Глава 1
Рецепция естественно-правовой теории в период Гербового акта (1765–1766)

Рассмотрение революционного процесса в США стоит начать с «увертюры» первой Американской революции. Это период 1765–1774 гг., который некоторые авторы включают в ее хронологические рамки. В современной историографии чаще всего используется другая хронологическая схема, согласно которой началом Американской революции считаются сражения при Конкорде и Лексингтоне в апреле 1775 г., а завершением – принятие федеральной Конституции 1787 г. Однако развитие революции было бы невозможно без десяти лет конфликта с метрополией, который начался после Семилетней войны. Именно тогда сформировалась партия вигов, или патриотов – защитников прав колоний (их противники именовались тори, или лоялистами). Тогда же появились первые программы пересмотра роли колоний в Британской империи. В это время планы вигов были реформистскими и не предусматривали революционного слома имперской власти. С этой точки зрения, 1775 год действительно стал для Америки переломным.

Для темы данной монографии важно, что именно в период 1765–1774 гг. в колониях шло активное усвоение идеологии Просвещения. Данная глава и две последующие ставят своей задачей проанализировать механизмы рецепции просвещенческих идей в Америке и то, как концепции европейских просветителей изменяли сознание и даже повседневную жизнь американцев. Основным источником в этих главах стали средства массовой информации, прежде всего, газеты, издававшиеся в Бостоне. Именно этот источник избран в силу своей массовости, а значит, влияния на общество. Пресса также публиковала документы, исходящие от самых широких слоев белых колонистов: петиции, инструкции депутатам, резолюции митингов. Они позволяют судить о том, насколько были знакомы с основными просвещенческими концепциями рядовые участники антианглийского сопротивления и насколько адекватно они эти идеи воспринимали. При этом именно бостонская пресса задавала тон газетам всех колоний. Ее материалы перепечатывались, им охотно подражали виги других колоний. Кроме того, до 1775 г. именно Бостон был центром политических событий, связанных с противостоянием метрополии.

Окончание Семилетней войны (1756–1763 гг.) для Великобритании ознаменовалось экономическими и финансовыми проблемами. Государственный долг страны составил 132,6 млн фунтов стерлингов. Решать свои трудности английское правительство собиралось за счет жителей североамериканских колоний. Были введены Аллеганский акт 1763 г., Сахарный акт и Денежный акт 1764 г., Квартирный акт 1765 г. (Акт о постое), вызвавшие сильное недовольство американцев. Но самую большую ненависть колонистов вызвал Закон гербовом сборе 1765 г. Предполагалось, что он даст казне метрополии до 60 тыс. ф.ст. в год. Налогом облагались все печатные издания, официальные документы, брачные контракты, торговые соглашения и прочие документы, писавшиеся на гербовой бумаге. Во многих случаях гербовый сбор в несколько раз увеличивал стоимость сделки или покупки. За нарушение закона предусматривались суровые наказания. Пытаясь несколько подсластить пилюлю, английское правительство приняло решение не присылать сборщиков налога из метрополии, а назначить их из среды самих американцев. Поскольку до этого уже был акт о налогообложении колоний – Сахарный акт 1764 г. – и значительного сопротивления он не вызвал, вероятно, инициаторы и защитники гербового сбора не ожидали серьезного конфликта и в этом случае. Так, губернатор Массачусетса Ф. Бернард отзывался о гербовом сборе весьма мягко: «Кое-какие постановления, которые могут показаться неприятными только в силу своей новизны»^[73].

Но колонисты восприняли новый налог как неконституционный и разорительный. Он стал той самой последней соломинкой. Уже копившееся некоторое время недовольство вылилось в масштабный протест. Центральное место в политической теории патриотов занял лозунг «Никакого налогообложения без представительства». Патриоты доказывали, что ни один британский подданный не обязан подчиняться законам или платить налоги, на которые он не дал своего согласия лично или через своих депутатов в парламенте.

