Офицер с синим поясом ответил, не вставая с места:

– По нашим расчетам мы закончим работу, когда Луна сделает два оборота вокруг Земли.

– Как я понял, вы начали строить второй энергоблок еще дальше от нашего поселения, чем первый. Почему? – поинтересовался Рамбус.

– Для сохранения экологии.

– Экологии? – удивленно переспросил начальник штаба Хруп с синим поясом. – Здесь и так чище некуда.

Офицер по имени Дрим тоже с непониманием взглянул на коллегу. У него как у Каца и Хрупа был синий пояс.

– Зачем нужно беспокоиться об экологии на пустой планете? Разве мы рассчитываем здесь задержаться?

Кац невозмутимо пояснил:

– Солдаты недовольны. А новая система будет создавать еще больше шума, чем первая.

– В целом я доволен вашей работой, Кац, – примирительным голосом произнес Верховный Гот, – но будет лучше, если вы поторопитесь. Нам без этого блока не обойтись.

Он снова бросил взгляд в окно.

Зип и Баг догнали мумуку у самых окон резиденции. Оставалось только вернуть скотину к телеге, и для этого роботы выбрали весьма странный на взгляд Главного Гота способ. Один ухватился за упряжь и потащил мумуку вперед, второй вцепился в хвост и потянул назад. Видно, рабочие не слышали о законах физики, и потому не могли знать, что из-за разнонаправленных с одинаковой силой действий КПД будет равен нулю. А может всему виной был переизбыток ультрафиолета. От перегрева на солнце оперативная карта памяти роботов начала давать сбои. К тому же их создавали не для тяжелых полевых работ. Удивленное до крайности животное, не понимая, чего от него хотят, топталось на месте.

Терпение у Рамбуса лопнуло.

– Что вы делаете, болваны?! – крикнул он, высунувшись в окно. – Тяните её в одну сторону! К телеге!

Роботы отпустили мумуку и задумались. Финал сего мыслительного процесса ознаменовался тем, что они, толкая корову в одну сторону, потащили её к телеге. Слова Предводителя сомнению не подвергались. И все бы хорошо, только в данный момент несчастная мумука стояла к вышеозначенному пункту назначения задом. Напирая всем телом, Баг усердно толкал ничего не понимающую скотину в лоб, Зип с не меньшим усердием продолжал тянуть ее за хвост. Роботы натужно пыхтели, но идти неестественным для себя способом корова ни в какую не хотела и всячески сопротивлялась попыткам себя перевоспитать.

– Идиоты! Да поменяйтесь же местами! – окончательно вышел из себя Главный Гот.

Аура несуразности, витающая вокруг Зипа и Бага, давно сбила с толку несчастную мумуку, и теперь добралась до Верховного Предводителя, под видимой внешней строгостью которого обнаружились эмоции искреннего азарта. Сам того не желая, он поневоле втянулся в процесс взаимонепонимания между двумя безмозглыми роботами и опьяневшей коровой.

С новым советом его Превосходительства Зип и Баг опять разобрались по-своему – поменялись местами и снова принялись тащить животное задом наперед. И с прежним результатом. Мумука, хоть и была пьяной, упорно не желала изменить привычку ходить мордой вперед.

– Эй, вы, олухи! Отставить и внимательно меня выслушать! – стараясь успокоить свои разбушевавшиеся эмоции, строго приказал роботам Рамбус.

Зип и Баг отпустили корову и в ожидании высоких распоряжений уставились на Главного Гота.

Почувствовав свободу, мумука бросилась бежать.

– Олухи! Чего вы застыли? Смотрите!

Рамбус вскинул руку. Он только хотел указать недотепам на улепетнувшую скотину, но в порыве эмоций не рассчитал траекторию движения и случайно задел горшок с любимым цветком, который несколько минут назад так заботливо поливал. Горшок камнем полетел вниз и, ударившись о землю, разбился. Чрезвычайно раздосадованный тем, что два безмозглых робота не могут справиться с простейшей задачей, а его советы лишь запутывают ситуацию, Рамбус безнадежно махнул рукой.

