– А крови вы не увидели, потому что она в диван натекла, вон под ним какое пятно.

Теперь стало видно, что край дивана был густо напитан, и бордовое пятно лезло во все стороны, промачивая уже даже обшивку спинки дивана.

– Как так-то? – судорожно выдохнула Эмма. – Здесь же всё время кто-то был.

– Так мы с Ваней ещё ноги эти ходили смотреть, будь они неладны, – прижимая руку к левой стороне груди, сказал Корабельников.

– Какие ноги? – спросил следователь.

– Пластиковые. Собственно, почему мы тут все и переполошились, – сказал Пётр Сергеевич. – Журналист этот, ну тот, что блевать убежал, ночью пришёл и сказал, что ноги из кустов торчат. Мы на улицу пошли, а там какая-то сволота пошутила. Конечности от манекена в туфли обула и в кусты положила, вроде как человек там лежит.

– Понятно, – покивал следователь. – Алё, Сидоров, всё нормально. Есть тут труп. Нашёл. Нет, едрёна колобашка, он в прятки со мной играл, а я не сразу сообразил. Высылай группу, – следователь помолчал и добавил: – Да что ж тебя ни черта неслышно. Всё у вас всегда через одно место, – проворчал он и, нажав отбой на телефоне, сказал: – Здесь теперь место происшествия, но, так как у нас с вами по дорогам, оказывается, поросята бешеные бегают, а на море, – он указал рукой за окно, – непредвиденная качка, куковать мы с вами, по крайней мере до следующего утра, будем тесной компанией, – телефон следователя подал сигнал и тот, прочитав сообщение, покивал. – Ан нет, наши изыскали ресурсы заскочить, так сказать, на огонёк и трупачок.

– Пётр Сергеевич, наверное, нужно Иконникова предупредить, о происшествии, – тихо сказала Эмма, – пока сюда толпа полицейских не набежала.

– Как я ему скажу-то это всё? – перебирая бледными губами, произнёс управляющий. – Вчера ноги, сегодня это.

– А что за ноги всё-таки? Может покажете, пока суд да дело.

– Так я одну нечаянно утопила, а вторую мы так на улице и оставили, – расстроенно произнесла Эмма и вдруг побледнела. – То есть мы вот тут ели, пили, общались, а Ваня мёртвый всё время лежал?

– Ну, получается так, – следователь просительно посмотрел на Эмму. – Милая барышня, а может вы мне кофейка ещё сварите, а то столько еды пропадает – жалко.

– Надо же жене его сообщить, – сказала Эмма, на автомате подходя к кофемашине. – Пётр Сергеевич, у вас телефон её есть?

– Ой, мне тут только не хватало рыдающей вдовы, – замахал руками следователь. – Давайте подождём, пока его увезут, там ей пусть из морга звонят, вызывают, валерьянку наливают. Не наша это обязанность.

– Ну как так можно, – со стуком ставя на стойку чашку, сказала Эмма, – он же умер, а она ничего не знает. Может, борщ ему там готовит или пироги печёт.

– Вот и пусть пока занимается своими мирными занятиями, – сказал следователь и, глянув в сторону пирса, спросил. – Это кто?

За стеклянной перегородкой окна в сумраке приближающегося шторма по берегу ходил человек, он проминал влажный песок ногами, высматривал что-то в озере, наклонялся к воде и, трогая её руками, мотал головой.

– Не знаю, – удивлённо произнёс управляющий. – Это не наш. Вчера в ночь здесь оставались только мы все, охранник, он в будке сидел своей, и собственно всё. Я на выходные лишних людей с базы отпускаю, нечего им здесь делать, – пожав плечами, Корабельников пошёл к двери. – Пойду переговорю.

– Да нет, позвольте уж мне побыть за радушного хозяина, – отозвался следователь, – и не трогайте здесь ничего, – он шутливо погрозил пальцем, застывшим на своих местах Эмме и управляющему.

– Иконников с минуты на минуту может прийти, – тихо произнесла Эмма, – вам бы сходить к нему.

– Эмма, как вообще такое могло случиться? – также тихо отозвался Корабельников, наблюдая, как следователь подходит к неизвестному и тянет ему руку.

Хлёсткий ветер ловко катался на волнах, тянул за собой пенные гребешки, отрывал их и бросал умирать на мокрый берег. Следователь, дойдя до осматривающего окрестности человека, протянул ему руку и прокричал, силясь перекрыть шум ветра:

– Здравствуйте! Погодка вроде не располагает для прогулок!

