– Каждый слой и материк аккуратно выравнивают, сглаживают с помощью лопаты. Иногда для этого используют нож. После зачистки лучше виден цвет, по которому можно определить, что на этом месте была яма, например, или столб. Все фотографируется и наносится на план.

– Спасибо, – сухо поблагодарила Виктория.

– Пожалуйста, – нарочито вежливо ответила Катя.

Вика хотела было спросить, что такое открытый лист и кто такой Тимур Алексеевич, но решила, что не хочет больше докучать Кате вопросами.

Вскоре все вернулись к работе, и Вика вновь присоединилась к своему напарнику на выделенном им квадрате.

К концу рабочего дня, к Викиному удовольствию, их пакет наполнился черепками от глиняных горшков. Кроме этого, им попалось два кованых гвоздя размером с ладонь. Ваня пояснил, что такого рода гвозди до семнадцатого века стоили очень дорого, так как процесс их изготовления был весьма трудоемок.

Возвращаясь с раскопа, Вика отметила про себя, что такого тяжелого дня у нее давно не было. «Все-таки работа археологов изначально оценивается неправильно, а точнее недооценивается – все думают только о романтике древностей и забывают, что для того, чтобы эти древности найти, надо переносить на своих плечах не одну тонну земли. И это не говоря о последующей обработке находок, их сортировке, датировке и так далее…» – размышляла она.

5

Тимур Алексеевич Крылов сидел в кабинете и составлял план работы по экспедициям, находящимся на его попечении. Он работал в отделе сохранения археологического наследия института археологии, или, как его называли сотрудники, охранном отделе.

Завтра у него контрольный рейд на Волгу, Гаврилыч просил еще один нивелир привезти и рейку: видимо, раскопки здесь обещают быть более серьезными, чем планировалось изначально. Помимо оборудования, нужны и деньги, Гаврилыч давно об этом говорил, а денег, как обычно, не хватает.

На севере Москвы, где впоследствии будут строить новую дорожную развязку, раскопки подходят к концу. Денег туда сейчас много не требуется – только на повседневные расходы. Зато надо позаботиться о том, как все оттуда вывезти – экспедиция была масштабная, реквизита много, да и людей тоже надо с комфортом довезти до Москвы. Или хотя бы просто довезти. Тимур Алексеевич сделал соответствующую пометку в ежедневнике. «С Волги вернусь, надо будет выяснить, сколько транспорта им пригнать и когда они собираются выезжать. Кто-то наверняка захочет переехать на другой раскоп, это тоже надо иметь в виду. Если группа соберется большая, тоже лучше машину выделить – так дешевле, чем оплачивать проезд общественным транспортом.

В Нижнем Новгороде людей не хватает, поэтому всех желающих – туда. Эх, взять бы хоть пяток человек еще с экспедиции на Волге, – подумал Тимур, – да перекинуть их на другой объект. Того же Шашкова, он толковый парень, или Катю Соловьеву с Виталиком. Так не согласятся же. Гаврилыч собрал сильную команду, они работают как часы, за ними даже приглядывать не надо – все хорошо сделают, и с методической точки зрения, и с организационной. Сам руководитель в последнее время потерял всякий интерес к работе, но у него на это свои причины, с которыми тоже надо что-то делать».

Тимур Алексеевич уважительно относился к людям и давал возможность сделать выводы из своих ошибок. Ошибки, даже если их нельзя исправить, можно осознать и в корне поменять свою жизнь. Поэтому человека даже за самые серьезные, казалось бы, провинности, можно и нужно прощать. Да и кто он, Тимур, такой, чтобы судить о степени человеческой боли и результате этой боли – неприглядных, глупых, а зачастую и опасных поступках.

Такая позиция сформировалась у Тимура благодаря богатому опыту совершения собственных ошибок, которых он по молодости да по неопытности наворотил вагон и маленькую тележку. А может, и того больше. И если бы не разгреб он этот вагон с тележкой, не сидеть бы ему на этом месте, а возможно, и вообще ни на каком другом…

Однако попустительством Тимур заниматься не собирался, все-таки он руководитель, под его началом люди и дело, которое надо делать. В жертву чьим-то проблемам или слабостям нельзя приносить ни то ни другое.