Зип и Баг приняли жест Предводителя за указание и во всю прыть бросились в погоню за мумукой.

Из-под обломков упавшего цветочного горшка вдруг выскочило растение. В середине фиолетового цветка, что венчал его короткий ствол, вдруг раскрылся красивый женский глаз с голубым зрачком. Растение встряхнулось и похлопало длинными ресницами. Осмотрелось вокруг и, резво перебирая корнями, служивших ему ногами, помчалось в сторону поля.

– Фича, куда же ты? – полетел вслед взволнованный оклик Главного Гота.

Растение добежало до кромки поля и быстро закопалось корнями-ногами в почву.

– Обиделась, – сделал вывод Рамбус.

Подошедший к окну адъютант взглянул вниз на любимый цветок предводителя и неодобрительно покачал головой:

– Капризный характер. – И рассудительно добавил: – Никуда не денется, ночью замерзнет, сама назад придет.

– Да, Гомель, вы правы. Ничто не усмиряет характер лучше голода и холода. Итак, господа офицеры, на сегодня совещание объявляю закрытым. Все свободны.

Военные встали и направились к выходу из кабинета.

– Херц! – Услышав свое имя, офицер обернулся в ожидании приказа. – Начинайте действовать с теми мощностями, что мы пока имеем. Пусть земляне не думают, что победа осталась за ними.

– Будет исполнено, Ваше превосходительство! – Херц кивнул головой и вышел следом за остальными.

Из помещения, где обычно Готы проводили совещания, Рамбус перешел в соседнюю комнату, служившей ему личным кабинетом, где предводителя уже ожидал его помощник и адъютант Гомель.

В отличие от зала совещаний кабинет Рамбуса был обставлен с большим комфортом. Единственное окно занавешено красивыми плотными шторами. В одном углу возвышались напольные часы, в другом – двухкамерный холодильник. В центре стояло удобное мягкое кресло, кофейный столик из орехового дерева. На стене висел плазменный телевизор, под ним на изогнутых ножках стеклянная подставка с домашней видеосистемой. Все предметы интерьера были захвачены Готами на Земле.

– Поставь диск, – приказал Рамбус адъютанту, усаживаясь в кресло.

Гомель подошел к стоявшему возле кресла предводителя столику, на котором лежало несколько коробочек с DVD-дисками и вытащил один из них.

– Этот?

Верховный Гот взглянул на протянутую ему коробочку, кивнул и откинул голову на мягкую спинку кресла.

Адъютант вытащил диск и вставил его в дисковод стереосистемы. Зажегся голубоватый экран большого плазменного телевизора, на нем появились предшествующие фильму титры.

– Наши противники далеко продвинулись в этом направлении. Просмотр кинокартин крайне увлекательное занятие, хотя мне не все понятно из увиденного, – размышляя, сказал Рамбус. – В наши руки попало большое количество отснятого землянами материала. Это поможет нам изучить их образ жизни. О врагах нужно знать все.

– Да, Ваше Превосходительство. На нашей планете мы почему-то даже и не думали, что может существовать такое производство, как киноиндустрия.

– Когда мы захватим Землю, то вся эта, как ты сказал, киноиндустрия будет работать только на нас. Пленники создадут новые фильмы об истории и военных подвигах Готов.

– Мудрое решение, Ваше Превосходительство, – согласился адъютант. – У Готов славная история.

Верховный Предводитель рассеяно кивнул. Мысли его уже были заняты совсем другим. Взгляд Главного Гота сосредоточился на фильме, в начальных кадрах которого совершали странный ритуал атлетического телосложения парень и привлекательная стройная девушка. Они страстно терлись друг об друга губами. Насколько мог судить Главный Гот по закатившимся в экстазе глазам и легким стонам, сей странный процесс доставлял обоим удовольствие. Молодые люди переместились на широкую кровать и, не отрывая губ, принялись медленно раздевать друг друга. Рамбус и его адъютант в изумлении уставились на экран телевизора, динамики которого издавали звуки все громче и громче. Обнаженные тела на кровати сплетались и расплетались, меняли позиции, сопровождая непонятный Готам процесс страстными стонами и криками.

