Третий вопрос Мэя – о соотношении американской просветительской мысли и европейских аналогов – оказался неоднозначным. Столь же неоднозначен вопрос о соотношении учений европейских просветителей и американской революционной идеологии, американского конституционализма. Долгое время исследователи просто не занимались этой проблемой. Например, в знаменитой работе Ч. Бирда по экономической интерпретации Конституции США Просвещение просто отсутствовало уже в силу избранной проблематики. Вопрос об идейных истоках Конституции не ставился.

Вообще, вопрос о соотношении идей Просвещения и революций конца XVIII в. остается дискуссионным. Роже Шартье, исследуя культурные истоки Французской революции, приходил к выводу, что не Просвещение породило революционные настроения в обществе, а революционеры задним числом записали великих просветителей в свои идейные предшественники^[30]. Еще ранее Альфред Коббен прямо противопоставлял Просвещение и революционную идеологию^[31]. Ту же самую позицию отстаивали авторы школы «консенсуса» по отношению к Американской революции. Наиболее ярко выразил эту мысль Д. Бурстин: «Философы европейского Просвещения, которых вытащили на суд истории в качестве предполагаемых отцов Американской революции, тогда окажутся неуместны на этом суде точно так же, как преступные кузены, появляющиеся на сцене в последнем действии плохой детективной драмы»^[32]. Согласно Бурстину, «абстрактные» европейские теории не имели для «отцов-основателей» никакого значения. Государственное строительство в США опиралось не на теории, а на колониальную политическую практику^[33]. С ним неожиданно солидаризировался неопрогрессист Дж. Э. Фергюсон, который считал, что Просвещение в Америке было ограничено кругом образованной элиты^[34]. Г.С. Коммаджер, напротив, развивал тезис о том, что в Америке воплотились в жизнь идеи «царства Разума», выдвинутые европейскими просветителями^[35]. Обе крайности кажутся односторонними и преувеличенными. Компромиссную теорию выдвинул Бернард Бейлин. По его мнению, «при помощи просвещенческого либерализма революционные лидеры пытались упорядочить, формализовать, систематизировать то, что до этого было лишь частично осознанным, путанным и спорным положением вещей». Революция, таким образом, не была творением просветителей, но Просвещение помогло высвободить уже существовавшие в колониях социальные силы и придало им новую энергию^[36].

В исследованиях советского времени Просвещение рассматривалось как идеология Американской революции. А.М. Каримский говорил о «безраздельном господстве» Просвещения в подготовке Американской революции^[37]. В.В. Согрин возводил Американскую революцию к идейному влиянию английского и французского Просвещения. В настоящее время, однако, он оговаривает, что на том этапе исследований недооценил воздействие на США ренессансного республиканизма и английского вигизма^[38].

Из отдельных национальных традиций, повлиявших на американское Просвещение, по понятным причинам выделяется английская. В XVIII в. она наряду с французской определяла интеллектуальный климат Европы. Н.М. Мещерякова справедливо отмечает, что в Англии идеи Просвещения были внедрены в общественное сознание и послужили источником аргументов как для вигов, так и для тори^[39]. Это не могло не влиять и на североамериканские колонии. Здесь главную роль играла не только языковая близость, но и культурная зависимость от бывшей «матери-родины». Какие же идеи английского Просвещения оказались наиболее плодотворными для ее американских колоний, а затем для молодого американского государства? Английские просветители выработали идеологическую платформу, включавшую в себя ряд теорий («общественный договор», «разделение и равновесие ветвей власти», сопротивление тирании, политическая оппозиция и двухпартийная система правления, защита гражданских и личностных свобод и др.). Как отмечают Т.Л. Лабутина и Д.В. Ильин, особую ценность в идеологии Просвещения представляли гуманистические идеи: вера в человека и его разум, необходимость распространения знаний, образованности и культуры среди людей, формирование новых, гуманистических нравственных устоев^[40]. Историки сходятся в мнениях, что наибольшее влияние из английских мыслителей на Америку оказал Джон Локк.

Л. Харц считал, что влияние английского Просвещения было определяющим^[41], и автор «Двух трактатов о правлении» словно заслонил собою всех остальных философов XVII–XVIII вв. На современном этапе тезис Харца о «локковской парадигме» первой Американской революции, похоже, возрождается, но уже на новом уровне. Ш. Стимсон, например, оценивает влияние Локка в Америке следующим образом: американцы почерпнули у английского просветителя не столько конкретные формы политических институтов, сколько общее отношение к политике, представление об определенности закона и ограниченности разума^[42]. Дж. Браун в своей монографии убедительно показала, как в колониальной Америке распространялись приемы локковской педагогики и как соответствующее воспитание подготавливало американцев к восприятию политических идей Просвещения^[43]. Исследования, посвященные влиянию Локка на Американскую революцию, есть и в постсоветской историографии^[44].

Проблема американских исследователей «локковской парадигмы» зачастую заключается в том, что идейные истоки революции сводятся к одному-единственному мыслителю. Например, Алекс Такнесс прочитывает «Защиту прав британских колоний» Джеймса Отиса как типичный пример локковской аргументации, не замечая, что Отис в этом памфлете ссылается также на С. Пуффендорфа, Э. де Ваттеля, Дж. Гаррингтона^[45]. Собственно, свести всю многообразную протестную риторику Американской революции и весь ранний американский конституционализм к одному Локку можно только искусственно.

