Визгликов пожал плечами и, открыв тумбочку, посмотрел внутрь:

– Да вроде нету, пусто.

– Это наш маньяк.

– Одомашненный, что ли? Вы его погулять выпускаете? А чего тогда без намордника и с открытой визой?

– Не понял.

– Ну если маньяк ваш, то зачем вы его к нам-то отпустили. Ну, написали бы в увольнительной, что передвижение строго в рамках вашего посёлка городского типа.

– Вы сейчас шутите?

– Нет. А разве вы видите, чтобы я улыбался? – еле сдерживался от хохота искренне веселящийся Стас.

– Послушайте, товарищ, к нам сегодня пришёл из вашего ведомства запрос. Я приехал разобраться.

– А ваш Южный это где-то под Питером?

– Нет, это в Южном Федеральном округе.

Визгликов медленно перевёл взгляд на часы, потом на посетителя и, покачав головой, проговорил:

– Не, я, конечно, понимаю, что для ваших краёв всё лучшее в стране, но машинку для телепортации можно было сначала и Питеру тоже предложить.

– Не понял, – снова нахмурился молодой человек.

– Павел Васильевич, – вздохнул Стас, – сейчас пять вечера, если к вам сегодня от нас запрос пришёл, то как бы вы так быстро успели к нам прибыть? Так что остаётся только телепортация, – развёл руками Визгликов.

– Да что вы мне голову морочите, – взвился следователь Краснов. – Я здесь на учёбе, я отличник и меня послали. Пришёл запрос к нам, они мне позвонили и просили разобраться, зачем вам эта информация.

– Послали тебя, наверное, потому что ты всех утомил, – пробормотал Стас и громко добавил: – Вот с этого, товарищ Краснов Павел Васильевич, и нужно начинать разговор. Именно такая схема позволила бы нам сэкономить уйму времени, – терпеливо объяснил Стас, видя, что краснеющее лицо молодого выдвиженца правоохранительных органов показывает внутренний накал эмоций.

Краснов попытался что-то ответить, но его перебил входящий звонок на телефон Стаса.

– Стас, это Нинель Павловна. Я бы тебе всё по телефону сказала, но информации много, и если ты можешь, то заедь ко мне до семи.

– Вылетаю, – спешно согласился Визгликов.

Подняв глаза на Краснова, Стас понял, что просто так отвязаться от молодого поколения ему не удастся.

– Мне в морг нужно. Вы здесь подождёте или со мной? По дороге можем поговорить.

На лице Павла промелькнуло едва заметное замешательство, но он скоро кивнул, и через несколько минут они уже ехали во владения Нинель Павловны.

– Ну, рассказывайте. Почему вы вдруг решили, что у нас разгуливает ваш маньяк?

– У нас такие случаи были дважды. Первый – примерно пятнадцать лет назад или чуть позже. Пропали три девушки молодые. На каждом месте преступления он оставлял отпечаток жертвы и писал адрес, куда ехать дальше, – коротко обрисовал ситуацию мужчина. – Потом ещё через пять лет такое получилось.

– Какие-то подвижки были? Подозреваемые?

– Начальник мой компонует материалы дела, чтобы передать, если у вас свой точно такой же завёлся.

Визгликов, ненадолго исчерпавший запас веселья, даже не стал реагировать на последнее замечание. Притормозив у морга, Стас вышел из машины и взглянул на сидевшего внутри Краснова.

– Тебе дверь открыть или сам справишься?

– Нет-нет. Не нужно. Я иду, – суетливо засобирался молодой человек и быстро побежал догонять Визгликова.

Пройдя со стороны входа для приёма покойных, Стас прошёл первым, обошёл стороной несколько пустых каталок и, задержавшись возле чёрного мешка с очертаниями тела внутри, потянул молнию.

– О, этот свеженький! – воскликнул Визгликов. – А этот слабенький, – проговорил изумлённый Стас, оборачиваясь на грохот у себя за спиной.

Посреди коридора, опрокинувшись навзничь, без чувств лежал следователь Краснов.

– Это мои потеряли или это с тобой? – спросила вышедшая на шум Нинель.

– Со мной. Но можно, он здесь полежит? – состроив плачущее лицо, спросил Стас. – Так меня утомил, что просто сил нет.

– Нет, он мне здесь проход загораживает. Положи его ко мне в кабинет.

– Нинель Павловна, это я выгляжу неплохо, а так я старенький и такую тушу не подниму. Можно, я твоих санитаров попрошу?

