– Понятно, – усевшись на стул, отвечаю я. Воспоминания о прошлом дне всплывают в моей памяти. Все же хорошо мы с Маркусом побеседовали вчера.

– Ничего не понимаю, – бубнит Роксана, рыская по полкам. – Я же мыла ту чашечку. Куда она могла подеваться?

– Может, в посудомойке. Я туда все складывала.

Роксана вопросительно приподнимает бровь, но все же проверяет технику.

– Значит, ты любитель поесть днем? – подмигивает она мне.

– Просто кашки и сока мне было мало. Вот я и решила подкрепиться.

– Я думала, что тебе еще рано тревожить желудок, – серьезно произносит вампирша, выставляя все нужные ей ингредиенты на стол. – После кашки и сока тебе стало плохо. От голода бы ты не умерла. Из-за крови Маркуса ты вполне могла не питаться пару дней.

– Но есть мне хотелось, – пожимаю я плечами. – Поэтому Маркус приготовил мне яичницу.

– Маркус? – удивляется Роксана. – Готовил? – она качает головой. – Да ты шутишь!

– Не шучу, – смеюсь я.

– Хм, – только и отвечает мне Рокси, загадочно улыбаясь. Кажется, я краснею, понимая, куда направлены ее мысли. «Что она там говорила про кровь и еду? Ну не может же путь к сердцу вампирши лежать через желудок?»

– Док сказал, что я не беременна, – решаю я сменить тему.

– Знаю. Я разговаривала с ним после осмотра, – хмыкает она. – Братец явно был удивлен твоим вопросом.

– Братец? – переспрашиваю я.

– Ах, да. Ты же не знаешь – Адам мой брат… по крайней мере по крови.

– Это как?

– Просей муку, пожалуйста, – ставя передо мной тарелку, просит Роксана. Она явно не желает отвечать на мой вопрос, а я не вижу повода эгоистично требовать от нее этого.

– Извини, я не хотела…

– Ну что ты, – прерывает она меня. – Я просто обдумываю, с чего лучше начать.

– С самого начала и желательно с пояснениями. Я мало, что знаю о вас… то есть нас.

– Хорошо, – кивает Рокси. – В общем, если с самого начала, то я родилась в семье, которая относится к вампирской Элите. Это что-то наподобие аристократии в человеческом мире. Элита имеет свой склад жизни и особые предписания, которые по большей части основываются на аспектах прошлого. Маркус уже несколько десятилетий бьется с Элитой и ее взглядами на жизнь. В чем-то они нам уступили, в чем-то нет.

– Как это бьется? – удивляюсь я. – Разве они не должны подчиняться королю?

– Они и подчиняются, а с чем не согласны, так попросту помалкивают и делают по-своему.

– Чудненько, – комментирую я.

– Вот и произошло так, что я столкнулась с непониманием Элиты. Дело было в том, что к нам в дом по делам часто приезжал Маркус. Один раз с ним приехал Зод, – Роксана мечтательно улыбается, вспоминая прошлое. – Я случайно с ним столкнулась… и все как-то завертелось. Меня к нему тянуло. Его ко мне тоже. Он стал каждый раз сопровождать Маркуса и в один из приездов объявил, что хочет попробовать мою кровь, потому что чувствует во мне свою пару. Родители отказали. Представляешь? – негодует Роксана. – Я чуть с ума не сошла, когда об этом узнала. Для них мнения других вампиров было важней моего счастья. Ты же знаешь, что истинную пару найти довольно сложно, а тут такой шанс, а меня будто вяжут по рукам.

– Как-то глупо, – вставляю я.

– И не говори. Ну так Маркус вмешался, потребовал, чтобы родители уступили. А они объявили, что, если я соглашусь, то они отказываются от меня как от дочери, – Роксана пожимает плечами. – Ну я и согласилась. И тот момент, когда я попробовала его кровь, я не забуду никогда, – она мечтательно вздыхает. – В общем, я стала изгнанницей. Правда это лишь помогло обрести свое счастье. Зод забрал меня к себе. Мы поженились спустя пару дней и живем вместе уже больше пятидесяти лет.

