3

История человечества превращается в гонку между образованием и катастрофой.

Герберт Уэллс

Новоалтанск – крупнейший город сурового края – встретил московских журналистов идеальной чистотой огромного и совсем не провинциального аэровокзала, жаркой погодой и толпами демонстрантов с плакатами, на которых пестрели надписи «Остановим миграцию лососей!»

Не теряя времени, привыкшие держать нос по ветру Поляков и Горобец провели разведку боем и пообщались с местным населением еще по дороге в гостиницу.

Новоалтанцы высказывали великое множество версий, причем, одна другой привлекательнее – от массового отравления Алтангары ядохимикатами до похищения популяций ценной красной рыбы инопланетянами. Кто-то считал, что рыба мигрирует «по заказу американского президента», кто-то грешил на «продажное Министерство сельского хозяйства» и «давно прогнивший отдел рыбнадзора».

Из всех этих многочисленных и невероятных гипотез Грину особенно понравилось предположение о староверах.

– Это они виноваты в том, что наш лосось уходит, – сокрушался пожилой водитель такси. – Они, они это устроили. Сидят там у себя в лесу, бурчат что-то под нос…

– Зачем? – искренне изумился Слава.

– А чтоб браконьерам меньше досталось! – резонно сообщил мужик. – Вам там, в Москве, хорошо, вас все это не касается…

– Да почему же – не касается? Касается, – возразил Грин. – Для чего мы, по-вашему, сюда приехали?

– Ясное дело – денег срубить на горячем материале, – хмыкнул водитель. – Сенсация, рейтинги, хайп…Знаю я вашу телевизионную братию. Все вы хайпожоры. А то, что в реке скоро рыбы не останется, никого не волнует. Вам, москвичам, что по тысяче рублей икру покупать, что по тысяче баксов – все одно.

Заметив недовольное выражение лица Славы, Поляков поспешил перевести разговор на менее скользкую тему.

– Скажите, а как далеко отсюда Колесопск?

– Чего? – водитель с подозрением покосился на Грина.

– Ну, город такой… скорее всего, небольшой. Колесопск. Вроде должен находиться вблизи Новоалтанска.

– Сколько здесь живу – сроду о таком городе не слышал, – уверенно сказал водитель.

Полякову ничего не оставалось, как только пожать плечами.

Гостиница, в которой Горобец забронировал номера, называлась «Королевская мантия».

– Цены здесь тоже вполне королевские, – фыркал Слава, расхаживая по номеру. – Глубинка, елки зеленые.

– Не парься, – посоветовал Грин. – Главное, качество соответствует цене.

Собственный номер понравился Полякову еще больше. В здании гостиницы также располагались ресторан и бар, а по соседству, сразу за углом, Грин заприметил и ночной клуб.

– Староверы, блин, – бурчал Горобец, созерцая вид из окон. – Что делать-то будем?

– Сегодня уже ничего, – махнул рукой Поляков.

– Как – совсем? – Горобец заметно расстроился. – А я думал, девочек позовем. Местных, сибирячек.

Он с надеждой посмотрел на Грина.

Почему бы нет? – подумал Поляков.

– Можно и девочек.

Проблема с поиском сибирских красавиц решилась довольно быстро. Объявления подобного рода печатали все местные газеты и журналы. В ожидании предстоящего rendezvous журналисты приготовили стандартный джентльменский набор – шампанское, фрукты, презервативы.

– У них, наверное, свои есть, – с сомнением предположил Грин, кивнув в сторону разноцветных пачек.

– Кто ж их знает? А вдруг нет?

Перестраховщик Горобец во всем оставался верен себе.

И вот, наконец, настал час «икс». Услышав стук, Грин распахнул дверь… и с удивлением обнаружил на пороге вовсе не пару очаровательных девушек, а троих не слишком симпатичных мужчин.

– Эээ, – красноречиво заметил Грин. – Вы, кажется, номером ошиблись.

– Полноте, господин Поляков, – сказал один из мужчин, тот, что был заметно старше и вальяжнее двух оставшихся. – Разрешите войти.

Последняя фраза прозвучала скорее, как приказ, нежели просьба. Тем не менее, Грин отступил от двери, давая незваным гостям возможность прошествовать в номер.

Горобец, увидев троицу, от неожиданности открыл рот. А Грин в это время внимательно рассматривал пришельцев. Мужчина, что с ним разговаривал, обладатель пышных холеных усов, вне всякого сомнения, был хозяином, тогда как двое молчаливых громил выполняли функцию телохранителей.