– Да. И приходи в прозекторскую, где я обычно работаю.

Найдя на улице двух скучающих мужчин с крепкими руками и мрачными взглядами, Стас позвал их обратно в помещение и попросил положить Краснова в анатомичку.

– Так он дышит вроде? – глухо сказал один из санитаров.

– Мужики, ну дайте человеку шанс, – подбодрил их Стас и успокаивающе добавил: – Пусть отлежится, я его на выходе заберу.

Мужчины пожали плечами, сгребли обмякшего следователя и поволокли в пустующую прозекторскую.

– Стас, заходи быстрее, а то у подруги день рождения, и я собираюсь уйти пораньше, хочу пьянствовать.

– Нинель Павловна, я полностью ваш.

– Так, – Нинель постучала пальцами, затянутыми в латекс перчаток, по холодной поверхности нержавейки. – Давай начнём с бабки. Отделение головы от тела произошло после смерти. Человек явно знает, что делает: надрезы точные и ровные.

– Но… Ведь есть какое-то «но»?

– Стас, я могу ошибаться. Я правда не люблю делать скоропалительных выводов, и я ещё раз всё перепроверю, но техника – это как подпись.

– Нинель Павловна, я тебя крайне уважаю. Ну не тяни за все места. Что?

– С вероятностью восемьдесят процентов я могу сказать, что расчленённый труп из «газели» и вчерашнюю жертву обрабатывал один и тот же человек.

Визгликов несколько секунд помолчал и со вздохом добавил:

– Это был контрольный выстрел в этом цирке последних событий. Ты же уже перепроверила?

– Два раза. Я хочу ещё с Надей посмотреть, может, я совсем старая стала. Но это был не контрольный выстрел. Мы до сих пор не установили причину смерти первой жертвы, потому что, как я уже говорила, у нас нет части тела. У меня есть пара догадок, но я гадать на кофейной гуще не буду, – Нинель повернула к Стасу фотографию тела, доставленного из квартиры жертвы. – Причину смерти бабульки я тебе тоже не скажу.

– В смысле?

– Я не знаю, как её убили. В одном из рукавов вместо руки была палка. Ей не только голову отрезали, ещё и руку ампутировали. Я, конечно, полагаю, что ей инъекцию сделали, но утверждать с точностью не могу. Токсикология ещё не пришла.

– Я полагаю, это не все хорошие новости на сегодня?

– Так, палец. Здесь нам повезло. Есть совпадения, – Нинель Павловна достала из кармана листок с телефоном и отдала Стасу. – Позвони этому следаку, он мой старый приятель. Ждёт тебя.

– Вот за это спасибо. А как вы по пальцу-то разобрались? В картотеке есть?

– Стас, я уже за столом должна сидеть и водку пить, а мне ещё размываться. Так что звони, он ждёт.

Вдруг со стороны соседней анатомички раздался истошный крик, после чего треснула хлопнувшая о стену дверь и мимо прозекторской, где стояли заведующая моргом и Визгликов, на огромной скорости промчался Краснов.

– Что это? – застыла изумлённая Нинель Павловна.

– Это товарищ Краснов из славного города Южный проходил обзорную экскурсию по моргу с полным погружением. Дип дайв, – заметил невероятно довольный собой Визгликов. – Алё, Архаров, – Стас набрал номер телефона оперативника, – сейчас номер сброшу, по ходу следак знает хозяйку найденного пальца. Так что действуй, он жаждет с нами общаться, – быстро проговорил Стас и повесил трубку, чувствуя лёгкие тумаки совести за своё недавнее поведение.

***

Солнце, целый день купавшееся в дымке лёгких облаков, прокатилось по небу и стало падать за горизонт, следуя чёткому расписанию осени. Визгликов, по дороге из морга заскочивший в фастфуд и притащивший с собой пакет еды, сейчас молча и сосредоточенно вытирал со стола разлитый кофе и, увидев входящую Лисицыну, спросил:

– Анна Михайловна, а мы можем на меня потратить немного бюджетных денег?

– На какие цели? – удивилась Лисицына.

– На жалюзи, чтобы это прозрачное безобразие прикрыть, – Визгликов показал на стеклянные стены кабинета. – А то мне своих денег очень жалко.

– А зачем тебе жалюзи?

– А вдруг я себе интимные места почесать хочу, и такая привилегия у меня есть, так как имеется отдельный кабинет. А как я могу это сделать, если я здесь как в террариуме сижу?