«Завтра посмотрю, что они там сделали, и уже буду принимать решения по финансированию. И по всему остальному».

6

Сил идти на речку, чтобы ей показали, по словам Саши, их ванную комнату, у Вики совсем не осталось.

«Хорошо, что есть на свете влажные салфетки», – размышляла Виктория, когда приходила в себя, лежа поверх спального мешка на выделенном ей месте в волосатой комнате. Ей выдали и спальник, и вкладыш к нему, однако сил возиться с этим добром у Вики совсем не было.

«Потом сделаю, может, завтра. Ничего со мной не случится, если сегодня посплю так». Перед тем как дать себе окончательно отключиться, Вика решила дойти до страшного сооружения в виде ямы с досками. По дороге обратно она была остановлена решительно настроенной Сашей.

– Вика, вы обязательно должны пойти на костер! Там все собираются! Пойдемте, пойдемте!

Саша, видимо, тоже решила взять Вику под свою опеку и не дать ей заскучать. Скучать Вика не собиралась, так как глаза ее уже слипались – дала о себе знать и долгая дорога, и волнение первой встречи с новыми людьми, и тяжелый рабочий день. Тем не менее неунывающая Саша взяла девушку за руку и потащила за собой. Вика попыталась было упираться, однако поняла, что это бесполезно, и подчинилась недюжинному натиску своей рыжеволосой опекунши.

На небольшой поляне было оборудовано место для костра – посередине кострище, в котором весело потрескивал огонь, а вокруг него уложены бревна, на которых расположились археологи, наслаждающиеся отдыхом после тяжелого трудового дня.

По мере того как спутницы приближались к костру, все громче и громче слышались голоса. По-видимому, о чем-то спорили, только было непонятно о чем.

– Француз!

– Немец!

– Я тебе говорю, француз, они всегда французов нанимали!

– Да немец же, фамилия Лагарп явно немецкая!

– Ой, мало ли фамилий…

– О чем спор? – вмешалась Саша.

– Саш, ты помнишь у Александра Первого, императора, учитель был Лагарп, который ему все про права человека и гражданина рассказывал?

– Ну, помню. Республиканец, веривший в добродетель и справедливость, так нам вроде Наталь Иванна говорила?

– Кто он по национальности? Француз или немец?

– Не хочу вас расстраивать, мальчики, – Саша насмешливо оглядела спорщиков, – но, по-моему, Лагарп был швейцарец, его Екатерина наняла для внука, специально выбирала такого – прогрессивного…

Спорящие Виталик и еще один черноволосый худощавый молодой человек с густо отросшей щетиной уставились на нее.

– Да нет, не швейцарец он…

– Немец, точно немец!

– Лагарп был швейцарцем, – Вика, тем временем успевшая залезть в интернет на своем телефоне, неожиданно даже для себя подала голос. Теперь уже вся компания с удивлением смотрела на новенькую. – Лагарп швейцарец по национальности, вот в энциклопедии сказано, – Вика как будто в доказательство помахала телефоном перед носом у археологов.

После того как все по очереди сунули свои носы в ее телефон, убеждаясь, что Лагарп именно швейцарец, а совсем не француз и тем более не немец, спорщики успокоились.

Вика пристроилась с краю на бревне и решила дальше не встревать в странные разговоры этой честной компании.

Вскоре притопал хмурый Гаврилыч, неся на плече гитару.

Принимать участие в подобных посиделках Вике еще не приходилось. Руководитель играл на гитаре и пел, в промежутках между песнями члены компании выпивали мутную жидкость из той же бутылки и рассказывали забавные истории из жизни археологической экспедиции. Иногда собравшиеся выливали остатки самогона в костер – «жертва Бахусу», и огонь вспыхивал еще сильнее желто-синим светом. Компания радовалась – и опять наливали, выпивали, пели и смеялись. Виктория смотрела на все происходящее как будто издалека, думая о том, что эти люди похожи на одну большую семью со своими интересами, развлечениями, традициями и даже сленгом.

