Данила Капустин
Спустя семь лет
– Данила Андреич, трехминутная готовность…
Вокруг меня в мыле скачет девчонка-организатор: в ухе наушник, в руке планшет, голос как сигнализация.
Отодвигаю девушку в сторону, чтобы видеть главный вход в Ледовую арену. К нему стекается делегация чиновников, я кивком приветствую директора Ледовой, Антипцева, он в ответ машет мне рукой.
Сегодня официальное открытие комплекса. Сто восемьдесят квадратов первоклассного льда – отличный подарок городу. Последний раз такие подарки он видел, когда я еще пешком под стол ходил.
Прикрыв динамик телефона ладонью, окликаю девушку:
– Где Зотов?
Она делает круглые глаза и крутит головой в поисках хедлайнера мероприятия.
– Да. Столик на троих, – возвращаюсь к телефонному разговору. – Без разницы. Благодарю…
Нажимаю отбой, телефон кладу во внутренний карман пиджака. Скорее всего ненадолго. Моя мобила сегодня пашет без обеда, не удивлюсь, если закипит.
– Данила Андреевич! Рад приветствовать, господин большой чиновник! – протягивает мне руку проходящий мимо Антипцев.
– Привет, – пожимаю его ладонь.
В последний год мы с ним работали бок о бок. Антипцев старше на десять лет, среди коллег ровесников у меня нет – в двадцать шесть мало кому удается подгрести к приличной чиновничьей должности. Это не удача, а связи. Связи решают. Год назад с их помощью я стал замом начальника руководителя Департамента спорта города. Ладно, если серьезно, чем длиннее название должности, тем менее она высокая, но в моем случае это правило не работает. Я второе лицо в департаменте, если конкретнее. Позитив еще и в том, что мне есть куда расти, но при этом не так уж высоко карабкаться. Мой шеф туда-сюда, и на пенсию.
– Как жизнь? – интересуюсь. Телефон в кармане опять просыпается. – А, зараза… извини… – принимаю звонок, отвернувшись.
Наконец-то вижу Зотова.
Опираясь на трость, мой друг, он же главный гость сегодняшнего вечера, идет ко мне по коридору.
– Перезвоню, – говорю в трубку и тут же отключаюсь. – Где носился? – спрашиваю, подождав, пока Зотов до меня дохромает.
Мой друг – действующая звезда НХЛ. Неделю назад он прилетел из Канады. У него травма голеностопа, которую Марк получил в начале сезона, но все не настолько печально. После Нового года он планирует вернуться на лед, восстановление идет хорошо. Образовавшийся отпуск друг решил посвятить поездке на родину, которую не видел дофига лет. Семь, если точнее.
Ну, а пять лет назад похожая травма меня самого отправилась на операционный стол, а после – в депрессию. Моя травма оказалась несовместимой со спортом. Если точнее, с хоккеем, которым я занимался с пеленок и которым дышал.
Перспективы, карьера, контракты.
В двадцать лет я во всех красках познал привкус чертовой горечи. На собственной шкуре узнал, что значит потерять мечту. Потерять себя.
– Ходил отлить, – под нос бормочет Марк. – Прости, что не поставил тебя в известность.
Его манеру речи сильно подкорректировали годы жизни в Канаде. Появился акцент и слегка топорная манера изъясняться, то есть лишними словами он ее не перегружает. Придурковатый красный свитер с оленями дополняет картину, делая его малость не местным.
– Что с настроением? Кто обидел? – интересуюсь с ухмылкой. – Фанаты не дали отлить? Или мыло в дозаторе закончилось? Жалуйся, я здесь власть.
Не оценив предложение, Марк одаривает меня серьезным взглядом, после чего сообщает:
– Я видел Баум.
– Кого?
– Аглаю Баум, – поясняет он.
Выгибаю удивленно брови.
– Воу, – выдаю без особых эмоций.
– У нее ребенок, – треплет он свои волосы.
– М-м-м… – тяну.
– Блядь, – Марк смотрит в пространство слегка прифигевше.
Я уверен, то, что по части девушек случалось в юности, там должно и оставаться, по крайней мере так это произошло у меня, но Аглая Баум – это особый случай. Во-первых, она была единственными серьезными отношениями Зотова за всю его жизнь, пусть это и было в девятнадцать. Во-вторых, бывает, он вспоминает о ней, когда сильно надирается, правда часто не помнит ни хрена утром.
