Пролог 2. К

ак все начиналось.

За несколько часов до вышеописанных событий

Все мои знакомые обожают сочинять истории про то, как весело они отметили Новый год. Но я истории не сочиняю, я в них вляпываюсь.

Ещё с утра моя интуиция нервно подергивала лапкой и шептала коварно:

– Алиска, ну его, этот праздник! Алиска, позови лучшую подругу и угомонись! А лучше сбеги в тундру – и там празднуй в гордом одиночестве! С волками и месяцами! Песец вообще твой тотемный зверь!

– Иначе нам капец, – шипели мои уставшие дождевые червячки.

Живность под черепной коробкой была разнообразна и живуча – и, надо ли говорить, что никогда не переводилась?

Я бы и не стала праздновать – но – престиж! Модная тусовка!

– Дорогая, не позорь нас, я все организую, – отмахивалась маман.

Родители дома почти не бывали. Мама разъезжала по модным показам, отец – по делам бизнеса. Не мешали мне пробовать себя в жизни, набивать шишки и учиться то на артиста, то на дантиста – и ладно.

Шучу. До таких контрастов я не дошла, но прежде, чем осела в архитектурном, за что только не хваталась.

Умные книги бы заверили, что так я пытаюсь заполнить пустоту в сердце и почувствовать себя нужной. Может, они были бы и правы.

Я привыкла быть заводилой и душой компании. Привыкла улыбаться и смеяться, легко знакомилась с новыми людьми и, по мнению многих, меняла парней как перчатки.

И невдомёк никому было, что к своим двадцати годам я даже целоваться толком не умела. Почему? А не с кем!

Да, Алиса Батьковна, уметь ведь так надо. Все танцы из-за того, что был у меня один маленький секрет. Я не делилась им ни с кем – даже с лучшей подругой Данкой. Я хорошо научилась лгать и притворяться. Стоило мне полностью расслабиться, отпустить себя, ощутить интерес к парню рядом… Одного неловкого касания чужих губ хватало, чтобы меня скрутило.

Я видела и ощущала такое, что самое время звать крепких дядек в белых халатах. Но отчего-то хотелось мне ещё пожить вольной жизнью! Так что пришлось плюнуть, назвать себя старой девой – синим чулком – и заняться учебой.

Все это привело к тому, что сейчас, к концу универа, я шла на красный диплом. И выучила ещё много всего помимо своей основной специальности, но…

Я была ужасающе одинока – привет, любимые таракашки в голове! Мои любимые и постоянные собуты… собеседники, я хотела сказать.

– Элис, любовь моя, где у нас бокалы для сока, салатница и заготовка под курицу-гриль? – Меня облапали сзади.

– Антуанчик свет Антон наш, глазки разуй, бокалы на столе, на тебя смотрят, салатница на подоконнике, курица в холодильнике на второй полке, – огрызнулась, вывернувшись из  липких объятий.

Наверное, у многих девушек есть тот самый бывший, который мечтает остаться настоящим.

Я же не намеревалась давать второй шанс Антошке. Антуаном его можно было называть, только обладая чрезмерно богатым воображением. Француз недоделанный. Его прикосновения вызывали отвращение, как и небритый подбородок, пятна от еды на рубашке и резкий запах пота.

Фу, я брезгливая. Лучше врать себе об этом, чем вспоминать наш единственный несостоявшийся поцелуй.

– Ну и зараза же ты, Лиса. Ничего, найдется тот, кто тебе за весь наш мужской род отомстит, вобла мороженая, – прошипел себе под нос парень.

Знал, что я услышу. Проблема только в том, что меня его мнение не волновало, поколоти его снеговик!

Тоже мне, покоритель женских сердец, золотой мальчик, сын владельца заводов, газет, пароходов.

Это у матери с твоим папашей дела, а не у меня. Просьбу я ее выполнила, к потенциальному зятьку пригляделась. Так пригляделась, что теперь бы развидеть.

Все мой дар… Мой дар и мое проклятье. Видеть чужие грехи. Ошибки. Проступки. Темноту чужих душ… Я и сама этот дар до конца не понимала, и принять не могла. От самой себя воротило.

Ладно. Это же я, неунывающая Элис! Где там мой Шляпник и безумный Мартовский Заяц? Тему закрыли.