– А вы, наверное, Пётр Сергеевич, – широко улыбнулся высокий нескладный мужчина. – Я водитель новый, не смог дозвониться ни до кого. Сюда приехал, людей ищу, а их нет, – хохотнул он. – А я рыбак заядлый, так сразу к воде и потянулся. Вот берег осматриваю, откуда удобнее блесну кидать.

– А на что ловите?

– Здесь к зиме, думаю, адмиралами хорошо пойдёт, но, вообще, рельеф и английскую донку позволит поставить.

– Может в тепло пойдём? – начиная замерзать, сказал следователь.

– Это можно. Места у вас здесь красивые. Странно, что вчера я с начальством так и не встретился. Сильно гневались-то?

– Там поговорим, – растирая ледяные ладони, потыкал в сторону бара мужчина. – А когда прибыли-то?

– Так с утра. Прямиком сюда поехал, как к утру дело пошло. А то в темени-то местной не нашёл бы, – улыбаясь, мужчина зашёл внутрь помещения. – Ой, и красиво у вас здесь. Я ж так понимаю, коллеги мои здесь собрались? Вместе работать будем? – продолжая улыбаться, проговорил водитель.

– Вы кто? – мрачно спросил Пётр Сергеевич, до которого постепенно начал доходить весь ужас ситуации.

– Так вот управляющему сказал уже, – оборачиваясь к заходящему за ним следователю, проговорил мужчина, – водитель я.

– А нет, – заулыбался Плеханов, – я следователь. Управляющий, как я понимаю, вот.

– Ох, а вы что ж, отдыхающий, – растерянно проговорил мужчина, – ведь не убийство же здесь произошло?

– А почему вы сразу заговорили про убийство? – уцепился за последнюю фразу Плеханов.

– Ну, это как в фильмах, – водя взглядом по напряжённым лицам людей, сказал водитель.

На улице ветер поднял пригоршню воды, швырнул её через пирс, нагнал высоких волн и среди всего этого природного колебания стало видно, что со стороны водной протоки полным ходом идёт катер.

– Так, сейчас давайте все сгруппировались в одном углу и не мешаем, – деловито произнёс Плеханов. – Нам необходимо быстро с трупом разобраться и отпустить людей.

– Правда, что ли? – водитель медленно опустился на стул. – А кого убили-то?

– Ну, труп – не всегда убийство, и потом вы вряд ли много кого здесь знали, так что ответ точно не даст вам ясности, – Плеханов открыл дверь спешившимся с лодки людям и сделал шаг навстречу. – Давайте шустрее, сейчас волна поднимется, все вместе куковать здесь будем.

– Илья Антонович, ну мы ж тоже без дела не сидели, – буркнул на ходу высокий молодой человек. – Здрасьте, – коротко поприветствовал он всех, на ходу оглядывая помещение. – Красиво тут у вас, не знал, что у нас в лесу такое прячется.

Следом за оперативником внутрь скользнула полноватая женщина с большими и печальными глазами-блюдцами и тощий мужчина невысокого роста с небольшим чемоданчиком и фотоаппаратом на шее.

– Где тело? – нервно спросила дама.

– На диване. Там проникающее брюшной полости.

– А вы уже, Илья Антонович, ручонками своими всё похватали, полазали, – покачала головой судмедэксперт.

Бегло осмотрев труп, она глянула на молодого оперативника и с долгим вздохом сказала:

– Гоша, носилки сами себя не принесут. Иди уже в катер, там я мягкие кинула. Нужно быстро здесь всё обработать, отснять и назад. Хотя кататься на этом утлом судёнышке в такую погоду – то ещё удовольствие. Я вообще не переношу качку.

– Тогда не мельтешите, Настасья Семёновна, пошли всё быстро сделаем, – тонким голосом сказал криминалист.

По бару расползись чужие люди, в пространстве повисло тревожное молчание, было слышно только стрекотание фотокамеры, а потом судмедэксперт начала заунывным голосом перечислять факты, осматривая труп.

– Я закончила, – поджав губы, сказала Настасья Семёновна. – Можно грузить.

– Я в принципе тоже, – протянул криминалист, разглядывая ткань двух тяжёлых портьер, закрывавших неприметную дверь в стене. – Хороший материал, нужно будет узнать, что за ткань. Хочу себе в гостиную такие же занавеси пошить, – заметил он и пошёл собирать свои инструменты.

– Давайте быстрее, – буркнула судмедэксперт и, открыв входную дверь, чуть не улетела за порывом ветра, сразу вцепившимся в створку.