– Ого!

– Честно сказать, для меня это время пролетело как один день. Не знаю, чтобы я делала, если бы не ослушалась. Сидела бы, наверное, под замком. Или еще хуже отдали бы меня за кого-нибудь удобного моим родителям вампира.

– Постой. Вроде бы только истинная пара может иметь детей. Разве твои родители этого не понимали?

– Понимали, конечно, но они не питали никогда к Маркусу должного уважения, как к королю. Так что сделать что-то в разрез с его требованиями им за сахар.

– Так, а Адам что? Не вступился за тебя?

– Адам? – хмыкает Рокси. – Он был первым, кто высказал недовольство. Поэтому уже пять десятилетий я считаю своей семьей всех обитателей особняка, а не биологических родственников.

– Понятно, – протягиваю я. – Тяжело похоже приходится всем, кто на стороне Маркуса.

– Перевес все же на нашей стороне. Хотя последние события показали, что враги не упустят любой шанс добраться до короля.

– Думаешь, меня похитил кто-то из Элиты?

– Не знаю. Маркус по этому поводу не распространяется, а я и не лезу в такие дела, – Роксана хмурится. – Правда Зод запретил мне выезжать за пределы особняка, пока они не найдут виновных. Но это временная мера.

– Ваши мужчины о вас очень заботятся.

– Это в порядке вещей для истинных пар. Любовь, забота, никакого насилия, как в семьях людей. Для наших мужчин мы, так скажем, центр мироздания, – хихикает Роксана. – Приятно, однако. Да и мы продолжательницы расы. Вампирши, которые нашли свою пару считаются чуть ли не богинями, так как у них появляется возможность рожать детей.

– За такую долгую жизнь можно родить не один десяток деток, – улыбаюсь я.

– Нет, – качает головой Роксана. – Если бы все было так, то мы бы уже по численности превосходили людей. Представляешь, чтобы творилось? Вот поэтому, видимо, нас и ограничили. Забеременеть нам очень трудно. Сколько бы мы не искали способов хоть как-то ускорить этот процесс, но так ничего и не добились. Яйцеклетка не всегда жизнеспособна, поэтому остается только ждать и надеяться на чудо.

– Как все необычно, – вздыхаю я, чувствуя, как голова уже кругом идет от такого количества информации.

– Да уж, необычно, – поддерживает меня Роксана, замешивая тесто. – Поэтому самый лучший вариант – найти пару сразу после обращения, а еще лучше, чтобы твоя пара тебя и обратила. Как показывает статистика при таком раскладе вампирши беременеют быстрей. Но сама понимаешь, таких ситуаций по пальцам можно пересчитать. И если уж до трехсот лет вампирша не находит свою пару, то может распрощаться с мечтой иметь детей. После пятисот лет никто не рожал.

– Ничего себе, – поражаюсь я. – А сколько мы живем вообще?

– Самым старыми из нас считаются прародители Маркуса. Кажется, им уже около семисот лет. Правда, мы не бессмертны и нас все же можно убить, поэтому если кто-то из пары умирает, то второй недолго задерживается на земле. Это еще одна причина, по которой мы оберегаем свою пару.

– Понятно, – шепчу я. Если подсчитать, то мне уже больше века, значит, мои шансы создать семью с каждым днем тают. – Роксана, а у вас с Зодом уже есть дети?

– Нет, – качает головой вампирша, и я вижу, как меня есть ее лицо, становясь грустным. – За пятьдесят лет я так ни разу и не забеременела. С каждым днем это все больше и больше расстраивает меня.

– У тебя же впереди еще достаточно времени, – стараюсь поддержать ее я. – Ведь ты уже нашла свою пару, а это все же очень важно.