Аглая Баум.
Неожиданно.
У меня были все основания ревновать, ей-богу. В юности она практически отняла у меня лучшего друга. Они тогда разве что в сортир ходили по отдельности. В девятнадцать Марк подписал контракт с НХЛ и улетел в Канаду, на этом их отношения закончились.
Объективно, у них не было шансов. Я прекрасно знаю, в каком режиме мой друг пахал первые годы, у него в жизни мог быть только хоккей и больше ничего. Больше ни на что не хватало ресурса, тем более на девушку, которая осталась в России.
– И? – спрашиваю. – Ты поздоровался?
– Да. Она торопилась.
– Что будешь делать?
– Без понятия… у нее ребенок… – повторяет заторможенно.
Времени обсудить это у нас нет. Нас приглашают на лед, где после торжественной речи губернатора слово предоставляют мне.
Официальная часть заканчивается перерезанием символической ленточки, и эта честь предоставлена Марку. Он отправляет Ледовый дворец в долгое успешное плавание, и примерно через час мы подпираем крыльцо комплекса.
К этому времени успеваем пообщаться с губернатором, которому Зотов по моей просьбе дарит джерси с автографом.
Руководитель нашего региона в восторге, он заядлый хоккейный фанат. Когда-то и моей карьерой он интересовался. Она была подающей большие надежды. Я ждал предложения из Америки, и почти дождался.
Мы действуем наобум. Исходя из той информации, которая есть: решаем задержаться минут на пятнадцать и дождаться, пока закончится ледовое шоу «снежинок», ведь дочь Аглаи Баум была одета в характерный костюм.
Я без понятия, зачем Зотову это, через неделю он возвращается в Канаду, но не спрашиваю.
Он выглядит таким трогательно растерянным, что его хочется приобнять.
Думать в сложившихся обстоятельствах приходится мне.
Посмотрев на часы, пару раз прыгаю на месте. Под одежду пробирается холод. Застегиваю верхнюю пуговицу пальто, но в минус пятнадцать это бесполезное телодвижение.
Та, ради кого мы морозим задницы, появляется примерно через десять минут.
Бинго, что сказать. Мы не разминулись в набитой людьми Ледовой арене. Это можно считать победой. И везением. К слову, когда-то именно так меня называли – везунчиком.
За то время, пока здесь торчали, моего друга успели саранчой облепить фанаты, я же успел отморозить не только задницу, но и яйца.
Аглаю Баум я узнаю сразу, как только распахивается входная дверь Ледовой. Баум в свою очередь, выйдя на крыльцо, в толпе фанатов мгновенно находит Зотова.
Они смотрят друг на друга, и этому можно умилиться. Черт, твою мать. Все же, вот так встреча…
Из-за спины Аглаи выскакивает ребенок. Девочка, которую Баум ловит за капюшон куртки.
Шагаю им навстречу, деланно удивляясь:
– Вот это встреча!
Несмотря на то, что лицевые мышцы свело от холода, моя улыбка шире некуда. Видеть Аглаю Баум я рад. Это встреча не рядовая. Совсем нет. Это событие из разряда приятных случайностей.
Рассматриваю ее лицо. Она почти не изменилась. Красивые тонкие черты, классическая мягкая красота. Все на месте, даже больше. По-моему, она только сильнее расцвела.
Надеюсь, у нее нет оснований послать меня в задницу. В юности мы неплохо ладили, и я, кажется, за то время не успел облажаться.
Наше общения сошло на нет сразу после отъезда Марка в Канаду.
У Аглаи начался первый курс университета, а я перешел из молодежки в континентальную хоккейную лигу, а это совершенно другой хоккей. Иной уровень тренировочного процесса и соперников. Два года на износе и на пределе возможностей. Затем травма, и моя жизнь показала поднятый вверх средний палец.
– Здравствуй, Данила, – отзывается Аглая сдержанно.
– Приве-е-ет, – тяну, переводя взгляд на возникшую за спиной Баум девушку.
Миловидное лицо в окружении пышных кудрей, большие очки в роговой оправе…
На лицо снова наползает улыбка.
– Ого, какие люди! – замечаю с оттягом. – Капустина… сколько лет…
Видеть ее в компании Аглаи ожидаемо, и в то же время неожиданно. К этой встрече я даже интуитивно не готовился.