Двое подручных санитаров, явно выдернутых из будничной жизни морга, мрачно взяли медленно остывающее тело, потом упаковали его в толстую ткань пластикового пакета, перекинули на мягкие носилки и один из них, оглядев остатки поредевшего пиршества, спросил у Эммы:

– Контейнер есть?

– Что? – не сразу поняла Эмма.

– Ну, контейнер. Хавку собрать.

– Как улики? – переспросила Эмма.

– Ну можно и так сказать, – махнул рукой санитар, – и бутылочку водки тоже в качестве улики положите.

– Сазанов, совесть есть? – окликнул его оперативник и, махнув Эмме рукой, остановил её. – Не нужно ничего. Ему только повод дай, он всё здесь вынесет. Идите уже, – и постучав пальцами по стойке бара, остановил взгляд на кофемашине. – А вот мне чашечку латте можно сварить, а потом начнём беседу, – обезоруживающе улыбнулся он. – И как-то нужно активно собрать всех, кто находится на базе, сюда, чтобы не растекаться по всему вашему поселению.

Санитары, натужено пыхтя, дотащили мёртвое тело до двери, повозились несколько секунд, перехватывая лямки носилок, и когда дверь открылась, Сазанов уставился на вошедшего:

– Дверь-то держи: улетит, стёкол набьёт, – рявкнул он на застывшего в дверях Иконникова. – Ну и сам посторонись.

Санитары вытащили тело наружу, Иконников сделал шаг внутрь и, остановившись на пороге, замер, оглядывая странную мизансцену.

– Доброе утро, Юрий Николаевич, – прочистив горло, пискнул Корабельников, – а у нас тут вот… – не найдя что сказать, развёл он руками.

– А что происходит?

– Какой частый вопрос за это длинное начало дня, – оторвавшись от заполнения бумаг, проговорил Илья Антонович. – Следователь Плеханов, – представился он, предъявляя удостоверение. – Вы кто?

– Мне кто-нибудь толком объяснит, что здесь случилось?

– Шумный вы какой, – посетовал Плеханов, качая головой. – Вы сначала обоснуйте ваше право на информацию. Я вас на месте происшествия не видел, а сейчас вижу только человека, который зашёл с улицы и повышает голос.

– Я не понял, – Иконников всем корпусом развернулся к управляющему. – Это продолжение вчерашнего нелепого представления? Так это не смешно и попахивает увольнением по статье.

– Юрий Николаевич, нашего Ваню, мастера, убили ночью. Вот здесь, прямо в баре, – в отчаянии проговорил Корабельников. – Это владелец и учредитель нашей базы, Иконников Юрий Николаевич, – обратился он к следователю.

– Жаль, что он сам разговаривать с людьми не умеет, – вздохнул Плеханов. – Ну ничего, ещё научится.

– Илья Антонович, мне с кого начать? – мрачно оглядев Иконникова с ног до головы, спросил Гоша.

– А давай, вон, с рыбака, – безразлично пожал плечами следователь. – Погоди, чего-то Настасья бежит недовольная.

По пирсу в их сторону и правда быстрым шагом шла женщина, она гневно шевелила губами и попеременно откидывала мокрую прядь волос, свисающую на лицо.

– Вот вы у нас без году неделя в следствии, – рыкнула она с порога, глядя на Плеханова, – а проблем выше крыши.

– Ой, – вытянув уголки губ вниз, заметил мужчина, – чего гневаетесь-то?

– Всё! Здесь будем сидеть! Шторм идёт, не успели мы, и транспорт за нами выслать не могут.

– Ох, как плохо-то, – посетовал следователь. – Где ж теперь труп-то осматривать?

– А вас только это интересует? – заголосила женщина.

– Ну так-то да. Нам же дело-то нужно расследовать, несмотря на погодные условия. Преступники они ж не выбирают для злодеяний сухую и солнечную погоду. Как-то всё по дождичку любят, да по ветру.

В довесок к его словам ветер снаружи накинул на окна бара сетку дождя, оторвал замёрзшие листья с полуголых деревьев и умчался дальше расчищать дорогу шторму.

– Слушайте, – женщина-судмедэксперт с неприязнью посмотрела на Эмму, – ну вы хоть чаю нам согрейте. Или кофе сделайте, там холод лютый.

– Хорошо, – Эмма прошла за стойку и остановилась напротив женщины. – Так что в результате?