– Данку не видел? – Окликнула одного из однокурсников. Подруга, единственная и неповторимая, как сквозь землю пропала.

– Неа, зай. Платье шикардос! Ты просто конфетка! – Послал мне Димка воздушный поцелуй.

Зараза. И этот туда же. Да, я любила одеваться красиво и эффектно. Я девочка, мне положено.

Но теперь чужое внимание все больше раздражало.

– Она на улицу, кажется, пошла, – проговорила незнакомая худощавая брюнетка.

На миг мне показалось, что глаза девушки сверкнули зелёным огнем и она оскалилась. Нет, это уж точно глюк! А вроде мы не пили!

– Подышать воздухом, что ли? – Я недоверчиво выглянула в окно.

Дача родителей, где мы решили праздновать, находилась далеко загородом.

Лес. Тишина. Никого вокруг. Участок огромный, за ним лес, пустырь и река. Снегу намело так, что только на снегоходе проедешь.

Холод так и звенит, в лицо бросается, кусает иголочками. Хочется разбежаться – и в белую подушку, покататься, поваляться, поиграть в снежки, как в детстве.

А тут вечеринка, тоска зелёная!

Совсем ты мать низко пала, не ценишь, понимаешь ли, светских развлечений.

А мне бы в бабушкин маленький старый домик, где трещит печка-буржуйка, а соседские бабушки-дедушки устраивают роскошное застолье с самоваром и пирогами из печи…

Я облизнулась.

– Там парень, Саша Белов, и его девушка, Лили. Кажется, они задели твою подругу – и она решила освежиться, – задумчиво пояснила девица.

А мне вдруг примерещились за ее спиной два светло-серебристых крыла, как у бабочки! Или феечки мультяшной.

– Да чтоб их в сугробе прикопало! – Прорычала, набрасывая на себя шубку.

Все дело в том, что Белов – парень, в которого Данка, подружка моя закадычная, была влюблена. А тот на нее мало того, что поспорил, так потом ещё и с Лилькой, гадостью такой, змеищей, встречаться стал.

И нет, я их не приглашала. Похоже, снова проделки маман.

– Бизнес есть бизнес, дорогая, оставь свои глупые детские обидки! – Передразнила.

Да нет ничего важнее настоящей дружбы. Только она с тобой и останется, случись что, а вовсе не "бизнес".

Хочу домой, в кроватку, в глушь, в деревеньку! Чтобы лежать на печи барыней, чтобы крендельки и пряники подовые на подносе гжельском, расписном, влюбиться в царевича (не дурака), и поймать пару золотых рыбок.  А не вот это все!

Но подругу бросать в таком состоянии нельзя. Так что оделась, Алиска, и марш штурмовать сугробы!

Кто ж знал, что все так обернется! Только и успела, доковыляв аж до самого крутого берега злополучной речки, увидеть Лильку-змеищу с искаженным от ужаса лицом, да уставиться глупо, открыв рот, на то, как дорогая подружка, радостно булькнув, скрывается в свежей, ее тельцем пробитой полынье – а потом…

Тараканы в ряд, по порядку рассчитайсь!

Прорубь полыхнула ярким иссиня-темным светом. И, клянусь, я почти увидела, как отчаянно бьющийся силуэт Данки вдруг исчез!

Под каблук попал камешек. И я бы не упала – но невесть откуда налетел ветер, со всей дури толкнул в спину – и полетела Алиса ласточкой вниз, прямо в кроличью полынью вместо норы!

В ледяную заводь!

– Все, песец котенку! – Мелькнула заполошная мысль.

И вот, что странно. Я точно видела, как  Лильская летела вслед за мной. А потом, у самой воды, ее отшвырнуло, как на батуте, назад, на берег. А я полетела дальше!

Лютый холод выбил дух, свёл зубы, заставил тело окоченеть. Ни вдохнуть, ни выдохнуть! Страшно? Жутко так, что даже не крикнуть! И никакая жизнь перед глазами не проносится, метель ее пожри!

На миг, на единый миг я увидела то, что видеть себе запретила. Иной мир.

И озеро древнее, пронизанное непонятной силой, и душ загубленных в нем…

А потом меня окутал теплый рассеянный свет. Закружил, завьюжил, затанцевал – и швырнул с грохотом мои косточки на бренную землю.