Рамбус в крайнем изумлении сопровождал телодвижения землян наклонами головы то вправо, то влево, и, не выдержав, озадаченно произнес:

– Я посмотрел немало захваченных на Земле фильмов. Основная часть изображённых в них действий мне понятна. Люди дерутся, убивают друг друга, стремятся отнять чужое добро, сильные провозглашают господство, слабые им подчиняются – все это естественные и привычные для нас процессы. Но в данном случае мне совершенно не ясна суть занятий двоих этих землян.

– Акт свершения действий налицо, оба получают от этого удовольствие, даже несмотря на обильное потоотделение от прилагаемых усилий, – рассудительно заметил Гомель. – Суммируя вышесказанное и следуя путем логических умозаключений, из увиденного материала напрашивается лишь один вывод – парочка на кровати выполняет какую-то работу, но…

– Я и без тебя вижу, что они работают, – оборвал его Рамбус. – Но ради чего? Где результат?! Где произведенная ими продукция? И почему они работают в таких странных позициях?

Главный Гот не мог скрыть раздражения, что всегда вызывало в нем все непонятное. Особенно если это непонятное исходило от врагов, для победы над которыми необходимо было знать все их мысли, желания, образ действия, причины поступков. В противном случае поражение неизбежно. Рамбус взял пустую коробку из-под диска с надписью: «Диана – дикая штучка» и принялся внимательно разглядывать изображенную на ней фотографию мало одетой девушки. Точнее, совсем не одетой.

– Да, – задумчиво произнес он и отбросил коробку на столик, – мало мы еще знаем наших врагов.

Из телевизора зазвучали возгласы девушки, доведенной до самого пика страсти. Неожиданно стоны воспламенили в душе Главного Гота странные эмоции. Тёплая волна поднялась откуда-то из глубин подсознания, охватила тело и подчинила разум. В причинах возникновения эмоций Рамбус разобраться не мог, но одно он мог признать совершенно точно – эти чувства ему были очень и очень приятны. Он еще раз внимательно посмотрел на экран и добавил:

– Судя по энтузиазму, с каким они трудятся, можно понять, эта работа для них необычайно важна и очень необходима. Диана совсем не похожа на мужчину. Это женщина!!!

– Женщина?! – Гомель вытаращил глаза на Предводителя.

– Конечно. Мне, в свою очередь, непонятно ваше удивление. Мы же просмотрели дюжину дисков и слышали, что земляне разделяют свою популяцию на два вида: мужской и женский.

– Вы, совершенно правы, Ваше Превосходительство, – замялся адъютант, – но как вы сумели определить, что эта Диана принадлежит к женскому виду?

– А вы разве не заметили, Гомель, у этого землянина другое телосложение?

– Я не придал этому значения, – смутился адъютант.

– В нашем деле мелочей не бывает, – строго заметил Предводитель Готов. – Взгляните на этого представителя мужской популяции. Очевидно, что он гордится той мелочью, что отличает его от представителя женской популяции.

– Полностью с Вами согласен, Ваше Превосходительство. Лицо этого самца лучится самодовольством. Не понимаю, чем он так гордится.

Рамбус вопросительно взглянул на адъютанта.

– Самца?

– Так точно, Ваше Превосходительство. Именно так она его называет.

– Даа, – задумчиво протянул Верховный Гот. – Удивительно, сколь велика межвидовая разница на Земле. Один упивается мелочью, другая странными звуками полностью парализовала волю партнёра. Слишком много загадок. Все, Гомель, можете выключать.

Рамбус хотел было подняться с кресла, но вновь задумался. Странные чувства, даже после того, как экран погас, по-прежнему полыхали внутри него, они волновали и одновременно тревожили его в первую очередь своей необъяснимостью.