– Кофе с молоком, – бросила та и, отвернувшись, посмотрела на следователя. – Я всё, что смогла, по трупу сделала, дальше работать буду только в морге. Это ясно?

– Как божий день, – сложив в молитвенном жесте ладони, сказал следователь. – Гоша, погоди человека мучить, давай-ка, пока там ливень не начался, всех обитателей здесь соберём. Вот, возьми с собой девушку, – он нахмурился, – как вас, я забыл.

– Эмма.

– Ну вот и гоните народ сюда, будем разбираться, что у вас здесь случилось.

– Добро. Делаем, – живо вскочил с места оперативник и, скользнув по Эмме взглядом, сделал пригласительный жест.

– Смысл по такой погоде таскаться? – пожала плечами Эмма, у которой из-за внезапной смены погодного настроения сильно разнылась нога. – Я охраннику скажу, он приведёт журналиста. Больше здесь никого нет. Все здесь. Майк живёт в соседней половине, а я, простите, не готова сейчас там мокнуть.

– Какое-то безумие, – прошептал Иконников. – Я хочу уехать и пришлю разбираться со всем происходящим нормального управляющего. Жена моя где? – уставился он на Корабельникова.

– А где? – не нашёлся что сказать Пётр Сергеевич.

– Да ты дурак, что ли? – заголосил Иконников. – Я тебя спрашиваю! Она сообщение прислала, пока я спал, что в бар пошла.

– Так не было здесь никого, – растерянно оглянулся управляющий. – Но, может, конечно, и заходила, я-то всю ночь здесь не сидел.

– Я около семи пришла, – сказала Эмма. – Пойду Майка разбужу, а охранник сейчас до журналиста дойдёт, и все будут в сборе.

– А куда ялик-то привязать? – Гоша кинул за окно. – Сейчас так телепать начнёт, лодку о пирс точно разобьёт. Да и жертву нужно куда-то переместить, его, конечно, вряд ли укачает, но дополнительные волнения ему точно не нужны.

– Катер можно в сарай для лодок загнать, – подал голос управляющий. – Это вот то строение, – мужчина показал на добротный сарай, торчавший на береговой линии слева от пирса. – Там волнение не сильное, и ветер точно не достанет. Только поскорее нужно, а то двери потом сложно будет закрыть.

– Ну я пошёл, помогу рулевому, – сказал Гоша и, быстро ретировавшись наружу, чуть не столкнулся по дороге с заспанным журналистом. – Пардон, – сказал оперативник и тяжёлыми шагами побежал к судёнышку, отчаянно стремящемуся оторваться с привязи.

– А у вас определённо весело, – открывая в широком зевке рот, сказал Волков. – Что, до сих пор расследуете убийство и расчленение манекена?

– Ну, не совсем так, – покривил губы следователь, – вы-то у нас кто, я забыл.

– Журналист. Артём Волков. Прибыл из столицы. Намедни, – слегка высокомерным тоном проговорил блогер.

– Ох, я смотрю, у вас тут персона на персоне, – следователь вздохнул и, оглядев присутствующих, спросил: – А что, сейчас-то все собрались?

– Меня здесь хоть кто-нибудь слышит?! – топнув ногой, крикнул Иконников. – Где моя жена?

– Любезный, ну вы так орёте, что у меня голова уже разболелась, – поморщился следователь. – Вы думаете, если вы ещё громче будете сотрясать воздух, что-то изменится? А вы не пробовали жене своей позвонить, например.

Иконников взглядом пригвоздил следователя к месту, выхватил из кармана телефон и вылетел наружу, а Плеханов только покачал головой и посмотрел в сторону уединившихся за дальним столиком для заполнения обязательных бумаг криминалиста и судмедэксперта.

– Морнинг, – с прохода, ведущего на кухню, донёсся бодрый голос владельца бара. – Оу, мы ещё не открылись, а у нас так много посетителей. А что с диваном? – застыл на месте Майк, глядя на окровавленное пятно, оставшееся после трупа и полностью пропитавшее ворсистую обивку.

В этот момент дверь в бар открылась вместе с порывом ветра, внутрь наперевес с пластиковой ногой и с перекошенным лицом забежал Иконников. Он, тыкая конечностью во все стороны, бешено вращал глазами и орал:

– Это что?! Я спрашиваю, это что?!

– Мужик, ты чего шумишь-то так? – положил ему тяжёлую руку на плечо следом зашедший Гоша. – Некрасиво так делать, ну-ка сядь.