– Да чтоб тебя, Лилька, ни один мужик  замуж не позвал! Скотина бессовестная! Что ещё за фокусы магические? Твои подружки устроили?! Вот я тебе! – Я закашлялась, воинственно потрясая руками.

И застыла. С моего когда-то роскошного вечернего платья капала вода. Шуба больше напоминала останки зверя, который долго и нещадно линял. В сапогах рычало и фырчало.

Было ужасно холодно.

– Что проис… – Голос сорвался.

Я застыла с глупо приоткрытым ртом, вертя головой.

Я не была в озере и уж точно не лежала в сугробе, на берегу, у пологого опасного склона, покрытого льдом и снегом. Здесь не было Лильки, пронзительного ветра и леденящего холода.

Огромная спальня терялась во мраке – ее освещали только несколько высоких подсвечников, увенчанных головами неведомых тварей.

Я вдохнула спертый воздух. Здесь пахло тонкой ноткой незнакомых благовоний и смесью мороза и мяты.

Неловко повернулась, пытаясь понять, что происходит – и где здесь выход.

В нос ударил резкий аромат. Непонятный. Острый. От него закололо под ребрами, я шагнула вперёд, натолкнулась на что-то твердое, замахала руками – и поняла, что падаю.

Навзничь.

Но даже закричать не успела – приземление вышло жёстким.

– Ох! – Из горла вырвался сип.

Возникло ощущение, что я несчастная Василиса из русской народной сказки, которой всё-таки не повезло познакомиться с Кощеем… наощупь!

Потому что подо мной было роскошное пуховое одеяло с пледом, а вот под ним – чьи-то очень жёсткие кости!

Ртутный взгляд раскосых дивных глаз вцепился в меня – и реальность медленно покачнулась.

Так начались мои проблемы, большие и бессовестные проблемы, о которых я совсем не подозревала…

Глава 1.

Если ты попала и как с этим бороться.

Несколько месяцев спустя

Я споткнулась. Вернее, мне поставили подножку, но разве докажешь? Я пошатнулась на лестнице, нелепо замахала руками, ярко представила кляксу по имени Алиса на полу посреди холла – и…

Впечаталась носом в жёсткую холодную ткань. Кажется, ещё и лбом в пуговицу врезалась.

– Ай, – прошипела.

И только спустя секунду поняла, что меня – как унизительно – держат буквально за шкирку, как нашкодившего котенка!

– Нет, – раздался надо мной голос. Ледяной и жуткий, с чуть скрежещущими нотками, – всякое ожидалось от академии смесков, но чтобы так нагло себя предлагать первому встречному… Не заинтересован, – отрезал все тот же голос.

Я вспыхнула. Даром, что брюнетка, а не рыжая – ну, почти. После экспериментов с магией мои волосы приобрели несколько иной оттенок.

Хотела добавить что-то резкое, поставить наглеца на место – но подняла голову – и застыла как кролик перед удавом, не в силах вымолвить ни слова.

Колкий серый лёд чужих глаз пригвоздил, рассмотрел как бабочку под увеличительным стеклом, и… Что-то мне подсказывало, что этот тир передо мной с удовольствием оторвёт бабочке крылышки. В научных целях, разумеется.

Узкое породистое лицо, светлая, молочная кожа, угольно-черные ресницы и брови и абсолютно невозможное для мира, в котором волосы – это сила мага. Короткий ёжик снежных волос.

Острый нос едва заметно дернулся.

Меня одарили безразличным взглядом – а потом пальцы на форменном платье разжались – и я плюхнулась вниз, больно ударившись пятками о каменный пол.

Все разговоры в холле стихли.

– Простите, высокородный тир, я споткнулась, – пролепетала, ненавидя эти оправдания.

Да чтоб тебе каждый раз сугроб за шиворот падал, как мимо крыши пройдешь! Снеговик ледяной!

– У вас непослушные адепты, шенш Анаролиш,  – холодно отрезал этот… высокородный, не глядя на меня.

Я была меньше, чем пустым местом!

И очень старалась не выть снежным волком на луну. Да, только заместителя ректора здесь и не хватало. Этот наг, да, натуральный змейс, даже с хвостом! – мог в своей надменности заставить и солнце почувствовать себя виноватым!