– Если действия врага непонятны, он становится непредсказуемым. А с непредсказуемым врагом трудно воевать.

– Ваше Превосходительство, никто не в силах соревноваться с вашей логикой, – подобострастно склонил голову адъютант.

Он щелкнул пультом, вынул из стереосистемы диск, вернул его назад в коробку и протянул Рамбусу, однако тот покачал головой:

– Передай эту информацию ученым, пусть поработают. Изучение землян необходимо продолжить.

Гомель внимательно посмотрел на снимок, представленный на передней части коробки. Взгляд его остановился на полуобнаженной девушке. Адъютант медленно повернул голову вправо и застыл. Рамбус с неприятным удивлением заметил, что изображение с молодой землянкой женского вида ввергла его подчиненного в состояние ступора.

– Гомель! – Окрик Предводителя мгновенно привел адъютанта в чувство. – Изучение диска я поручил не вам, а ученым.

– Слушаюсь, Ваше Превосходительство.

Пытаясь скрыть смущение, адъютант направился к двери. Глядя вслед выходившему из кабинета помощнику, Рамбус задумчиво произнес:

– Если Диана производит такое сильное впечатление на меня и моего адъютанта, могу представить, как она впечатлит моих воинов. Нет, Готское воинство ещё не готово к встрече с таким сильным противником, как эта Диана. Полагаю, земляне не зря дали ей имя дикой штучки.

Он откинул голову на спинку кресла и продолжил выстраивать цепочку рассуждений.

– Склоняюсь к мысли, что ключ стойкости и мужества землян мужского вида таится в руках женского вида. Этот необычный тип людей требует самого тщательного анализа.

Сам того не подозревая, Верховный Предводитель Готов в своих умозаключениях был недалек от истины. Логика у Верховного, как правильно заметил Гомель, была на высшем уровне.

*****

В центре Вашингтона, на самой знаменитой улице мира Пенсильвания-авеню остановился расписной автофургон. Крупная ярко-синие надпись «Телевидение» на боковой панели сразу бросалась в глаза. Ниже красовалось изображение забавно стоявшего розового поросенка с микрофоном в передних копытцах. Под логотипом шло название телевизионного канала «Литтл-Пигги» и броский слоган: «Новости от Литтл-пигги, узнай все первым».

Правая дверь фургона открылась, оттуда вылез молодой человек в элегантном костюме, с микрофоном в одной руке и стопкой бумаг в другой.

Этот молодой человек был восходящей звездой главного новостного канала страны со странным названием «Литтл-Пигги», популярный от западного побережья до восточного, журналист Рональд Митчелл, которого часто запросто называли Митч. Из фургона со стороны водительского места выбрался еще один телевизионщик в обычных джинсах и клетчатой хлопчатобумажной рубашке. Коллега Рона Митчелла оператор Гордон открыл заднюю дверь и вытащил из машины студийную камеру, трехногий штатив и небольшой плоский монитор для связи со студией. В своей сфере Гордон был первоклассным специалистом, оно и понятно, у владельца канала «Литтл-пигги» Марио Спинелли другие и не работали. Вот уже больше года, как Гордон работает в связке с Митчем, сопровождая лучшего корреспондента Америки на все репортажи, и отношения между парнями сложились приятельские.

Телевизионщики двинулись в сторону Белого Дома. Погода сегодня благоволила съёмкам, ясная и солнечная, ветерок дул легкий и приятный.

Митч остановился возле ограды, откуда открывалась хорошая панорама и центрального входа, и Западного, и Восточного корпусов.

– Так, Гордон. Снимать будем с этой точки. Я встану там, – он неопределенно махнул рукой, – а ты сделай так, чтобы Белый Дом полностью попадал в кадр.

Оператор профессиональным взором окинул окрестности.

