Разгар рабочего дня. Вокруг одного из подъездов на Плеханова стоят кучками люди, ждут выноса. Время от времени кто-то с улицы заходит в подъезд и через некоторое время присоединяется к одной из группок ожидающих.
Всем присутствующим ясно: этот человек только что сделал «круг почета» вокруг гроба именно по часовой стрелке и теперь скучающе изучает место и действующих лиц вокруг. (Заметка для неосведомленных: направление обхода тоже имеет огромное значение в ритуале панихиды.)
Ближе всех к подъезду стоит группа пожилых женщин. Это, скорее всего, соседи.
– … Ох, как не вовремя умер Вахо! В Великий Пост! Хоть бы до Пасхи как-нибудь дотянул, – сетует одна из женщин, слегка ударяя себя по щеке натруженной рукой с остатками маникюра. – Придется теперь накрывать постный стол. Грибы, рыба нескольких сортов, пхали, лобио. А люди с келеха уйдут голодными. Куда проще зарезать барана и сделать чакапули, наваристую шилу и так далее. Дешевле сядет.
– Да, – закивала другая домохозяйка, – уже подсчитывали – мясной стол легче накрыть, чем постный.
– На сколько человек делают келех? – поинтересовалась третья.
– На 80, – с жалостью откликнулась первая, видимо самая посвященная. – Только свои люди сядут. С деньгами туго. – И пустилась невесело анализировать. – Э-э, куда мы идем? Не тот уже стал Тбилиси, не тот! – Глаза рассказчицы моментально потеплели и в голосе послышались нотки восхищения. – Помните, при Брежневе какие келехи были! – Качает головой, погружаясь в приятные гастрономические воспоминания. – Обязательно осетрина, икра двух сортов. Где теперь такое?
– Да-а…
– Какое время было! Жили при коммунизме и не заметили, – эхом отозвались несколько слушательниц.
Тут со стороны группы мужчин донесся приглушенный смех.
Женская коалиция, как по команде, оглянулась направо.
– … Я еще один анекдот вспомнил, – не унимался плечистый мужчина в кепке. – Сидит азербайджанец в чайхане. Ему жарко, душно. У ног собака сидит. Он берет палку, кидает ее подальше и говорит: “ Собака, подида, принеси палка». Собака приносит. Он снова: “ Собака, подида, принеси!» Собака приносит. Он в третий раз тоже самое. Собака поднимает голову и говорит: “ Тебе делать нечего! Сиди отдыхай, да!».
Мужской кружок негромко смеется, потом, оглянувшись по сторонам, резко гасят улыбки.
Недалеко от них стоит, по-видимому, группа сотрудников. Кто осудил происходящее, сказав:
– Ц-ц-ц! Что творится! Эти люди не знают, куда пришли. Нет, что вы там не говорите, а в Восточной Грузии не умеют по-человечески проводить покойника. Совсем другое дело у нас, в Мегрелии. 9 дней человека оплакивают. Только на лед какие деньги тратят. А здесь, в Тбилиси, на 4—5 день покойника из родного дома «выкидывают». Варварство!
– Скажете тоже, – засверкал глазами житель востока, – 9 дней – это слишком. Пытка для родственников и издевательство над трупом. Вот мусульмане и евреи – молодцы. В тот же день до захода солнца хоронят.
– И вы сравниваете нас, первых христиан, с какими-то христопродавцами? – взвился западник.
Спор разгорелся не на шутку.
Напротив них, в группе из 4—5 человек царила полная идиллия. Все с явным интересом слушали миловидную, модно одетую женщину средних лет. Она, неторопясь, рассказывала следующее.