– Как устроились, господа? – приторно вежливым тоном поинтересовался усач.

Его мордовороты замерли у входа в номер, всем своим видом давая понять, что никто, без ведома их хозяина, отсюда не выйдет, впрочем, как и не войдет.

– Нормально устроились, – сказал Горобец, снова обретя дар речи.

– Вижу, даже отпраздновать прибытие собирались?

И Соболев широким жестом руки указал на столик с джентльменским набором. Горобец подбоченился.

– А вы, собственно, кто такой?

– Мое имя Никита Сергеевич Соболев, – сообщил усач. – Я искренне рад видеть в своем родном городе столь успешных столичных тележурналистов. Можете садиться, господа.

– Спасибо, мы постоим. Чем обязаны? – сухо спросил Грин.

– Господа, видите ли, какая штука…

Соболев сложил ухоженные руки на груди, отчего стал выглядеть, словно священник на проповеди.

– Цель вашей поездки находится в сфере моих личных интересов.

– Вы что же – интересуетесь телевизионной журналистикой? – спросил Слава.

– Не язвите, молодой человек, – по-отечески молвил Соболев. – Меня, как и вас, интересует лосось. Наш знаменитый алтангаринский лосось.

Хорошо у них тут сарафанное радио налажено, – раздраженно подумал Поляков.

Соболев, между тем, продолжал свою пылкую речь:

– Я приехал сюда, когда мне было двадцать. Сейчас мне шестьдесят. Вся моя жизнь прошла в Новоалтанске. И смею вас заверить, что я всем сердцем люблю этот край, и нынешнюю миграцию лососевых воспринимаю с огромной скорбью. Как личную трагедию, если угодно.

Эстетствующий русич нашелся, – пронеслось в мыслях Грина. – О Сибири он радеет, как же.

В этот момент в дверь снова кто-то постучал. Соболев замолчал, а оба телохранителя вопросительно на него воззрились. Стук повторился. Соболев едва заметно кивнул головой, и один из громил протянул руку и открыл дверь. Тотчас в номер впорхнули две хорошенькие девушки. Осмотревшись по сторонам цепким, наметанным глазом, они затем удивленно переглянулись друг с другом.

– Так вас пятеро? – недовольным тоном осведомилась одна из девиц. – Уговор на двоих был.

– Да двое нас…

Горобец думал было реабилитироваться в глазах девицы, но та бесцеремонно оборвала его на полуслове.

– Сорян, козлики, но мы сваливаем! И доплаты не надо – мы не железные!

Соболев вновь подал своим людям едва различимый знак. Один из телохранителей отделился от стены.

– Идем за мной, – сказал он девушкам.

Обе девицы, похихикивая, последовали вслед за здоровяком.

– Вот до чего нас довела повальная демократия, – изрек Соболев, как только трио скрылось по ту сторону двери.

– Вы ратуете за возврат к тоталитарной системе? – усмехнулся Поляков.

– К тоталитарной – нет. Но я решительно против демократии.

Соболев выдержал некоторую паузу, после чего продолжил тоном записного политолога:

– Наш русский народ как-то превратно толкует само понятие «демократия», – при этих словах Никита Сергеевич аккуратно, даже со странной нежностью погладил кончиками пальцев свои усы. – Люди думают, что если в стране воцарились демократические взгляды, значит, можно смело выходить на Красную площадь и во все горло кричать, мол, наш Президент – сволочь, а чиновники – обожравшиеся скоты. Нет, нет и нет! Демократия дает определенную свободу, но не отменяет положения рядового гражданина по отношению к власть предержащим. Как в Америке. Носи, что хочешь, судись, с кем хочешь. Хоть с Мадонной, хоть с Трампом. Но попробуй только публично заявить, что ты недоволен действиями правительства, скажем, в каком-нибудь Ираке. Тебя со свету сживут! Но у нас все по-другому, все шиворот-навыворот. Вряд ли кто-то сможет доказать, что бизнесмен такой-то взял и отобрал земельный участок у пенсионера такого-то. Зато СМИ тотчас слетятся, как мухи, извините, на говно и будут муссировать эту тему, снова и снова подливая масла в огонь и подмешивая к делу новые, зачастую выдуманные подробности. Вот почему я считаю, что в России в принципе не должно быть никакой демократии!