«Интересно, смогу ли я стать для них своей, хотя бы на эти две недели».

Многие из этих песен Виктория слышала. «Изгиб гитары желтой» и «Милая моя» знают все, даже те, кто не был в детском летнем лагере. Однако Леонид Гаврилыч пел и весьма специфичные баллады на археологическую или историческую тематику, а иногда и просто забавные хулиганские песни, которые не пристало петь серьезному человеку (Виктория помнила, как Павел сказал ей, что Гаврилыч кандидат наук и преподаватель исторического факультета, а значит человек серьезный). Тем временем кандидат наук и преподаватель весело горланил:

По рюмочке, по маленькой налей, налей, налей,

По рюмочке, по маленькой, чем поят лошадей!

Компании археологов, судя по всему, слова были отлично известны, поскольку они дружно подпевали своему руководителю. Рядом с поющим сидела девочка и все время, пока он пел, преданно, как-то даже по-щенячьи смотрела ему в рот. Всем видом она показывала, что песню знает лучше всех, ну, кроме Гаврилыча, разумеется. На самых забавных моментах она старательно смеялась.

– Виталик, давай наливай по рюмочке!

Так наливай студент студентке!

Студентки тоже пьют вино,

Непьющие студентки редки —

Они все вымерли давно.

Видимо, к вечеру настроение у Гаврилыча значительно улучшилось.

– Виктория, ну что же вы затаились, давайте садитесь ближе к огню. Виталик, налей даме!

– Нет, нет, что вы, я не буду… – запротестовала Виктория.

– Тогда хоть ближе сюда садитесь, – он начал старательно двигаться, при этом тесня смотревшую на него студентку.

Девочка после этих слов недобро зыркнула на Вику, но вслух как можно доброжелательнее пропела:

– Да-да, Вика, пожалуйста, садитесь сюда, – при этом она старательно освобождала место рядом с собой так, чтобы Виктория не села близко к объекту ее обожания, – я Настя, будем дружить, – как-то совсем по-детски закончила она.

«Этого мне только не хватало – ревнивых барышень», – подумала Вика, передвигаясь поближе к костру, но при этом оставаясь как можно дальше от этой парочки.

Пламя весело играло, разгоняя ночь и освещая лица собравшихся. Вика от удовольствия жмурила глаза – так приятно было ощущать тепло огня на руках и лице, слышать треск поленьев. Она поближе пододвинула ноги в кедах к огню. На какое-то мгновенье голоса веселившихся археологов отошли на задний план.

– Эй, эй! Вы только обувь не сожгите! А то у нас бывало, люди без подошвы оставались!

Вика поспешно убрала ноги.

«Что ж меня все в покое не оставят, все опекают, советы дают такие правильные – и панамку вы возьмите, и ноги вы не сожгите».

В кармане зажужжал и запел голосом любимых «битлов» телефон. Вика отошла на некоторое расстояние и провела рукой по сенсору, отвечая на вызов.

– Ну что, моя дорогая, развлекаешься? – раздался резкий голос. – Ты хоть понимаешь, что я волнуюсь, а ты мне даже не позвонила?

– И тебе тоже привет. Ну, замоталась я, трудная дорога, потом сразу на работу…

– Да мне все равно, Вика, ты должна была мне позвонить, и все тут!

– Никит, ты как-то грубо со мной разговариваешь…

– Я грубо? Я разговариваю с тобой грубо? – возмутился собеседник. – Да мне вообще не следует с тобой говорить после такого!

– Какого такого, Никит? Мне папа позвонил. Он волновался, как я доехала, и он позвонил. А ты меня, на секундочку, даже на автобус не посадил, тебе на час раньше вставать не захотелось…

– Все, я понял, ты просто хочешь поругаться. Я это терпеть не намерен.

