«Разными путями пришли на стройку шофёр Маркин (артист В. Высоцкий) и работница Настя Буланова (артистка Л. Овчинникова). Они полюбили друг друга, однако объединяет их не только любовь, но и какая-то разуверенность в людях, в силе добрых товарищеских отношений в коллективе…» [3]

Судя по всему, журналист фильма не видел, а рецензию писал с чьих-то слов, ибо Маркин – не шофёр, а бригадир земснаряда. Любить же одиноких девушек женатым советским строителям, разумеется, и в голову не могло прийти…

Как бы то ни было, рецензия задала тон неточностям в описании. Через много лет о своём и В. Высоцкого участии в картине вспоминал В. Абдулов:

«Начальником актёрского отдела на “Мосфильме” был некто Адольф Гуревич, про которого говорили, что хорошего человека Адольфом не назовут. Он заявил: “Хорошо! Я утверждаю распределение ролей, но если Высоцкий опять сорвётся – а он сорвётся обязательно, – то получит волчий билет и не будет сниматься никогда и нигде на всей территории Советского Союза. За это я вам ручаюсь”. Когда я это осознал, то поднял всех ребят – Яловича, Пешкина: “Полный кошмар: Володя поедет под Ригу – за сто километров, – будет там жить в лесу, в палатке, сниматься в одной из главных ролей. Он там, возможно, сорвётся – и всё: с ним будет покончено навсегда”. Ребята спрашивают: “Что делать?” – “Мы должны, – отвечаю, – достать сценарий, написать себе роли и поехать вместе с ним”». [4]

По рассказу В. Абдулова, сценарий был найден, после чего главному режиссёру было предложено создать бригаду, которая вызывает уже имеющуюся в картине бригаду на соцсоревнование. На том и порешили: В. Абдулов, Г. Ялович и В. Пешкин оказались в картине и отправились на съёмки в Айзкраукле.

В этом описании неточным является всё, за исключением факта участия друзей Высоцкого в картине. Никакого соцсоревнования в фильме нет, да и быть не может. Маркин – бригадир земснаряда. Второй земснаряд на стройке не нужен. Вызов на соцсоревнование был бы вполне равносилен соревнованию между цехами, выпускающими, соответственно, правые и левые перчатки…

К тому же Г. Ялович оказался в картине не по предложению В. Абдулова.

«Володю, кажется, уговорил Абдулов, а Высоцкий – уже меня: “Ну, давай, поедем…” И я поехал в качестве режиссёра-педагога. Мы жили в палатках, вечерами иногда собирались. Володя тогда не пил ни грамма спиртного, но всё нам организовывал. Украшал палатку, делал шашлыки, бегал в магазин – всё заботился о нас». [5]

История неточностей при описании фильма продолжалась и далее. Киновед А. Блинова возмущена тем, что в фильме не оказалось песни Высоцкого, специально для той картины написанной.

«Эти вирши просто нельзя не привести для ознакомления с ними современного читателя, – негодует она. – Вот рифмы, которые вершители фильма предпочли песне Высоцкого:

 
Нам говорят, нам говорят без всякой лести,
Без вас от скуки мы умрём, да-да, умрём,
И мы всегда, и мы всегда и всюду вместе
Везде втроём, всегда поём…» [6]
 

Слов нет, стихи – не из антологии мировой поэзии. Однако они написаны именно Высоцким. Гнев киноведа пошёл не по тому адресу.

Итак, это то, чего в фильме не было. А что же в нём было?

«Режиссёра зовут Фёдор Филиппов, – сообщает Высоцкий в письме к жене. – Я его зову Федуар да не Филиппо. Он совсем не Филиппо, потому что ничего не может. Но это и хорошо. Ребята слушают меня. Придумываю текст, а недавно попросили написать песню, которую Ялович, Абдулов и Пешкин должны петь в картине». [7]

«Октябрь, а нас поливают из брандспойтов, – вспоминал Г. Ялович (проход героев шёл под дождём. – М. Ц.). – И мы потребовали: после каждого дубля – пятьдесят граммов. Сняли, мне кажется, дублей десять. В результате взяли самый первый дубль». [5]

«Играли в футбол, – рассказывал мне С. Крамаров, исполнитель роли начальника участка Матвейчука. – Помню, играли как-то команда МХАТа против киношников. Там было на съёмках много мхатовских актёров.

Володя играл, естественно, за МХАТ, – он же их училище оканчивал. Кстати, мхатовцы тогда выиграли. Володя, надо сказать, прилично играл в футбол. Он вообще был очень спортивный парень и очень азартный». [8]

С. Крамарову запомнился только один матч, В. Абдулову кажется, что игр было много.

