Цитаты из книг автора «Мария Манич»

На секунду проскальзывает мысль: а вдруг я его слабость целиком и полностью? У каждого человека есть ахиллесова пята, и зачастую это другой человек.

По телу проходит дрожь. Мирон в любой момент может передумать и вышвырнуть меня из машины. С ним как на американских горках. Вверх-вниз. Только ты была на пике, а уже летишь вниз головой в мёртвой петле. У меня нет к Гейдену доверия, слишком много обижал меня и причинял боли, но он ждал меня около подъезда не просто так. Он может отрицать свои чувства и их наличие. Казаться холодным и безразличным. Только это больше не работает. Может и дальше обманывать себя. Это не просто секс, между нами. И я ему это докажу.

Оба знаем, чем закончится наша битва, и всё равно притягиваемся. Не можем друг без друга. Я царапаю ногтями шею Мирона, когда он рывком дёргает на себя заднюю дверцу машины и стряхивает меня на кожаные сиденья. Тяну его за собой, и он валится сверху, целуя меня уже по-настоящему.

Этим поцелуем с Ярославом я убила двух зайцев. Поняла, как сильно встряла в Мирона, и насколько мне сложно вытравить его из своего сердца, сравнив, и лишь убедилась, насколько ему плевать. Он просто свалил! Прошел мимо, надеюсь поехал прямо в пекло к черту! А еще я понимаю это все конец. Наш с Мироном конец. Нас даже не было, но я ощущаю пустоту и ноющую боль от осознания, что после того, что я сделала он никогда больше даже на меня не взглянет. Почему-то в этом особенно уверенна сейчас. Помню, как он садился в машину раздраженно хлопая дверью. Звук хлопка гремит в барабанных перепонках даже сейчас. Злое, белое, будто полотно лицо, с черными блестящими глазами.

Мирон стоит немного впереди. Вся его поза кричит о напряжении в теле. Лицо одна сплошная безэмоциональная маска. Губы сжаты в плотную линю и кажутся почти незаметными. Зато глаза…глаза горят влажным безумным блеском. Тонкие смоляные пряди волос, привычно спадают на высоки лоб, иногда их треплет порывами ветер. Выдерживаю направленный на меня взгляд, столько сколько могу. Мирон стряхивает руку брата, Марк сжимал ему плечо, и расслабляется. Растягивает губы в надменной улыбке от которой волоски на коже встают дыбом.

Мирон стер все воспоминания о неуверенных попытках первого поцелую в детском доме, стер слюнявые, как слизняки, поцелую Соколова, заменив их своими. Страстными, жадными, голодными. И видимо теперь мне придется всю жизнь довольствоваться тем, что все остальные поцелуи лишь жалкая пародия, на то настоящее и чувственное, что мне уже довелось испытать с Гейденом. Когда влюблена все иначе. С Мироном все было иначе. Сейчас я ничего не чувствую. Ни-че-го. Досада разрывает мою душу на куски. И злость. Меня переполняет бешенство. Тлело как угли, после случая на съемке, а теперь вновь разгорается с новой силой. Затылок покалывает. Смотри. Нравится?

– Да съемка задержалась, пришлось даже продлевать аренду студии, но зато все вышло потрясающе. Я очень рада, что Мирон посоветовал позвать тебя, – говорит Ирина, совсем не замечая в какой шок меня вводят ее слова и я с такой силой сжимаю холодное стекло, что боюсь сломать. – Ты идеально вписалась в образ и картинку в целом. Ты очень красивая девушка, Ангелина. И мой сын это знает. Я немею и, кажется, глохну, потому что совсем не слышу, что она говорит дальше.

Мирон кривит губы в усмешке. Губы, которые еще недавно терзали мои. Ласкали и целовали так, словно и правда соскучились. Проходится взглядом по моему телу, так словно жалит его. Запоминая каждый изгиб, каждую деталь.

Я начинаю неконтролируемо дрожать и выгибаюсь вперёд, когда Мирон с идеальной точностью находит затвердевший сосок и сжимает его до сладкой боли, до мерцающих звёзд перед глазами и липкой влаги в моих трусах. Я бьюсь в его руках, стараясь оттолкнуть, ударить посильнее. Разорвать варварский и наглый поцелуй, остановить вездесущие руки, оглаживающие бедро в вырезе платья и мужские мягкие губы, снова и снова атакующие мой рот. Испускаю капитулирующий стон, вцепляясь в плечи. Притягиваю Мирона ближе к себе, врезаясь ноющей и тяжелой грудью в его твёрдую, ходящую ходуном от частого дыхания. Запускаю пальцы в длинные растрепавшиеся волосы и на секунду жмурюсь от удовольствия, касаясь его языка своим. Мирон скатывается с меня и ложится спиной на стену рядом. Улыбается и трясёт головой, смотрит исподлобья. – Бешеная сука, – шипит Мирон, прикрывая тыльной стороной ладони губы. – Ты в курсе, что только что завела меня ещё больше? Я прикусила ему язык. Со всей обидой и ненавистью, которые живут во мне ровно в таком же количестве, как страсть и любовь. Борются друг с другом не на жизнь, а на смерть, заставляя меня страдать, раздирая на мелкие частички моё сердце. – Засунь руку в штаны и помоги себе сам! Или попроси более сговорчивую подружку. – С тобой никто не сравнится, неАнгел. Бьёт словами. Вскидываю глаза. Мирон смотрит открыто, без намека на насмешку. Что он такое говорит? Зачем? Опять играет? Рядом с ним я схожу с ума.

Я не какая-то игрушка или вещь, которую можно брать, когда захочется поиграть, а в другое время полностью игнорировать. Развлекаться и трахаться с другими, делая вид, что меня не существует. Я живая, всё чувствую. Мне больно и обидно до раздирающего жжения в груди. – Потому что мне так захотелось, – наклонившись вперёд и почти касаясь моего носа своим, произносит Мирон. – А тебе это было нужно. Блеск в глазах и всё такое. – Херня. Мне ничего от тебя не нужно, – выплёвываю, неотрывно глядя в любимые глаза. – Ничего. Ты ошибаешься, если считаешь иначе. – Это ты ошибаешься. Я могу предложить тебе кое-что новое. – Дружбу? – громко смеюсь. – И секс по дружбе? Не интересно! Проваливай! – толкаю его снова. – Поезд ушёл. – Я так не думаю. Ты хочешь меня так же сильно, как и раньше. Я хочу тебя ещё сильнее, чем раньше. – Я тебя ненавижу! Мирон наклоняет голову набок, прикусывает нижнюю губу зубами, оставляя на ней белый след, а затем делает резкий рывок. И вот он уже касается меня всем телом. Вдавливается в моё, идеально подстраиваясь. Дыхание сбивается и обрывается снова, потому что он опять меня целует. Теперь уже трогая везде, где ему вздумается. Ладонью проходится от бедра до груди, безжалостно сминая тонкую и явно дорогую ткань платья, обтягивающего мою фигуру как вторая кожа.