– … Я начала с того, что опросила всех своих знакомых: нет ли у кого в роду поляков. И нашла, что искала. У моей старой учительницы по музыки был дедушка Гриц Ковальский. Я пошла в архив, не пожалела 5 лар, достала его свидетельство о смерти. Потом несколько раз сделала ксерокс, чтобы его имя стало совсем блеклым, и вставила имя моего деда по матери. Потом снова сделала копию и понесла эту бумагу в Польское общество. Они сейчас находятся на Сулхан-Саба Орбелиани №1, – рассказчица явно наслаждалась нарастающим вниманием своих слушателей. – И меня, как потомка поляков, тут же занесли в компьютер и дали огромную гуманитарку. Теперь моя дочь бесплатно поедет в Варшаву. Единственный минус – теперь раз в неделю надо ходить на бесплатные курсы польского языка. Что поделаешь, издержки производства.
– Поразительно! – восхитился мужчина в очках. – А вот под еврея нельзя так подделаться?
– Нет, я вам не советую, – с о знанием дела стала объяснять многоопытная дама.– Евреи на то и евреи. Они все перепроверяют. А то попасть на учет в «Сохнут» или «Рахамим» – сказка Шехерезады. Пайки, бесплатная медицинская помощь и патронажная сестра в придачу. Я бы вам посоветовала латышей. Они, конечно, беднее поляков, но на безрыбье сами знаете… У них можно взять годовой талон на метро и разовые обеды по воскресеньям.
– Как приятно встретить знающего человека, – заулыбалась дама с пером. – Только на панихидах такое возможно. Сейчас такой дефицит общения. Давайте, я ваш телефон запишу для консультации…
В этот момент из подъезда начали выносить цветы. По кучкам тут же зашуршало:
– Вынос! Вынос!
Все как-то внутренне подтянулись. Мужчины спешно сняли кепки, женщины достали заранее заготовленные платки. Кто-то уже активно сморкался. За гробом вышли заплаканные родственники в черном. Их тут же окружили соболезнующие и под руки повели к автобусу.
Новоиспеченная полячка крикнула своему собеседнику.
– Займите мне место поближе к водителю, где не сильно качает. Пока до Мухатгверди9 доедем – всю душу на серпантине вытрясет.
«Ловись рыбка большая и маленькая»
На тарелках еще оставался недоеденный салат оливье, бадриджаны с орехами, зеленый пхали с дольками граната и прочее. Гости, распив три бутылки вина, находились уже в должной кондиции и были настроены на философскую волну. Уже прошли формально-традиционные тосты: «За здоровье хозяйки дома», «За здоровье (за упокой) ее родителей, а также родственников всех присутствующих», «За всех, кто нас помнит» и так далее.
Наступило время самых задушевных тостов, а значит, и непридуманных историй.
– Давайте выпьем за наши сладкие воспоминания, – подняла бокал Мариэтта, дама нестандартной конструкции, по объемам которой можно смело сказать, что она не враг своего желудка.
Присутствующие, уже слегка подустав от изобилия блюд, заметно оживились.
– Давайте!
– Что мы пережили, не дай Бог никому! – ахала Кетино, 60 -летняя вдова в трауре с большим вырезом, активно чокаясь со своими соседями.
– А п-помните 90-ые годы, при Гамсахурдиа, – к ней со стаканом устремился Симон, 30-летний заика, в нервном напряжении морща раннюю лысину. – Х-хлебные очереди, с-света неделями не было.
– Нашел, что вспомнить на ночь глядя, – фыркнул медведеподобный Бесо, сосед-сантехник, приглашенный «для компании». – Как сказал, у меня сразу запах керосина в носу появляется. – И переспросил, повернувшись к Мариэтте, по слухам обладательницы золотой медали. – Это по-медицински что за штука?
Но Мариэтта, не ответив, вдруг закисла от смеха и хлопнула в пухлые ладоши.
– Вах, какой прикол! – не в силах сказать, что ее так рассмешило.
– Генацвале, – Бесо культурно подергал ее за рукав. – Нам тоже скажи! Что случится?
Хохотушка, отдышавшись, начала рассказывать.