– Подержи. – Он протянул Митчу камеру и принялся устанавливать треногу. – Только давай сегодня без фокусов, иначе Спинелли сначала уволит тебя, а потом и меня, с тобой за компанию. Договорились?

– Не дрейфь, Гордон! Во-первых, Спинелли никогда не уволит лучшего корреспондента Америки, а во-вторых, как можно уволить за компанию, если таковой не имеется? – Самоуверенности Рону Митчеллу было не занимать. – Так что все будет как всегда на высшем уровне, дадим народу отличный репортаж и опять будем лучшие из лучших. Сколько времени до эфира?

Гордон поставил треногу и посмотрел на часы.

– Пара минут есть. В порядок себя приведи.

– Что? – рассеянно спросил Митч, перебирая бумаги в руках.

– Волосы, говорю, пригладь. Ветром растрепало.

– Ерунда, я всегда выгляжу на все сто. Девушки меня любят не за внешний вид, а за мой тонкий юмор. И не отвлекай меня, надо пробежаться по тексту.

– В один прекрасный день этот тонкий юмор станет причиной твоего увольнения, – проворчал оператор, установив камеру на треножнике, а монитор чуть ниже.

– Ты что-то сказал?

– Ничего, – буркнул Гордон, – ветер, говорю, усиливается.

– А, да, да, – пробормотал журналист, стараясь разобраться в бумагах. – Так, где-то здесь был предыдущий опрос. И зачем Марио подсунул мне эти бумаги? – Он недовольно поморщился. – Я не нуждаюсь в чужих подсказках, импровизация – вот мой фирменный стиль…

Волнительный аромат женских духов заставил его поднять голову и отвлечься от рутинной работы. Мимо прошествовала стройная молодая девушка в белом платье а-ля Мэрилин Монро. Пьянящим шлейфом за ней струился сладкий медовый запах, в котором чуткий нос Митча уловил нежные полутона персика и абрикоса. Стойкий, но в то же время мягкий аромат олицетворял грациозность девушки, хотя количество вылитого ею на себя парфюма выдавало в ней провинциалку. Отсутствие собственной подружки явно отрицательно повлияло на профессионализм знаменитого корреспондента. Забыв про навязанный продюсером текст речи и приближающийся прямой эфир, Митч с вожделением уставился на отменные формы девушки, остановившейся недалеко от телевизионщиков. Но это инстинктивное желание, которое неизменно вызывает красивая девушка в любом нормальном мужчине, у Рональда Митчелла никогда не выходило за пределы мечтаний. Он знал, как не переступать тонкую грань между любезностью и пошлостью. У Митча, как и у всех друзей в его компании, включая умника Жака и обжору Джерри, было особое отношение к женскому полу. Девушек они уважали. Даже шуточки направляли в их адрес с осторожной деликатностью, стараясь не обидеть. И Мона, и Кэти, и Люси безусловно замечали мужскую тактичность и ценили её.

При своей популярности Митч мог бы иметь десятки девушек, но ограничивать свободу и связывать себя брачными узами он пока не хотел, а иметь беспорядочные сексуальные контакты или хотя бы постоянную подругу остерегался. Причиной всему, как бы странно это ни звучало, была его честность. Себя любимого Митч оценивал как привлекательную личность, с высоким интеллектом и хорошо развитым чувством юмора. Важным ингредиентом в этом коктейле была его работа на телевидении и всемирная слава. В матримониальных планах любой девушки, будь то принцесса или Золушка, он выглядел лакомым куском. С такой самооценкой, которая, что уж греха таить, частично соответствовала истине, Рональд Митчелл был твердо убежден, что после близости с ним любая девушка не захочет расставаться с подобным сокровищем, а сделать это так или иначе придется. Расставание неизбежно причинит девушке боль, принесет слезы и страдания, а именно этого Митч хотел меньше всего. Он был прохвостом, но не подлецом. Чужие муки не приносили ему радости. Такая позиция переносилась и на животный и пернатый мир, куда входил даже высокомерный ёрник Жак.