– В этом ты права, – улыбка возвращается на ее лицо. – А ты не хочешь найти свою?

На этот вопрос я могу лишь неопределенно пожать плечами. Сейчас я не готова даже себе ответить, чего я хочу от жизни.

– Наверное, я пойду, – стараюсь произнести, как можно беззаботней.

– Хорошо. Отдыхай. Я итак тебя нагрузила сверх меры, – отвечает мне Роксана, делая вид, что не заметила моего состояния.

***

Где находится кабинет, я запомнила сразу же. И если б раньше я держалась от него подальше, то теперь сама бегу туда. Мне никто не отвечает, когда я стучусь в дверь. Заглянув в комнату, понимаю, что никого в помещении нет. Я тихонько проскальзываю внутрь. Подожду короля здесь.

Я улавливаю его аромат. Этот запах кажется мне родным. Есть такие запахи, которые ни с чем не спутаешь. Ты можешь уехать из дома на долгие месяцы, а потом вернуться и только благодаря одному запаху почувствовать, что ты дома, а вроде бы раньше и не замечал этого. Вот этот запах именно такой… родной. Я чувствую, что я дома. Наконец-то я там, где должна быть.

Сажусь на диван. Напротив него на стене висит огромный экран телевизора. Беру пульт, нажимаю кнопку и… я снова там.

– Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!

Мое сердце пропускает удар. Они сделали запись и отправили ее Маркусу. Я вижу себя… я знаю, что это я, хотя меня не узнать. Мое лицо посиневшее и опухшее. Я голая и вся в потеках засохшей крови. Под ребрами в области сердца сине—черные пятна. Мое тело все в синяках. На животе виден ожог от клейма. Я подвешена за руки, как забитый скот.

Чувствую, как тошнота подкатывает к горлу.

Запись повторяется.

– Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!

Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать. По моему телу пробегают мурашки. Я замечаю, что голос на видео искажен. Он был другим, когда я была там. Что это может значить? Запись обрывается и прокручивается снова.

Дверь кабинета так резко открывается, что я вскрикиваю, отскочив от экрана, к которому неосознанно подошла. Маркус двигается быстро. Он выключает телевизор, и его взгляд обращается ко мне.

– Ты не должна была это увидеть! – выплевывает он со злостью.

– Я… я думала это просто телевизор, – шепчу я. Мое дыхание прерывается. Меня бьет дрожь. – Я не знала.

Он делает шаг ко мне, а я отшатываюсь от него будто от огня. Мне жутко страшно. Я боюсь его.

– Марианна, я не причиню тебе вреда… малыш.

Я мотаю головой, отступая назад, хотя Маркус не двигается, наблюдая за мной.

– Нет, пожалуйста, просто дай мне уйти отсюда, – шепчу я.

– Тебе нельзя оставаться сейчас одной.

– Пожалуйста…

Маркус нехотя отступает в сторону.

Я вылетаю из кабинета и мчусь в свою комнату. Перед глазами все расплывается из-за слез. Я закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и плачу. О Боги! Я стала слабой. Они сломали меня. Они меня уничтожили. Они хотели и Маркуса сломить. Они хотели подорвать его власть. Я подхожу к кровати, сажусь на край. «Дыши, Марианна. Дыши, девочка».

Я сама себе противна. Не могу найти опорную точку, не могу найти в себе ниточку, которая бы держала меня в этой жизни. Вся моя жизнь – это просто день за днем… годы, столетия. И я почему-то все еще жива.

Я забираюсь на кровать и лежу, закутавшись в одеяло. Становится жарко, скидываю одежду. Я ничего не хочу.

Никто не приходит. Я сама не знаю, хочу ли я, чтобы кто-то был рядом. Мне так одиноко. Мне всегда было одиноко и больно, но я держалась, потому что мне не на кого было положиться и некому было излить весь яд души. Сейчас мою плотину, отделяющую меня от внешнего мира, смыло, и я осталась стоять посреди своего разрушенного мирка. Слезы соленые и напоминаю вкус крови. Я плачу, уткнувшись в подушку. «Ничего нет. У меня абсолютно ничего нет».