– Да, да, Россия не Америка, и курица – не птица. От нас-то вы чего хотите? – спросил Грин, которого велеречивость Соболева уже успела порядком утомить.

– Я хочу попросить вас и вашего коллегу принять участие в неслужебном журналистском эксперименте. Это будет своего рода специальное расследование. Я финансирую мини-экспедицию, где вам, господин Поляков, предлагается выступить в качестве специально приглашенной столичной звезды. Я нуждаюсь в услугах профессионала, такого как вы. По большому счету, вам обоим предстоит выполнить свою обычную работу – докопаться до истины и сделать классный репортаж. Само собой, под моей незначительной редакцией. А так – практически все то же самое, за чем вы и приехали к нам в Новоалтанск. Вы, должно быть, уже слышали про староверов, что якобы заговаривают рыбу? Все это, конечно, бред. Но история показывает, что иногда самые невероятные версии имеют под собой вполне реальные основания. Селения староверов действительно существуют, хоть добраться до них непросто. Я не верю в магию и прочую ерунду. Однако я располагаю кое-какими сведениями, которые позволяют мне делать выводы, что все эти слухи возникли отнюдь не на пустом месте. Я введу вас в курс дела, как только мы обо всем договоримся.

Соболев немного помолчал, ожидая реакции слушателей. Но ее не последовало, и Никита Сергеевич продолжил:

– На сегодняшний день у меня есть только одна проблема – мигрирующий лосось. Найдите, Гриша, в чем причина этой проблемы. Снимите на камеру и привезите мне. И тогда, кроме громкого репортажа, Вы получите от меня солидное вознаграждение.

Поляков с ухмылкой слушал менторский голос Соболева. Когда тот, наконец, закончил, Грина словно прорвало.

– Личная трагедия – не смешите! – довольно грубо сказал он. – Вы сидите на икре и каждый день теряете деньги.

– Можно сказать и так, – согласился Соболев, – если это что-то меняет.

– Да мне плевать на вас и ваш теневой бизнес, – дерзко улыбнулся Грин. – Не вы первый, не вы последний. Но ваше предложение вынужден отклонить.

Соболев зло прищурился.

– Почему?

– Я никогда не брался за заказухи, от которых дурно пахнет. И двое громил, поигрывающих мышцами, для меня не аргумент.

Горобец не выдержал и засмеялся. Поляков заметил, как Соболев помрачнел.

Ничего, переживет, – весело думал Грин. – Котяра откормленный.

– Вы хорошо подумали? – холодно осведомился Соболев.

Грин деланно зевнул, прикрывая рот ладонью.

– Что ж, честь имею, господа.

Соболев энергичным шагом направился к двери. Отклеившись от стены, второй телохранитель устремился за ним.

– Хорошо выглядит для шестидесяти, – заметил Горобец после того, как непрошенные гости покинули номер.

– Качественное питание, спорт, пластическая хирургия, – хмыкнул Поляков.

– Это да, – согласился Слава. – С его-то баблом – не проблема.

Поляков подошел к окну и выглянул на улицу. В это самое время Соболев как раз усаживался в черный «мерседес», припаркованный между двумя такими черными внедорожниками прямо перед фасадом гостиницы. Как только Соболев скрылся в салоне автомобиля, охранник захлопнул дверцу, после чего подошел к машине, что стояла впереди и сел на место водителя. Еще через мгновение вся эта процессия двинулась восвояси.

Горобец, между тем, все никак не мог успокоиться.

– Разглагольствовал тут как у себя…

– Он и был у себя, – сказал Грин, отойдя от окна.

– В смысле это его гостиница?? – догадался Слава. – Теперь понятно, чего здесь такие прайсы дерут! Девочек выгнал, вот гад! Как теперь вечер убивать будем? Можно, конечно, опять девочек вызвать, только у меня уже охота пропала…

– Потупи в телефон, – посоветовал Грин.

– На шампусик только зря потратились. Ладно, пойду к себе, – со вздохом произнес Слава.

Проводив товарища, Поляков снова подошел к окну. С этого ракурса великолепно просматривались окрестности гостиницы. Вот симпатичный особняк из желтого кирпича, вот офисное здание, а чуть дальше виднеется часть какой-то вывески, кажется, это вывеска на игровом баре…

– Вот дерьмо, – выругался Грин.

Соболев не скрывал досады из-за конфуза, что вышел между ним и московским наглецом. Он нервно жевал собственную нижнюю губу, снова и снова прокручивая в голове недавний разговор.