– Это было в 92-м году. Я тогда торговала сигаретами у метро «Ахметели» с 7 утра до 12 ночи. Был Новый год. Его я встречала как псих-одиночка. В полночь при свете керосинки чокнулась бокалом шампанского со своим отражением в зеркале, выпила залпом все, что было и бухнулась спать. Уже засыпая, пообещала себе, что скоро, кровь из носу, решу проблему с электричеством раз и навсегда. Мой отец через 2 недели сделал мне шикарный подарок – соорудил «удочку» – палку с длинным проводом, который надо было закидывать с балкона на проходящую рядом линию уличного освящения…. И вот как-то ночью выхожу я на балкон с удочкой и начинаю ее крутить, чтобы попасть точно на оголенный участок провода около дерева. Картина еще та: «Ловись рыбка большая и маленькая!». Только я прицелилась, смотрю, на балкон справа выползает заспанный Фридон, мой сосед. В руках у него тоже… «удочка». И он, значит, технично ворует уличный свет.
И что вы думаете? Фридон мне, как мужчина, место уступил.
– Кидай, говорит, Мариэтта, шени чириме. Двоим нам все равно не зацепиться за эти 10 сантиметров. Лучше я как-нибудь потом, в следующий раз…
Вот что значит коренной тбилисец! – заключила электроворовка с искренним чувством признательности. – Соседке-негрузинке уважение сделал! В убыток себе!
– Д-давайте выпьем за коренных тбилиссцев! – засуетился Симон. – А то понаехала деревня. Ни культуры, ни понимания!
– Это все Саакашвили виноват! – авторитетно уточнила Мадлена. Она никогда не упускала случая поругать президента по поводу и без. – Разлагает молодежь своими американскими тестами.
– Ой, не говорите, – вторит ей Карен Самвелович, худенький старичок, всю жизнь проработавший в «Вечернем Тбилиси». – Мы наблюдаем интеллектуальную катастрофу нашего времени – нам искусственно насаждают чуждый нам менталитет. Вот вам наглядный пример из теста по логике для абитуриентов. – И, не торопясь, стал цитировать. – «Вы сидите в автобусе. На остановке входят беременная женщина и хромая старушка. Кому вы уступите место?»
– Я – беременной, – кричит Симон
– А я – старушке! – Мадлена вытирает жирные пальцы от хачапури и объясняет причину. – Может, та вовсе не беременная. Сейчас время такое – никому верить нельзя.
Корреспондент ждет другие версии, потом с торжеством объявляет:
– Вы оба не правы. Правильный ответ: не уступать никому места, за которое ты заплатил.
Над столом повисает пауза.
Первым пришел в себя Бесо. Он укоризненно покрутил головой, украшенной стрижкой «Мой парикмахер умер давно».
– Ц-ц-ц. Отец того, кто эти дурацкие тесты написал, лучше бы одну табуретку сделал вместо такого сына. Мы б «спасибо» сказали.
Мадлена покачала головой, сожалея о судьбе Тбилиси.
– Вай, вай! Куда мы идем? – и опять все свела к политике. – Говорят, Саакашвили специально в ЦРУ готовили.
Карен Самвелович прокашлялся и, слегка понизив голос, предложил:
– Давайте закроем тему сладких воспоминаний. В 37- году дед мой то же этот тост пил и… в Магадане оказался. Сейчас, сами знаете, везде камеры, микрофоны.
Тут раздался звонок в дверь. Все невольно замолчали. Мариэтта удивленно подняла выщипанные в ниточку брови:
– А я больше никого не жду.
Симон, известный медлительностью мышления, сказал не кстати.– Жвания-то не от газа угорел…
Бесо крякнул и молодцевато опрокинул в глотку стакан с вином, не дожидаясь очередного тоста. Затем икнул и предложил:
– Давайте споем, – и первым затянул. -Чемо Тбилис-калако-о-о…
Мадлена с энтузиазмом подхватила.
Карен Самвелович не впопад подпел вторую строчку.
В дверь продолжали настырно дубасить. Потом раздался приглушенный крик.
– Эй вы, что оглохли или вымерли все? Я прищепки хотела…
Хозяйка, не смотря на полноту, резво подскочила с места и, чертыхаясь, пошла открывать.
Карен Самвелович тоном конферансье – любителя объявил:
– Итак, дорогие мои, золотые тосты продолжаются…
О проекте
О подписке