В данной главе анализируется роль американской прессы в процессе распространения просвещенческих идей на примере бостонских и отчасти виргинских газет 1765–1766 гг., т. е. на самом первом этапе развития революционного движения в Америке^[74]. В третьей четверти XVIII в. резко увеличилось число газет в колониях. В 1750 г. на Атлантическом побережье издавалось 12 газет, в 1775 г. – 48. Росли их тиражи, территория охвата, периодичность выпуска. Тираж самой популярной торийской газеты – «Rivington’s New York Gazetteer» – достигал 3600 экземпляров, тираж вигской «Massachusetts Spy» -3500 экземпляров. Для сравнения: в 1750-х годах средний тираж бостонских газет составлял ок. 600 экземпляров^[75]. При этом бостонская пресса, бесспорно, задавала тон патриотической пропаганде всей Америки. С ней сотрудничали прекрасные аналитики – Джеймс Отис^[76], Джон и Сэмюэль Адамсы, Джозайя Куинси. Благодаря налаженному сообщению с Лондоном и соседними колониями газеты имели возможность снабжать читателей актуальной информацией. В период кризиса, связанного с гербовым сбором, видно, как на протяжении одного года менялась концепция новостей. Резко снизилась доля сообщений из Европы, зато известия из других колоний, прежде бывшие редкостью, уверенно заполнили страницы бостонских газет. Там же печатались резолюции массачусетской ассамблеи и многочисленных городских митингов, инструкции депутатам и тому подобные документы.

Ведущую роль играла «Boston Gazette» Идеса и Джилла. Э. Оливер, один из виднейших тори Массачусетса, так характеризовал ее роль: «О настроении народа можно с уверенностью судить по этому проклятому листку. Если настроение толпы в момент публикации и не совпадает с духом писателя, все же на него смотрят, как на оракула, и вскоре сообразуются с его советами»^[77]. Возле офиса «Boston Gazette» каждый понедельник собиралась толпа, нетерпеливо ожидающая выхода очередного номера^[78].

Южная пресса не играла такой большой роли в колониальном обществе. Роль печати на Юге была ограничена недостаточной грамотностью населения. Если в Новой Англии грамотность, по крайней мере, среди взрослых была близка к стопроцентной, то в Виргинии, по самым оптимистическим оценкам, грамотными были около двух третей белых мужчин, причем их «грамотность» нередко сводилась к умению подписать свое имя^[79]. В результате ни одна из влиятельных газет предреволюционного периода не издавалась южнее линии Мейсона – Диксона. Тем не менее, обе «Virginia Gazette» (в 1765–1766 гг. выходило две газеты с таким названием), как и их северные аналоги, включились в борьбу против Гербового акта.

Некому «постоянному читателю» «Boston Gazette» Гербовый сбор представлялся в виде «двуликого Януса, с руками загребущими, как море; он один способен ухватить все наличные деньги континента»^[80]. Газеты сравнивали гербовый штамп с печатью зверя из Апокалипсиса ^[81].

В колониях возникали организации «Сынов Свободы», призванные отстаивать права американцев. Резолюции многочисленных митингов требовали отмены ненавистного закона. Митинг фригольдеров Кембриджа (Массачусетс), 14 октября 1765 г. постановил: «Если данный акт будет иметь место, свобода исчезнет, торговля замрет и погибнет, наши наличные уйдут к казначею его величества и “придет нужда наша, как разбойник”»^[82]. В резолюциях митинга в Леминстере (Массачусетс) 3 марта 1766 г. говорилось: «Поскольку мы храним нерушимую верность лучшему из королей, мы должны ненавидеть подлость и безумие людей, давших ему худший из советов [принять Гербовый акт]». Далее утверждалось, что столь пагубный закон, конечно же, был задуман при дворе французского короля и внедрен его агентами по другую сторону Ла-Манша^[83].

Избиратели инструктировали своих депутатов в колониальных ассамблеях добиваться отмены ненавистного налога. От Нью-Гэмпшира до Южной Каролины устраивали карнавализованные процессии, изображавшие похороны Свободы, «казнили» чучела распространителей гербовых марок^[84]. В Нью-Йорке повесили и сожгли чучело самого лейтенант-губернатора^[85]. В Южной Каролине сборщика налогов заперли в форте вместе с гербовыми марками, опасаясь, что разъяренные «Сыны Свободы» его попросту убьют^[86]. В Бостоне 14 августа 1765 г. состоялась большая демонстрация против гербового сбора. Участники прошли парадом по улицам города, разрушили небольшое здание, намеченное под продажу гербовых марок, и обезглавили чучело сборщика налогов Э. Оливера. «Народ возопил, и глас его был услышан в отдаленных концах континента», – комментировал С. Адамс^[87]. Психологическое давление срабатывало во многих случаях. Например, Захария Гуд, гербовщик в Мэриленде, «радостно и охотно» отказывался от своего поста и клялся не распространять гербовых марок ни в Мэриленде, ни где-либо еще во владениях его величества^[88].