***

Я кричу, когда к моему животу прижимают раскаленное железо. Запах горелой плоти вызывает тошноту, но мой желудок пуст. Это еще хуже, вызывая жуткие спазмы. Я ловлю воздух ртом. Чьи-то глаза смотрят на меня из темноты. Они меня пугают. Я снова кричу, когда нож входит в мою грудь.

Я открываю глаза. Я в темноте. Начинаю барахтаться и скидываю одеяло. «Это кошмар. Просто кошмар». Ставлю ноги на пол и сижу так несколько минут. Иду в ванную и перед зеркалом изучаю свое тело. Оно другое. Нет крови, нет синяков. Мое лицо чистое и без отеков. Я здесь. Сейчас. Прошлое должно остаться в прошлом. Мне нужен холод. Мне нужно заморозить все воспоминания. «Я смогу». Злюсь, и это лучше, чем жалкие сопли. Я смотрю, как глаза заволакивает кровавой пеленой, как удлиняются клыки. Я такая. Меня нельзя сломать, и я не позволю кому-то причинить вред Маркусу.

Я включаю горячую воду и становлюсь под обжигающие струи. Прикрываю глаза от удовольствия. Все закончилось и все только начинается. Провожу рукой по затылку. Кости еще ноют, помня каждый удар.

Внезапно ощущаю, что я не одна. Резко поворачиваюсь и замечаю, как тень мелькает по полу. Провожу рукой по стеклу душевой кабинки. В ванной никого, но я знаю, что он в комнате. «Гад!» Выключаю воду, заворачиваюсь в полотенце. Не заботясь, что с меня течет вода, шагаю в комнату. Вот он, стоит поодаль и смотрит на мои картины, как будто он ничего и не делал.

Маркус поворачивается ко мне. Я так зла… Дергаю полотенце, и оно летит к моим ногам.

– Черт! – рычит Маркус, отворачиваясь. – Ты что творишь?

– Ой, какие мы стеснительные! – парирую я. – Мог бы просто попросить меня раздеться, а не подглядывать!

Маркус вздыхает. Он поднимает руки вверх. «Сдается. Ну-ну».

– Шум воды не признак того, что ты находишься в ванной.

Я закипаю сильней. «Он мне не доверяет!»

– Я не нарушаю сделок. И тем более тех, условия которых я предложила сама.

– Оденься, Марианна, – спокойно произносит он.

– Нет ничего, что бы ты не видел, – возвращаю ему его же слова и направляюсь в гардеробную.

Я так зла, что мне требуется пара минут дыхательных упражнений, чтобы прийти в себя. Я не должна так с ним разговаривать. Он не виноват в моей слабости. Натягиваю первую попавшуюся футболку и… шорты не налезают на меня.

– Дьявол! Пропади все пропадом! – ругаюсь я.

– Марианна, у тебя все в порядке? – доносится до меня из комнаты.

Я стою в гардеробной, и меня просто распирает от злости. Я трясу шортами в воздухе, хотя Маркус меня и не видит.

– Нет! – рявкаю я. – Из-за тебя я в шорты не могу влезть!

До меня долетает тихий смешок.

– Ничего смешного, – шепчу я, пытаясь найти, что надеть. У меня не так много одежды, чтобы толстеть.

– Мы купим тебе все, что ты захочешь, – говорит Маркус, и я знаю, что он улыбается.

– Мы купим тебе все, что ты захочешь, – передразниваю я его, перебирая одежду на вешалке. Ничего! Ладно. Я иду к комоду – наверное, тут должно быть белье. Выдвигаю ящик и…

– Огогошеньки, – пищу я.

– Что случилось?

– Ничего, – рыкаю я. «Это надолго!» – Спокойного дня, король.