– В твоём случае – в серпентарии, – отозвалась Лисицына.

– Это почему это?

– Потому что ты ядом плюёшься с утра до вечера, как какая-нибудь гюрза.

– Ядом плюются только кобры.

– Тебе лучше знать, – отмахнулась Лисицына. – Стас, что у нас по расчленёнке из «газели»?

– У нас очень плохие новости. Я сегодня к Нинель ездил.

– Н-да, она звонила уже. Просила, чтобы ты свои перформансы на вверенной ей территории больше не устраивал.

– Не могу обещать, мне экземпляр просто фееричный попался. Я бы себя перестал уважать, если бы пропустил такую постановку, – Стас постучал пальцами по столу. – Короче, по предварительным данным, бабульку убил и расчленил тот же элемент, что и барышню из «газели». И самое прискорбное, что нет у неё части тела. Руки.

– Это что получается? – Лисицына нахмурилась и, пододвинув к себе листок бумаги, стала рисовать квадратики.

– Аня, я не знаю. Погорелов звонил, он там с придорожной работницей одной побеседовал, и она показала место, откуда тачка та могла вырулить. Машину он нашёл, криминалист выехал. Я жду от автополицейских ответ и поеду пытать владельца. Я, конечно, понимаю, что убийца не критический идиот и вряд ли бы стал так палиться, но это ниточка.

– Ну, мотайте, – вздохнула Лисицына. – Да, кстати, насчёт фееричного экземпляра. Он завтра выходит к нам на практику.

– Как это? – Визгликов, всё время разговора игравший в незатейливую игру на телефоне, даже оторвался от своего занятия.

– Ну, видимо, ты его впечатлил. Он приехал по программе повышения квалификации и имеет право подать запрос на работу в любом отделе.

– А можно я его Польской отдам? Глядишь, минус на минус будет плюс.

– Уверен?

– Ну да, в их случае минус на минус будет большой минус.

– Так что теперь он твой, – улыбнулась Лисицына, – а так как я имела с ним беседу, то понимаю, что этот тебе понравится. Дерзай, Стас. Я верю в тебя как в грамотного наставника.

– Я с тобой пить не пойду.

– И не надо, я уже с Нинель договорилась. Она на каком-то скучном дне рождения была и требует продолжения банкета. Тем более ты всё равно едешь к владельцу авто.

Лисицына встала, одёрнула короткий пиджак и пошла на выход из кабинета.

– Так что с жалюзи? Я не понял, – крикнул ей вслед Стас.

– Обозначим как необходимое оборудование, – отозвалась Анна и скрылась из виду.

– Так я не понял, это да или нет? – потряс головой Стас и, открыв сообщение с координатами владельца, тоже пошёл на выход.

***

Открыв окно в прокуренной насквозь квартире Михаила Потапова, на чьё имя была записана найденная Погореловым машина, Стас присел снова за стол и глянул на щуплого мужика с длинной ниткой неряшливых усов, на которых болталась запутавшаяся рыбья чешуя.

– Ты пиво-то будешь? – в очередной раз спросил радушный хозяин, открывший дверь Визгликову, даже не спросив, кто пришёл.

– Нет, не буду. Ты про автомобиль вспомнил?

– Не, начальник. Нет у меня машины.

– А по документам есть.

– Ну не всё же, что на бумаге написано, может быть реализовано. Вон у нас на заводе по бумагам одно количество проходит, а на практике другое, – весело заржал Потапов.

Выудив из бумажного мешка очередную сухую рыбину, он с грохотом отбил её о шаткий стол, вскрыл литровую банку пива и, умильно глядя на холодный ручеёк пенного напитка, льющийся в запотевающий стакан, причмокнул:

– Ох, житуха. Сам себе завидую.

Визгликов оглядел скудное жилище с ободранными обоями, пыльными коробками, видимо, неразобранными ещё с давнего переезда, замызганные оконные стёкла и спросил:

– А откуда такие богатства на рыбу вяленую? Она сейчас как самолёт стоит. Да и пиво, я смотрю, ты дешёвое не пьёшь.

– Ну рыбу, скажем, Васька из соседнего подъезда подогнал. Я ему выточил на заводе деталь нужную, он припёр целый пакет. Сам ловит, сам сушит. А с пивом угадал, – подмигнул Потапов, – смотри-ка, сечёшь.

– Ну, есть немного. И всё-таки.

