полететь дальше и дать максимально информативную картинку.

Арина показала остающимся на предыдущей точке, чтобы они спустились до их с Германом уровня и закрепили в этом месте тросы. Некоторое время Арина ждала остальных бойцов, которые аккуратно продвигались на их уровень. Когда все закрепили тросы, Арина дала условный знак, что они с Германом спускаются к следующей точке. Остальным нужно было снова ждать их сигнала. Пройдя еще один пролет, Арина с Германом снова проверили, что же там видно… что показывают им дроны. Пока все шло в рамках запланированного.