– Если что, ты знаешь, где меня искать, – отвечает мне Маркус.

– Хорошо, – бурчу я, вытаскивая черный кружевной комплект. «Огогошеньки!»

***

После мучительных поисков хоть какого-то белья без рюшечек, я наконец-то нахожу обычные белые трусики шортиками. «Я благодарна всем богам этого мира!» Натягиваю их и довольная возвращаюсь в комнату. В воздухе витает запах Маркуса… странный запах. Подобрав полотенце, улыбаюсь и иду в ванну. Я засмущала короля. «Ой-ля-ля». Беру новое полотенце, начинаю вытирать волосы и выхожу в комнату. Смотрю на свои холсты. Сейчас я чувствую прилив сил и желание творить. Я внимательно пробегаю глазами по рядам… что-то не так. Я еще и еще просматриваю картины. «Нет!!!»

Выбегаю из комнаты и несусь к противоположной двери. Стучу с такой силой, что, скорей всего, разбудила весь дом. Маркус открывает дверь. На нем спортивные штаны и все. Черт! Я теряю мысль на пару секунд и смотрю на него, разинув рот.

– Что случилось? – слышу его вопрос.

– Портрет. Моего портрета нет, – выдыхаю я, стараясь смотреть куда угодно, но только не на его обнаженную грудь. «Проклятье!» – Вы точно привезли все картины?

– Мы забрали все, что там было, – отвечает мне спокойным голосом король. В его глазах мелькает холод. Я понимаю, о чем он думает.

– Зачем им мой портрет?

– Я не знаю.

– Я им бошкипоотрываю, – рычу я, направляясь в свою комнату. – Ублюдки!

– Мы вернем его, – слышу я за своей спиной властный голос. «Зачем он за мной следует?»

– Оденься!

Я не оборачиваюсь. Стою, смотрю на свои картины. «Пусть он уйдет. Пусть он уйдет!»

– Нет ничего, чтобы ты не видела, – слышу я смешок за своей спиной. «О чем это он???» – И вообще-то я одет.

– Ты полуголый!

– Ты же работала в борделе. Тебя не должен смущать мой вид.

Меня пронзает холод. Ярость. Он довел меня до этого чувства. Я делаю вдох. Каждую мышцу сводит от напряжения. Я хочу кинуться к нему и причинить боль, но я не могу.

– Так вот как ты обо мне думаешь? – произношу я спокойно, поворачиваясь к нему лицом. И его реакция понятна. Пропасть между нами никогда не сойдется.

– Марианна, я… черт!

– Если тебя это так интересует, то знай, что я не спала ни с одним из мужчин пока работала в борделе. А теперь будь добр уйти.

– Ты меня не так поняла…

Жалкая попытка вернуть мое доверие.

– Уйди, – тихо произношу я.

Спокойствие. Я впала в состояние холодной сдержанности. Маркус качает головой, но не произносит ни слова. Дверь за ним закрывается, а после хлопает дверь на нашем этаже. Надеюсь, король не поддастся эмоциям. «К черту! Я его ненавижу!»

***

Я несколько раз перебрала все холсты, расставила их по всей комнате. «Нет! Его здесь нет!» Мало того, что они пытали меня, так еще им захотелось поиздеваться над моими чувствами. Сраные ублюдки!

Я опускаюсь на пол и рассматриваю потолок. Все хорошо. Все отлично. Я найду их и заставлю страдать. Это я умею. Точно!

С Маркусом все проще. Его нет и не было для меня. Сто лет очень большой срок. Я застыла. Меня уже не разбудить. Кстати, о сне. Я не хочу больше закрывать глаза. Я не хочу больше видеть кошмары. Я лежу и обдумываю, что мне делать дальше. Нужно действовать в своих интересах. Пока что мне нужно вернуть свой портрет. Я безумна и жестока, когда речь касается моих работ. Я – их мать. Они – мои дети. И они поплатятся за то, что отняли у меня мое детище.