– Слушай, машина у меня и правда была, – доверительно проговорил собеседник, вытирая руки о заляпанную и когда-то бывшую белой майку. – Ну там, тудым-сюдым, у меня алименты не плочены, и кредитец я подзабыл оплатить… Короче, приставы, зараза, поставили на неё метку. Но нашёлся один дурачок, я ему по простому письменному договору продал.

– То есть он, получается, забрал твою машину со всеми косяками?

– Ну. Лошок жирный попался. Чего не воспользоваться? – довольно улыбаясь и раздирая влажные волокна рыбьего тельца, подмигнул Визгликову Потапов.

– А договор где?

– Начальник, ну откуда ж я помню. Мы по рукам ударили, я ключи отдал, и мы разошлись. Положил куда-то.

– Ну тогда собирайся, поедем, – позёвывая сказал Стас.

– Куда? – удивился Потапов.

– Как куда? В камеру.

– Не, по договору можно, я узнавал, – нахмурившись махнул рукой мужчина. – Можно так продать.

– Продать можно машину, а расчленёнку нельзя.

– Э, начальник, тормози. Какую расчленёнку? Ты чего? – испуганно воскликнул человек.

– На этой машине передвигался подозреваемый в серии преступлений, – пожал плечами Стас.

– Да погоди ты. У меня договор есть.

– Где? – жёстко спросил Стас.

– Ну здесь где-то, – нервно сказал Потапов, – ну, лежал где-то. Ну стопудово, начальник. Ну видишь хлама сколько. Ну не делал я ничего, ну говорю ж, лошок был.

Визгликов вздохнул, откинулся на спинку стула, открыл себе банку пива и произнёс:

– Так и быть, час тебе на генеральную уборку. И ещё подробно напиши, как он на тебя вышел, как выглядел, где встречались. Каждую мелочь. Ах да, – Стас достал телефон, – ну-ка дай мне телефон твоей жены, я ей скажу, чтобы она за алиментами приехала. Ты ж мужик теперь денежный, не всё ещё на пиво спустил.

Наблюдая, как взмыленный хозяин квартиры с чудовищной скоростью перебирает вещи, Визгликов набрал номер Казакова:

– Юра, ты когда собираешься из своего огорода вылезать и по-человечески работать? – без предисловий начал Визгликов.

– Здравствуй, Стас.

– Да как я могу здравствовать, когда мне подло изменяет с грядками один из лучших криминалистов.

– Я вроде хорошую замену себе подобрал. Юля прекрасный специалист, моя ученица.

– Ты что, ещё и учишь?

– Стас, я уже лет двадцать преподаю.

– Хорошо, но вопрос остаётся открытым. Ты когда собираешься на работу?

– Да я вот думаю, что совсем перейду в нынешний режим жизни. Три раза провожу лекции, а потом домой. Эх, Стас, мы таких грибочков насобирали да насолили, просто загляденье.

– Юрий Арсеньевич, ты издеваешься? Какие грибочки?

– Вкусные, Стас. Приезжай, я тебя ещё и помидорчиками с собственной теплицы угощу.

– Приехать-то я приеду. Только я не очень понял, мне что, теперь всегда с этой воблой мочёной работать? Она припыленная какая-то, с ней ни пошутить, ни подколоть… Не работа, а каторга какая-то.

– Стас, – Казаков вздохнул, – давай между нами. Юля одной из лучших на курсе была. Она у меня училась лет десять назад, но закончила только в прошлом году, была в долгом академотпуске.

– Ты мне историю её жизни зачем рассказываешь?

– Визгликов, помолчи ты хоть минуту, – чуть повысив тон, сказал Юрий Арсеньевич. – Юля на третьем курсе вышла замуж, ушла в декрет, а вернулась доучиваться только через несколько лет. Когда она родила сына, то он пропал из роддома.

– В смысле?

– В прямом. Что, у тебя случаев в следственной практике не было, когда дети пропадали?

– И что, не нашли?

– Нет, – Арсеньев помолчал. – Следователем Михайлов был, почти все знакомые криминалисты включились. Нинель можешь спросить, она тогда всех врачей роддома под лупой проверяла, точнее, результаты их работы.

– Михайлов-то зубром был. Он такие дела раскрывал… – неуверенно протянул Стас. – Ничего не понимаю.