– Не считала, – фыркает она, выбивая из меня смешок.
До усрачки знакомо.
Таня Капустина – лучшая подруга Баум. Девчонка с пухом на голове и железками во рту. Нескладная заучка в смешных очках. Колючая девственница-недотрога, которая кусалась, как маленькая вредная болонка, и это всегда дико меня забавляло.
Ее острый язык, судя по всему, величина постоянная, в остальном же…
Кошачий взгляд за стеклами очков, полные губы, маленький аккуратный нос. Хаос ее волос теперь уложен в блестящие крупные локоны, которые стали длиннее за прошедшие семь лет. В прядях на макушке, как родная, сидит безделушка в виде детской пластиковой короны.
Я определенно рад этой встрече.
Ловлю на себе кошачий взгляд, который сопровождается ироничным вопросом:
– Ты теперь местный чиновничий божок? Большой человек?
– А ты местная королева? – с ленцой указываю подбородком на корону.
Таня тут же избавляется от пластиковой штуковины, взметнув вверх руку. Волосы рассыпаны по плечам волнистым водопадом, мне неожиданно нравится. Неожиданно, потому что не припомню в своем окружении женщин с подобной прической, а если они и есть, я не запомнил.
– Зря, тебе шло, – замечаю, снова поймав ее кошачий взгляд.
– Тебе тоже идет, – кивает на меня, очевидно имея в виду мою официальную одежду. – Честно говоря, я удивлена…
– Чему?
– Твоей должности. Я была уверена, что ты не закончил школу.
Запрокинув голову, я смеюсь.
Определенно, кое-что в мире не меняется, хотя сам я не имею никакого желания бодаться.
Представления Тани об образованности хоккеистов надуманные, хотя доля правды в ее словах есть. Образование профессиональных спортсменов подразумевает индивидуальную школьную программу или экстерн, но среди спортсменов, с которыми я знаком лично, нет ни одного не окончившего школу.
– Ты меня плохо знаешь, – замечаю.
– И слава Богу! – фыркает Таня.
После ухода из большого спорта я поступил на вышку. Окончил заочно экономический, но этих обстоятельств сейчас мне касаться не хочется.
Решаю не развивать тему, вместо этого снова Таню изучаю.
Отведя взгляд, она роется в карманах куртки и достает оттуда варежки.
В поле моего зрения появляется Марк.
Вспоминаю, для чего мы здесь, и пропускаю друга вперед, давая ему возможность протиснуться ближе к Баум. Ему хватает ресурса только на то, чтобы молчать и жрать ее глазами. И на то, чтобы поздороваться с ее подругой.
– Привет, – обращается к ней Зотов. – Рад тебя видеть.
– И я тебя, – Таня смотрит на него с прищуром.
– Я опоздала?!
Мой бицепс обхватываю хрупкие женские ладони, и я перевожу взгляд на возникшую рядом со мной женщину.
Ника повисает на моем локте, прижимаясь всем телом и глядя с взволнованным беспокойством.
– Нет малыш, ты как раз вовремя, – успокаиваю.
От ее шубы исходит приятный сладкий аромат, белые, как лен волосы лежат на одном плече, на губах ярко-красная помада. Со словом повседневность Ника предпочитает иметь дело как можно реже, и это отличная черта ее характера. К слову, ее шуба имеет леопардовую расцветку, я вижу эту вещь первые.
Тянет улыбнуться.
Мы в отношениях примерно три месяца, и ее пухлый рот еще талантливее по части минета, чем кажется. Это залог гармонии между нами, почти ее основа. В остальном, любой конфликт с Никой можно решить даже не в зародыше, а на этапе формирования причинно-следственных связей у нее в голове. Более-менее серьезные мысли в голове моей женщины не задерживаются, и это на самом деле охуенно.
– Прости, зай… – дует она губы. – Я знаю, что опоздала. Ты обиделся, зайчонок?
Не напрягаясь, отвечаю:
– Нет, малышка. Я не обижаюсь. Не переживай, малыш.
– Почему ты такой хороший? – щурится, игриво ударяя меня по груди ладошкой.
Слышу сдавленный смешок Тани, который перерастает в кашель. Баум стучит ей по спине.
Натянув на свой фейс ленивую улыбку, позволяю Нике оставить поцелуй на моей щеке.