«Сыны Свободы» также старались не допустить привоза гербовых марок в колонии, ведь без них проведение соответствующего закона в жизнь становилось попросту невозможным. В Элизабеттауне (Нью-Джерси) воздвигли виселицу и поклялись повесить без суда и следствия первого же, кто станет принимать или распространять гербовую бумагу^[89]. В феврале 1766 г. в Плимут (Массачусетс) пришло судно с таможенным разрешением, отпечатанным на гербовой бумаге. Местные «Сыны Свободы» вытребовали «печать рабства» у капитана, а затем устроили массовую демонстрацию с развернутыми знаменами, под бой барабанов. Под «древом свободы» разожгли костер, на котором и уничтожили злосчастную бумагу^[90].

Еще одним средством борьбы был бойкот английских товаров^[91]. «Кларендон» (Дж. Адамс) восхищался: «Купцы пожертвовали даже своим хлебом во имя свободы»^[92].

В октябре 1765 г. в Нью-Йорке состоялся межколониальный Конгресс гербового акта (Stamp Act Congress). Были представлены девять североамериканских колоний. Принятые на конгрессе 13 резолюций суммировали доводы в защиту прав колоний и их претензии к спорному законодательству.

В итоге бюджет метрополии так и не получил от подавляющего большинства североамериканских колоний ни единого пенни гербового сбора. Лишь Джорджия выплатила жалкие 45 ф. ст. Еще 3233 ф. ст. заплатили Канада, Флорида и Вест-Индия, но и это были крохи по сравнению с запланированным доходом, который должен был составить 172,5 тыс. ф. ст.^[93] Американцы одержали свою первую победу в конфликте с метрополией. 18 марта 1766 г. Гербовый акт был отменен.

За год кризиса колониальное антианглийское движение сформировалось и окрепло, нашло для себя организационные формы и ритуалы протеста. В оппозицию гербовому сбору были вовлечены широкие массы колонистов. Лидеры движения, получившего название вигов или патриотов, неизменно это отмечали. «Кларендон» (Дж. Адамс) писал: «Люди, даже из низших слоев, стали более внимательными к собственным свободам, больше интересуются ими и готовы защищать их, чем когда-либо»^[94].

Закономерной частью идеологической индоктринации масс была рецепция политической философии Просвещения, происходившая в колониях. Ключевые просвещенческие категории, такие как «общественный договор», «естественное право», «народный суверенитет», стали базовыми элементами революционной идеологии в Америке.

Как бостонская, так и виргинская пресса много делала для популяризации просвещенческой философии. Философы-просветители были медийными персонами, и новости о них публиковались в газетах. Даже относительно плохо осведомленная «Virginia Gazette» не упускала случая сообщить, например, о прибытии в Дувр «знаменитого мсье Ж.Ж. Руссо»^[95]. Сообщения о деятельности просветителей, мелькавшие в новостных блоках бостонских газет, были менее лапидарны. «Boston Gazette» сообщала о том, что Д. Юм нашел в Париже любопытные архивные документы, в том числе материалы по «знаменитому договору между Карлом II и Людовиком XIV, двойной целью которого были захват и расчленение Соединенных провинций, а также установление папизма в Великобритании и Ирландии». Газета выражала надежду, что найденная информация даст новый повод почтить Славную революцию, которая «избавила Британский остров от фанатизма и тирании Стюартов»^[96]. Другая газета упоминала о намерении Вольтера написать трагедию о Карле I под характерным названием «Судьба тирании»^[97].

Сочинения философов-просветителей были вполне доступны американским читателям. Бостонский книготорговец Джон Мейн предлагал купить новое издание локковского «Опыта о человеческом разумении» в 3-х томах всего за 12 шиллингов^[98]. Он же рекламировал «Философский словарь» Вольтера, превознося «выдающиеся способности этого великого гения, его остроумие и подлинный юмор»^[99]. В другом его рекламном объявлении читателям предлагали «Новую Элоизу» и «Эмиля» Ж.Ж. Руссо^[100].

Газеты вносили свою лепту. «Boston Evening-Post» публиковала перевод параграфа из «Общественного договора» Ж.Ж. Руссо, в котором говорилось, что конечной целью любого законодательства являются свобода и равенство^[101]