– Да там целое стадо зубров собралось, и мы тогда тоже ничего не поняли. Год искали, потом в глухари ушло. А Юля сначала держалась, потом год пила. Работала, правда… – Арсеньев помолчал. – Кажется, полы где-то мыла. Она мне тогда сказала, что если пить не будет, то уедет в дурку, а если ребёнок найдётся, то она должна быть в порядке. Муж от неё тогда ушёл, она просто сама не своя была, с ней рядом находиться страшно было. В общем, с той поры много воды утекло. А один раз она мне позвонила и попросила помочь восстановиться в институте. Другая пришла, изменилась сильно в психологическом плане, но результаты работы у неё блестящие.

– Я тебя понял.

– Не нравится мне это «я тебя понял». Не лезь к ней, Стас, не тревожь её. Поверь, мы сделали всё возможное, по всем линиям. Оставь её в покое.

– Да понял я, – рявкнул Стас.

– Узнаю, что пытаешься что-то накопать про это дело, можешь мне больше не звонить. А Юлю в столицу устрою, есть у меня там знакомый следак, он толковых криминалистов ценит.

– Ну всё, всё, напугал. Ладно, в выходные приеду ваши консервы уничтожать, если Польская, конечно, какое-нибудь новое дело в зубах не притащит. Она ж как породистый легаш: на улицу вышла, носом повела и бац, нате вам, Станислав Михайлович, свежий труп.

***

Коротко стукнув в дверь, Архаров вошёл в кабинет и, посмотрев на пустой стул за рабочим столом, огляделся.

– Проходи, проходи, – послышался позади него чуть надтреснутый приближающейся старостью мужской голос.

– Здравия желаю! Архаров. Я звонил, – громко сказал Тёма.

– Ну не иерихонь ты так, – поморщился мужчина, – оглохнуть можно. Садись, – он кивком показал на слегка расшатанный стул и включил стоящий на тумбочке чайник. – Тебе чай или кофе?

– Я насчёт пальца, – неуверенно проговорил Тёма.

– Это понятно. Но что ж нам теперь, и чаю с тортиком не попить? Мне как раз тут мамашка одна в благодарность принесла. Садись.

Немного суетливый старик быстро разлил дёготь заварки по чашкам, нарезал хрустящую полость «Наполеона» и, глянув на Тёму, сказал:

– Это вам повезло, что я на пенсию только через неделю, – мужчина с лёгкой грустью оглядел потасканное временем помещение. – Я на пенсию, вотчину мою в утиль. Пора нам. Зато, знаешь, у нас какую комнату для детворы отгрохали. Загляденье.

– Мне бы про палец, – повторил Архаров.

– Хороший следак и опер должен быть терпеливым, – с улыбкой сказал мужчина. – Тогда у него больше шансов получить ценную информацию. А торопыгам вроде тебя люди не рады. Ну ладно, про палец, так про палец, – мужчина отодвинул чашку и, поискав среди папок нужную, положил её перед Тёмой. – Я же с детьми работал всю жизнь. Вот Нинель мне и прислала на всякий случай поглядеть, так как установила, что совсем девчонка была. Я в базе поискал – и точно, Боварина Анфиса, она много раз из дома бегала, а один раз не вернулась. Отпечатки есть, так как на мелких кражах ловили. Пропала она шесть лет назад, ей тогда было пятнадцать.

– А родители её? С ними можно поговорить?

– Из родителей только бабка была, но горя не выдержала и сломалась. Но вот соседи до сих пор там живут, они Фису знали, можно с ними поговорить.

– Так, а я не понял, её не искали, что ли?

– Ну искали, мил человек. Но, как видишь, не нашли. В папке всё подробно записано, что в тот день было.

– Адрес соседей есть?

– Я ж тебе говорю, что всё в папке записано.

***

Засидевшаяся допоздна Глафира глянула на часы, устало протёрла глаза и, выключив компьютер, засобиралась домой. Самое печальное было в том, что Глаше досталась квартирка в далёкой новостройке, и теперь она каждый день бороздила пространство города утром и вечером.

– Алло? – Глаша удивлённо ответила на звонок отца Марины.

– Простите, что так поздно, – суетливо сказал мужчина. – Но моя жена… Она же с вами вышла?

– Да. Мы немного прогулялись, поговорили.

– Понимаете ли в чём дело, она домой не вернулась. И телефон выключен.

– Она могла поехать на квартиру к дочери?

– Полина бы меня предупредила. У меня проблемы с сердцем и давление, она знает, что мне нельзя волноваться. Я и так на иголках из-за дочери.

– Я сейчас к вам приеду, – выдохнула Глаша и, повесив трубку, набрала новый номер. – Тёма, нужна помощь. Поехали со мной.