И из трубки донеслись короткие гудки. Вика ошарашенно посмотрела на экран. Почему Никита разозлился? Почему так с ней разговаривал? Раньше он этого себе не позволял. Или она не придавала этому значения? А может, правильно он рассердился? До этого момента она не принимала никаких решений без ведома своего жениха. А теперь взяла и уехала в археологическую экспедицию, да еще на две недели – половина годового отпуска как-никак. Естественно, он был недоволен, отговаривал ее всячески, пугал царившими на раскопках нравами и пьянством, ругал за безответственность и беспечность, взывал к разуму и привлекал на помощь друзей и родственников. Сил на уговоры было потрачено много. В какой-то момент в Виктории проснулось просто непреодолимое упрямство. А если это упрямство было замешено на твердой уверенности в себе, то остановить девушку могли только цунами, ураган и наводнение, действующие заодно. Силой стихий Никита не обладал, поэтому она здесь.

«Обидно, конечно, что меня никто, кроме папы, не понял, – Виктория улыбнулась своим мыслям, – папа всегда на моей стороне. Всего один раз он меня не поддержал – когда я согласилась выйти замуж за Никитку».

Этот разговор случился у них с отцом сразу после знакомства с будущим женихом:

– Как его зовут? Никита, значит. Это тот, с которым я тебя случайно встретил. Вика, случайно! Я его даже не знаю, а ты за него уже замуж собираешься! Куксик, ну что ты придумала?

– Па, то, что ты его не знаешь, ничего не значит. Он хороший, и ты обязательно его полюбишь…

– Виктория Дмитриевна! Ты забыла, что твой отец хорошо разбирается в людях – все-таки под моим руководством столько человек работает! Он тебе не пара! Это видно!

– Ты ведь его не знаешь. Может, до того, как выводы делать, познакомитесь поближе? – Вика начала злиться, и отец, конечно, это заметил.

– Викочка, ласточка моя. Ты пойми, так быстро нельзя принимать решения. Нужен какой-то период притирки, поживите вместе, но не так сразу замуж бежать. Что ты там не видела? Борщи-стирки-уборки? Или что?

– Па, какие борщи, что ты вообще говоришь?

– А на что ты надеешься, вот скажи мне? Жить долго и счастливо и умереть в один день? Без забот, хлопот и быта? Вик, такого не бывает, особенно если голову не включать, когда такие решения принимаешь. Знаешь поговорку – брак по расчету может быть счастливым, если расчет сделан правильно. Где твой расчет? Выскочить замуж за человека, с которым знакома меньше полугода? Ладно я его не знаю, но ты и сама его не знаешь! Что можно узнать о человеке, сидя с ним в ресторане или в театре? Что он способен оплатить счет и выбрать неплохую постановку? Так это и с подружкой можно время провести. А семья – это семья, не времяпровождение, а жизнь, самая настоящая, без прикрас. Слышишь меня, без прикрас! Вот, например, ты знаешь, как он себя поведет, если ты потеряешь крупную сумму денег – ну, например. Или если он придет с работы, а ужин не готов. Гладит он сам свои рубашки?

– Какие рубашки, пап? При чем здесь это?

– Да при том. Вика, прошу тебя, подумай, не торопись. И на меня не злись. Никуда он от тебя не убежит, а если это твое, то тем более не убежит. Поживите вместе, ну хоть пару лет. Фату надеть ты успеешь всегда. А если не получится у вас ничего, то хоть не травмируешь себя разводом. И паспорт чистым останется.

– Ну что ты говоришь-то такое! Тебе не кажется, что ты слишком прагматичен. Есть же такое понятие, как любовь, в конце концов.

– Ага, анекдот такой есть. Заходит мужик в автобус переполненный, пробирается сквозь толпу, останавливается и раздраженно говорит: «Спереди дуры, сзади б…ди». Одна из женщин, стоящих позади, возмущенно восклицает: «Мужчина, что вы себе позволяете, я сорок лет живу с мужем, никогда ему не изменяла!» А мужик ей и отвечает: «Тебе вперед, дура».

– Что, я дура, по-твоему?

– Дура, конечно, но моя дочь. А свою дочь я в обиду не дам, даже если ты сама себе навредить хочешь.