– К сош-шалению, подобное случается, Снегосиятельный. Адепты непременно понес-сут накас-сание, но такая мелочь не стоит вашего внимания. Мы оч-шень ш-шдали вас, прошу-шу, проходите…

Я почти услышала, как преданно застучал хвост этого подхалима. Но не могла не воспользоваться возможностью юркой мышью шныркнуть вниз. Клянусь, я вываляю Криссару в снегу! Эта девица, моя одногруппница, все никак не уймется! Теперь подножки ставить принялась!

– На этот раз ты попала, бездарность, – бросил насмешливо кто-то из парней – а меня уже вынесло на улицу.

Прочь! Прочь из этого змеючника, по ошибке названного академией магии, она же Академия ледяных пределов.

Да, я неудачница. Попаданка-неудачница, которой не досталось ни великой силы, ни принца на белом единороге (я понимаю единорогов, к местным принцам лучше не приближаться), ни хорошей работы, ни крутого факультета для обучения. В отличие от моей подруги Данки, которая тоже прижилась в этом прекрасном мире. Да-да, она попала сюда вместе со мной, мы даже учились в одной академии – только на разных факультеиах. Но… о ней немного позже.

Так что же я? Меня не любят одногруппники – бинго, за то, что я из другого мира! Я учусь на водном факультете, но у меня нет ни малейших способностей к магии воды. А ещё…

– Алисия, я могу с тобой поговорить? – Раздался низкий голос с рыкающими нотками.

Прямо на меня надвигался, сверкая глазами, ещё один местный хищник.

Вот только я не хотела с ним разговаривать. Не хотела смотреть в чужие лживые глаза. Не хотела больше запустить пальцы в гладкие светлые волосы. И попросить показать своего зверя – отнюдь не хомячка – тоже не хотела.

Привет всем, кого достают бывшие!

– Лорд Лограт, нам не о чем с вами разговаривать. Я сдаю все домашние работы, а практикумы у нас теперь ведёт другой преподаватель, – процедила, сжимая зубы.

– Алисия, ты мне и слова сказать не даёшь, – на скулах мужчины заиграли желваки.

Фейр Лограт, оборотень из снежных волков и тот, в кого я ещё недавно была влюблена, не умел отступать.

– Нам не о чем говорить. Возвращайтесь к своей невесте, тир Лограт, не то ей донесут, что вы нынче за адептками ухлестывайте, а разбираться она придет ко мне, – ответила чуть резче, чем хотела.

Такое уже было. И спасло меня из когтей разъяренной оборотницы только чудо. Не магу-недоучке с такими тягаться.

– Алисия, она мне не невеста… пока… – процедил мужчина, закрывая нас своей широкой спиной от любопытных адептов.

– Поздравляю вас с этим. Может, найдете себе менее нервную девицу, – бросила, отворачиваясь.

Снова смотреть в это лицо с резкими притягательными чертами, снова вдыхать лёгкий льдистый запах с оттенком зимних ягод…

Нет. Нет тебе больше веры. Когда нужно было выбирать – ты струсил, Фейр. Исчез с горизонта. Даже не пригласил меня на Зимний бал, а ведь это событие бывает раз в году!

Ты говорил, что тебе нужно время, что семья давит, что на тебе лежит ответственность перед твоим родом – и я приняла это. Но никто не говорил, что я должна понять и простить. У меня есть и гордость, и чувство собственного достоинства. А ты сам выбрал, блохастый! Даром, что магистр и преподаватель.

– Лисса, да почему же ты такая упрямая! Да, я обидел тебя! Да, я колебался и делал глупости, но ты тоже просто бежишь вместо того, чтобы поговорить!

А потом меня прижали к стене, в нос ударил знакомый запах морозной свежести, а Фейр… моих губ жадно, жёстко, не колеблясь ни капли, коснулись чужие губы.

Они пили меня, ласкали меня, завоёвывали меня. От оборотня исходил жар раскаленной печи – а я вдруг застыла соляным столпом.

Сознание кольнуло. Раз. Другой. Третий.

Как будто под черепную коробку гвоздики забивали!

А потом пришло оно. Отвратительное ощущение моего дара, про который в этом мире я уже успела забыть.

Чтоб у тебя снеговик посреди дома растаял, Лограт! О, в этот момент я готова была побрить звериную ипостась магистра налысо – лишь бы он от меня отвязался!