«По воскресеньям играли в футбол. Эти матчи назывались “Школа-студия МХАТ против звёзд мирового футбола”. Играли шесть на шесть. МХАТ – это Ялович, Высоцкий, Пешкин, я и ещё два парня из ГИТИСа, а за “звёзд” играли члены операторской группы и осветители, здоровые ребята. Причём товарищеские матчи мы проигрывали со счётом 0:15. Но как только играли “по бутылке с человека”, мы обыгрывали “звёзд” с большим преимуществом. Серьёзные были игры – кость в кость. <…> Съёмки – само собой, Но кроме съёмок мы устраивали какие-то вечера отдыха для строителей ГЭС. Один из них проходил на открытой эстраде, его посмотрели несколько тысяч человек. Мы сделали программу часов на шесть: нечто вроде студенческого капустника с привязкой к местным условиям. Пели, рассказывали, играли сцены из спектаклей. Володя исполнял свои песни. Невероятное выступление! Огромное поле, лес, море людей». [4]

Хорошо известно, что одно и то же время запоминается разным людям по-разному. Главный оператор фильма Игорь Черных, к которому я обратился с просьбой припомнить свои встречи с Высоцким, меня просто удивил:

«“На завтрашней улице” – самый неудачный фильм в моей биографии. Запомнилось мне из того времени очень мало. Когда мы работали на этой картине, я даже не знал, что Володя владеет гитарой и поёт. Володя жил с нами, один из всех, так сказать. Жили в палатках, там поселиться негде было, поэтому построили палаточный городок недалеко от карьера. Вёл он себя серьёзно и к роли относился серьёзно. У нас с ним, по сути дела, был только один контакт. Там было озерцо небольшое, он погружался в это озерцо в маске и выныривал с большой рыбиной в руках. Вот эту маску я ему дал. Какие-то посиделки там, конечно, были, но при мне он не пел, так что ничего об этой стороне его деятельности я не знаю». [9]

Удивительно – как можно прожить два месяца по соседству и не узнать, что Высоцкий поёт. Но, с другой стороны, это ценное воспоминание: вопреки расхожему мнению, в 1964 году песни Высоцкого не только не расходились по всей стране, но иногда даже не доходили до границ палаточного городка.

Елена Муратова, снимавшаяся в нескольких эпизодах картины, рассказывала мне другое:

«Фильм как таковой в моей памяти следа особого не оставил. Вспоминается, что мы жили почти в лесу. Володя много играл на гитаре, я тогда впервые его слушала и была очарована его голосом и его пением. Парни играли в футбол, мы болели за них. Была очень хорошая атмосфера, очень тёплые вечера, ходили по лесу с гитарой и пели. Вот это помнится. А фильм-то был – так себе. Я даже не уверена, смотрела ли я его целиком». [10]

Исполнительница роли крановщицы Прасковьи Валентина Березуцкая подтверждает:

«Правильно, было такое. Там стог сена был здоровенный, и вечерами мы все туда ходили. Вова играл на гитаре и песни пел. Я слушала-слушала, а потом сказала, что думала: “Вова, – говорю, – слова хорошие, а мотив у тебя всё один и тот же. Кто пишет-то эти песни?” Они рассмеялись, а я же не знала, что это его песни. В общении он был такой хороший малый! Пошли мы с ним в магазин, он для своей жены хотел купить плащик, а денег-то не хватает. Подходит ко мне: “Валюша, ты мне не одолжишь? Я тебе в зарплату отдам”. И вот что характерно – и что не характерно для многих, – в зарплату он деньги принёс и отдал моей маме. Очень он ей понравился. “Хороший малый, – говорит, – и что ж такой хороший, а беззубый?” А это ведь правда, в молодости Вовка был беззубый. Вот не помню, справа или слева, но зубов не хватало. Я говорю: “Вова, ну что ж ты себе зубы не вставишь?” – “Не могу, – говорит, – Валя, денег нет”». [11]

На переднем плане – Владимир Высоцкий и Савелий Крамаров. Задний ряд: слева – Николай Хангажиев, справа – Александр Ушаков. Айзкраукле, Литва

С деньгами, что и говорить, было трудно. Но как отказать себе в удовольствии побывать в шикарном ресторане?

«Были мы молоды, веселы. Володя был таким разухабистым парнем, – делился со мной воспоминаниями С. Крамаров. – Ездили в ресторан “Лидо”, хорошо проводили время. Ресторан этот тогда был знаменитый. Это сейчас таких много, а тогда – совсем другое дело! Ресторан был ночной, да ещё и с джазом!» [12]

«Познакомились с каким-то мастером спорта по боксу и ночью из “Лидо” пошли к нему пешком. Потом он нас ограбил – проснулись без копейки денег, осталась только чья-то заначка» – дополняет это воспоминание В. Абдулов. [4]

«Я бы сейчас не согласился, честно говоря, играть эту роль, но просто тогда уж был ещё молодой, неопытный, хватал всё, что плохо лежит. Я имею в виду кино, конечно, что ж вы так прямо нехорошо засмеялись?» – шутил Высоцкий через несколько лет. [1]

Причина, по которой Высоцкий «хватал всё, что плохо лежит», заключалась отнюдь не в желании как можно чаще мелькать на экране. Всё было именно так, как рассказала мне В. Березуцкая.

«Люсик! Пожалуйста, отдай маме мои 2 пары ботинок, пусть отдаст починить, а то совсем ходить не в чем, – жаловался Высоцкий в письме жене, отправленном 19 августа 1964 года из Айзкраукле. – Пальто мне даёт Толя (Утевский. – М. Ц.), так что с этим всё хорошо, а ботинок Толя не даёт, у Толи нет ботинок, у него только пальто, и это плохо». [7]

…Если бы у Анатолия Утевского была лишняя пара ботинок, то фильмография Владимира Высоцкого могла стать на одну главу короче…