– Ты просто не хочешь признаться, что вообще не хочешь, чтобы я замуж выходила.

– Господь с тобой, Викочка! Выходи ты замуж, только мозг при этом не выключай, хорошо?

В том давнем споре Вика, разумеется, была не согласна с отцом, однако положилась на его опыт и предложила Никитке пожить вместе некоторое время. Жених снял квартиру в спальном районе Москвы, и Виктория перебралась к нему.

Мама, в отличие от отца, Никитой была всецело довольна: как же – высокий, статный, вежливый.

Но теперь все почему-то идет не так, как хотелось. Может, папа был прав?

Интересный вечер в новой компании был испорчен, настроение у Вики резко упало, она потихоньку пробралась в волосатую комнату, забилась внутрь выделенного ей спальника и мгновенно заснула.

7

Тимур медленно пошевелил затекшей рукой – как он умудрился заснуть на ней? За окном было уже светло, однако опытный взгляд бывалого путешественника определил, что рассвело весьма недавно.

«Часа четыре», – подумал Тимур, разрабатывая руку, которая наливалась свинцовой болью. Спать почему-то совсем не хотелось, и мужчина, завернувшись в халат, встал и открыл ноутбук. Через несколько минут затренькал его мобильный.

– У меня-то застарелая бессонница, а ты чего не спишь?

– С чего ты взяла, что я не сплю?

– Логика, Тимур, простая логика. В социальной сети у тебя значок загорелся online, значит, компьютер ты включил, да и из окошка я вижу – свет загорелся.

Тимур и Алиса, его коллега по институту археологии, несколько лет назад купили себе по квартире в одном жилом комплексе – он располагался за МКАДом, однако до их института можно было добраться меньше чем за полтора часа. По московским меркам это было шикарно, ведь, даже проживая внутри кольца, на дорогу можно потратить больше двух часов. Покупка жилья, его ремонт, а потом и совместная дорога на работу и обратно сблизила и сдружила двух сотрудников, которые до этого общались исключительно по рабочим вопросам. К моменту покупки квартиры Тимур уже развелся, и мысль о том, чтобы поухаживать за симпатичной коллегой, несколько раз приходила ему в голову. Однако Алиса твердо пресекла его не слишком активные попытки, и потом они еще долго хохотали над его неумелыми ухаживаниями.

– У меня, между прочим, для тебя новость. Твой водитель – ну, Игорь Сергеевич – ночью сегодня стукнул служебную машину. Говорят, что в крови у него нашли алкоголь.

– Игорь? Пьяный за руль сел? Не может быть такого, он со мной уже несколько лет работает, никогда не замечал за ним ничего подобного! – Тимур прижал телефон плечом, переложил ноутбук на диван и сам плюхнулся рядом.

– У него жена рожать стала раньше срока, он вскочил в машину, чтобы доставить ее до роддома, да забыл, что рюмку до этого пропустил. У мужиков, знаешь, в таких ситуациях голову начисто отшибает.

– Не знаю, как-то не был я в таких ситуациях, Алис.

– Ну так будешь, учись заранее. Так вот, в него на светофоре какой-то урод на джипе влетел. Гаишники приехали, он кричит, боится, что в роддом не успеют, да случайно дыхнул на одного, ну тот и отправил его на анализ спиртного. В общем, итог – Игорь Сергеевич без прав, машина на штрафстоянке.

– А жена? – спросил Тимур, натягивая на себя одеяло.

– Гаишники скорую вызвали, в роддом отвезли, а что дальше, не знаю. Рожает еще, наверное. Мне Сергеич позвонил, сказал, что до тебя не дозвониться, вам же завтра ехать вроде…

– Вот я тоже попал…

– Ну не так, как твой водитель, конечно…

– Да ну тебя, Алис! Я же не меряюсь списком неприятностей, но командировку завтра придется отменить, а волжские ребята меня ждут, им аппаратура нужна и деньги тоже. Я даже на своей машине не могу поехать, у меня она не на ходу сейчас.