– Вы понимаете, что это туфля моей жены? Почему она оказалась здесь? Это дорогие туфли, я их помню, мы вместе покупали, – с этими словами Иконников осел на стул и растерянно стал оглядывать окружающих.

Эмма с управляющим переглянулись, девушка пожала плечами и, подойдя поближе, тихо проговорила:

– Так это как раз те ноги, которые мы нашли возле куста. Они вчера в этих туфлях были. Вы вчера сказали, что ваша жена чуть позже придёт.

– Юрий Андреевич, – следователь сверился с блокнотом, – а вы сами-то, когда последний раз жену видели?

– Мы приехали, распаковались, я управился первым и пошёл сюда, а потом, – мужчина задумчиво почесал бровь, – я вернулся и спать лёг.

– Так вы с ней общались?

– Нет. В душевой свет горел, я подумал, она там, прилёг и сразу уснул. Устал очень, – Иконников на секунду замолчал, потом сунул руку в карман, вынул оттуда телефон и, пролистав несколько сообщений, посмотрел на дату доставки месседжа от жены. – Так это она вчера вечером мне написала, – он поднял глаза и потряс головой. – Ничего не понимаю.

– Да вы так не волнуйтесь, – Плеханов подсел поближе. – Вы, когда пришли, сказали, что она вам сообщение прислала, что в бар пошла, пока вы спали. Так?

– Да помню я, что сказал. Вот сообщение, – он повернул экран телефона к Плеханову, на котором светилось сообщение: «Я иду в бар».

– Хорошо. А кто у вас на воротах сидит?

– Охранник, – сказала Эмма.

– Да, он нас вчера встречал, – подтвердил Иконников.

– Так, а где этот товарищ сейчас?

– Я его за Волковым посылала. Вас же охранник разбудил? – обратилась она к поправляющему здоровье большой кружкой пива журналисту.

– Ох, кто меня только в этой жизни не будил, – хихикнул Артём, – но охранника я бы точно запомнил. Сон алкоголика короток и тревожен, поэтому, как только ветер начал шевелить крышу, и заскрипел ваш ультрамодный дом, я проснулся и решил убраться подальше, пока меня не унесло.

– Сейчас я ему позвоню, – сказала Эмма, но тут же отрицательно покачала головой. – Не берёт.

Плеханов развёл руками и, осмотрев молчаливых людей, произнёс:

– Гоша, ну надо как-то выручать ситуацию. Будь другом, дойди до поста, попроси товарища прийти к нам. И проверь, чтобы ворота были заперты, а то ещё кто-нибудь или придёт, или сбежит, а в округе сейчас ходить нельзя. А ребята-то, кстати, где? Капитан наш и санитары?

– Катер крепят, сейчас придут.

– Пойдёмте, я провожу к сторожке охранника, – коротко сказала Эмма. – Вон там дождевики можно взять, – она указала на вешалку, где и правда висело несколько клеёнчатых плащей.

Дождь на улице шёл сплошной полосой, тонул в волнующейся сильными волнами воде, но иногда оставлял кляксы мокрого снега, словно ранняя зима решила прокрасться робкими шажками, примеряясь к новому пространству, прежде чем полностью занять его.

– Хоть на минуту сбежать из этого дурдома, – проворчала Эмма, выходя на улицу, – сил уже никаких нет.

– Не любите большие сборища?

– Не особо. Нам туда, – сказала Эмма и показала на ровную стрелу главной улицы, ведущей к въездным воротам. – Хорошо хоть ворота закрыты, а то в такой ветер створка точно бы отвалилась. Ваня вчера починил, – раскрыв дверь в подсобку, где базировался охранник, Эмма хотела что-то сказать, но буквально поперхнулась словами: – Это что такое?

Охранник сидел на своём стуле, уткнувшись головой в стену, кожа его была странного синеватого цвета, одна рука безвольно висела вдоль тела, а вторая лежала поверх кроссворда, пальцами упираясь в последнее написанное слово: «Память».

Гоша приложил пальцы к шее мужчины, но и без этого было понятно, что перед ними сидел труп. Оперативник молча вытащил из кармана телефон и, посмотрев на экран, проговорил:

– Сети нет.

– Так часто бывает, – на автомате ответила Эмма. – Что с ним?

– Пошли, – вздохнул Гоша. – У судмедэксперта спросим. Хорошо, она осталась. Орать сейчас будет, – сморщившись, проговорил он.

– А как же? – Эмма растерянно остановилась на пороге.

– Да пусть посидит, – сказал оперативник. – Он сейчас вряд ли способен к самостоятельным прогулкам.