Поскольку Зотов теперь максимально не ориентируется ни в пространстве родного города, ни в ритме его жизни, ни в информационной повестке, решаю предложить:
– Вас подвезти?
Смотрю на Аглаю, и она всячески пытается избавиться от меня и моего предложения.
У нее есть все основания держаться от Зотова подальше, как минимум, основанием для этого является ее дочь и, возможно, муж, ну а Марк явно не готов проститься со своей первой любовью вот так.
Понимая, что в данной ситуации ему лучше помалкивать, беру дело на себя. Приглашаю обеих девушек на свою дачу, обещая там неформальную вечеринку в ближайшие выходные.
Это абсолютная импровизация и топорный способ встретиться снова, и, пока на лице Баум вспыхивает откровенное желание послать меня в задницу, достаю из кармана пальто телефон и протягиваю его ей.
– Запиши свой номер, – прошу, сопроводив просьбу безобидной улыбкой. – Будет весело. Гарантирую, вы не пожалеете.
Час спустя мы входим в ресторан, где за мной забронирован столик на троих.
– Спасибо, зай, – благодарит Ника.
Я помогаю ей снять леопардовую мохнатую херню и смотрю на друга. Зотов пытается расстегнуть свою куртку одной рукой. Поймав мой взгляд, предупреждает:
– Я сам, зай.
Усмехнувшись, начинаю раздеваться.
Я слишком люблю этого хромоногого придурка, чтобы обижаться. Вообще-то, я в принципе не обидчивый. Ага, я такой. Весь в деда. К слову, он был летчиком, и по словам матери очень любил женщин, но они его любили сильнее, так что никто толком не знает, сколько у моего предка в действительности детей.
В этом мы не похожи. Я точно знаю, что детей у меня нет, и тщательно слежу за тем, чтобы под рукой всегда были контрацептивы. С шестнадцати лет это мой фундаментальный жизненный принцип. До такой степени я, блядь, боялся случайно стать отцом.
Мы проходим в зал, и у нас все шансы на то, что Зотова кто-нибудь да узнает, но его замороченный вид имеет все шансы отпугнуть желающих получить автограф.
Мой друг где-то глубоко в себе. Не обращает внимание даже на то, что я выдвигаю стул и для него тоже.
Ника никогда не бывает неблагодарной, даже в мелочах, так что я получаю свою порцию благодарности с ходу.
– Спасибо, – довольно улыбается она. – Лю-лю тебя, зайчонок.
Содержание ее мозгов полностью меня устраивает, так что глумливую ухмылку Зотова игнорирую.
Упав на свободный стул, вижу, что мой друг погружается в меню, предпочитая молчать.
Я не думаю, что Ника оставит такой шанс.
Почесав нос, смотрю на нее, когда она обращается к Марку:
– Ты не обидишься, если я тебе посоветую?
Подняв на нее глаза, он бормочет:
– Смотря что.
– Рыбу! – объявляет она радостно. – Дорадо у них не из какой-нибудь вьетнамской помойки. Это из… – задумывается, – как это называется, зай? – смотрит на меня.
– Форелевое хозяйство, – подсказываю.
– Да, хозяйство, – часто кивает. – Там рыба натуральная.
– Вау… – отзывается Марк. – Натуральная рыба… Окей…
– Да. Не химизированная синтетика. А в мясе вообще одни сплошные парабены и красители. Данечка, разреши мне бокал вина выпить, – резко меняет она тему. – Если ты разрешишь, мне будет легче принять на душу эти калории. У меня сегодня был сложный день. На работе.
– На работе? – Марк отрывается от меню и с интересом смотрит на Нику.
– Да. У меня свой салон красоты, – сообщает она. – Кстати, для мужского маникюра у нас отдельное помещение и отдельный мастер. Многие мужчины стесняются, хотя это такой прошлый век… Данечка, например, не стесняется иметь ухоженные руки…
– Ты не рассказывал, – куражится Зотов, глядя на меня.
– Можем и тебе сделать. Со скидкой, – усмехаюсь.
– У нас есть комплексная программа: маникюр и пилинг лица, – дружелюбно предлагает Ника.
Вопросительно смотрю на Зотова.
– Только после вас, – отзывается он.
– У Данечки прекрасная кожа! Ему не нужен пилинг! – объявляет Ника.
О проекте
О подписке