– Не берите в голову, – подал голос сидевший на переднем сиденье Абаз. – Я обещаю, что найду способ заставить его работать на нас.

– Вопрос пока остается открытым, – сурово сдвинул брови Соболев. – Что там по поводу Быстровой?

– Пока ничего существенного, – виновато сказал Максим. – Запись еще не смотрели, шмонать – не шмонали. Она сегодня весь день из номера никуда не выходила. Как от вас вернулась, так и не выходила. А по остальным моментам все чисто: Дарья Быстрофф, гражданка Соединенных Штатов, прилетела на частном самолете…

– Твою мать, взяли моду – Быстрофф, Царефф, – раздраженно пробормотал Никита Сергеевич.

– Но, согласитесь, она красивая.

Как ни старался Максим, но вожделение, что родилось в нем, когда он впервые увидел Быстрову, так до сих пор и не рассеялось. Даже сейчас, докладывая боссу о делах, Абаз не мог избавиться от визуального образа рыжеволосой женщины, появлявшейся как по мановению волшебной палочки, стоило ему закрыть глаза. Все это сопровождалось характерными ощущениями в области паха, которые в свою очередь мешали Максиму полноценно функционировать в рамках его должностных обязанностей.

– Красивая, – хрипло повторил он, – как с картинки сошла.

– Ну, красивая – и что с того? У нас и получше бабенки водятся.

– Не скажите, Никита Сергеевич. В этой есть что-то такое… чего в других нет.

– Тем хуже для нее, – мрачно констатировал Соболев.

Не в пример Абазиеву, он не испытывал к Быстровой чувственного влечения. Женщина была хороша собой, и все же Соболев в первую очередь думал о деле, а потом уже о плотских наслаждениях. Дело же заключалось в том, что американка, при всех ее неоспоримых внешних достоинствах, норовила посягнуть на чужую территорию. Его территорию. Кроме того, Соболев не верил ни единому слову этой нахрапистой красотки, как не верил и в то, что ее зовут Дарьей. Никакой икрой она, конечно, не торговала, хотя жила, возможно, и впрямь в Нью-Йорке. Еще Соболеву не нравилась улыбка этой женщины, правда, еще больше ему не нравились ее странные изумрудно-зеленые глаза. Эта американка, вероятнее всего, носила цветные контактные линзы, но дело было не только в этом. Соболева смущал сам ее взгляд – он отличался от взгляда среднестатистической женщины, пусть даже рулившей серьезным бизнесом. Она смотрела хищно… и как будто пыталась это скрыть, но звериное нечто нет-нет, да и проскальзывало в ее глазах, несмотря на все усилия. Сегодня она снова посещала его резиденцию, и на этот раз сформулировала свое предложение в более конкретной форме, заодно подкинув Соболеву одну весьма недурную идейку. Соболев пока не знал, кто такая эта рыжая дамочка, и что ее привело в Новоалтанск, а также какой у нее интерес в этом деле. Но что интерес у нее определенно имелся, в этом Соболев не сомневался ни на йоту.

Тут у Абазиева одновременно зазвонили сразу два мобильных телефона. Пока Максим разговаривал, мысли Никиты Сергеевича снова вернулись к Полякову. В свете минувших событий заставить этого человека выполнять его, Соболевскую, волю представлялось делом принципиальным.

– Хорошие новости, – неожиданно возвестил Максим. – Сразу две.

– Давай в порядке возрастания, – приказал Соболев.

– Из Москвы звонили. Насчет профессора. Кажется, старичок созрел.

Новость действительно была отличная. Этот профессор здорово подпортил Соболеву нервы за последние три недели. Но теперь все складывалось как надо.

– Он вылетает завтра же, первым рейсом, – сообщил Абаз. – Правда, с ним будет какая-то баба. Тоже вроде ученая.

– Ученый, – скривившись, поправил Соболев.

– А? – не понял Максим.

– Забудь, – отмахнулся Никита Сергеевич. – Что еще?

– Старик утверждает, что она работала вместе с ним, и может привнести в экспедицию ощутимую пользу.

– Добро, – утвердительно кивнул Соболев. – А что второй звонок?

– Второй касается журналиста. Шакун, как и было велено, сел ему на хвост сразу, как только мы отъехали из «Мантии».

На лице Абазиева появилась коварная ухмылка.

– А мальчик-то наш – игрок.