При этом тот же Алекс Такнесс делает важное наблюдение о том, что «локковский» дискурс и риторика республиканской добродетели на самом деле не противоречили друг другу. Он выделяет несколько протестных дискурсов в Американской революции: локковский, библейский, легалистский, классический республиканский. Причем последние три могли подвергаться переосмыслению в локковском духе^[46]. С этим можно согласиться, но лишь с той поправкой, что вместо «локковского» дискурса стоит подставить более широкое понятие Просвещения. В качестве «локковских» тем Такнесс перечисляет общепросвещенческие концепты: естественное право, общественный договор, право на сопротивление угнетению^[47]. Ничего такого, что было бы уникально для «Двух трактатов о правлении» Локка, в этих концептах нет.

Попытки «ниспровергнуть» Локка как идейного гегемона Американской революции были связаны с появлением «интеллектуальной истории» и углубленным изучением классической республиканской традиции (Бернард Бейлин, Гордон Вуд, Джойс Эпплби и др.). Авторы, развивавшие т. наз. «интеллектуальную интерпретацию» Американской революции, прежде всего Б. Бейлин, подчеркивали влияние в молодом государстве английской оппозиционной мысли^[48]. Г. Вуд возводил многие идеи Американской революции к английской идеологии «кантри», у истоков которой стояли Э. Шефтсбери, Г. Болингброк, Гордон и Тренчард^[49]. Есть и другие кандидатуры на роль идейных «отцов» США^[50].

В таком же ключе попыталась взглянуть на проблему влияния английского Просвещения Т.Л. Лабутина^[51], активно занимавшаяся изучением наследия различных английских мыслителей, особенно раннего периода.

Но влияние английской философской традиции отнюдь не было исключительным. Американцы находились под сильным воздействием шотландского Просвещения. Д. Юм, А. Фергюсон, А. Смит во многом определяли их представления о человеческой природе, политике, экономике^[52]. Помимо англоязычной философии XVII–XVIII вв., не следует игнорировать и влияние Просвещения других стран, в особенности мощной философской традиции Франции. Между тем, воздействию французских просветителей на Американскую революцию уделяется значительно меньше внимания. Иногда его полностью отрицают. Историк Д.Х. Мейер, например, утверждает, что Дж. Адамс якобы опасался французских авторов, по причине их религиозного скепсиса^[53]. Примечательно, что в действительности в числе любимых авторов Адамса был и один из самых радикальных французских просветителей – Ж.Ж. Руссо. О конституции Массачусетса, основным автором которой он был, Адамс писал, что его творение – это «Локк, Сидней, Руссо и Мабли, примененные на практике»^[54]. Среди французских просветителей, пользовавшихся популярностью в США, следует выделить Ш.Л. Монтескье. О последнем Мэдисон писал: «Монтескье… был в своей особой науке тем, чем был Бэкон в науке универсальной. Он сорвал покров с почтенных заблуждений, порабощавших [общественное] мнение, и указал путь к тем светозарным истинам, которые сам видел лишь мельком»^[55]. Тем не менее, исследования, посвященные влиянию на Америку французских просветителей, единичны и касаются только Ш.Л. Монтескье и Ж.Ж. Руссо^[56]. Вопрос о возможности восприятия американцами идей энциклопедистов, Мабли или Вольтера никогда не ставился.

Неисследованной остается связь революционного процесса в США с просвещенческим проектом будущего, с образом свободного общества («Царства Разума»), выработанным философами-просветителями. Требуется переосмысление с использованием новых подходов таких проблем, как способы мобилизации масс в США XVIII–XIX вв. и использование при этом просвещенческой идеологии; каналы и средства воздействия и тиражирования просвещенческих идей в американском обществе, роль СМИ в данном процессе; связь революционного процесса со становлением и развитием национального самосознания американцев; образ будущего, создававшийся в эпоху Просвещения, и пути его реализации. В американской историографии также отсутствуют комплексные исследования по указанной проблематике. В данной монографии предпринята попытка представить комплексное исследование влияния идей Просвещения на революционный процесс в США, включая как первую, так и вторую Американскую революцию. Подобная постановка вопроса в таких хронологических рамках до сих пор не была предметом изучения. Революционный процесс рассматривается как неразрывно связанный с просвещенческим образом будущего.

Подытожим: что же такое Просвещение и как можно изучить его проявления не только в трудах философов, но и в повседневной реальности XVII–XVIII вв.? Под Просвещением здесь понимается философское течение, сложившееся в Европе в XVII–XVIII вв. и включающее определенное представление о природе государства и права. Именно в этом качестве оно могло стать импульсом для социального творчества и повлиять на революционный процесс в США. Но просвещенческая философия – это еще и определенный способ кодирования окружающей действительности. Она создавала особый стиль мышления революционеров XVIII века.

Очевидно, что краткое перечисление идей Просвещения просто невозможно; оно для этого слишком масштабно. Но постараемся осветить хотя бы основные.

Просвещение – совершенно особый этап в развитии западной культуры. Просвещенческое мышление обладало характеристиками, отличавшими его от других эпистем. Радикализм, утопизм, мессианизм, механицизм, легализм – вот его основные черты. Просвещение радикально на самом глубинном уровне. Все оно строится на отрицании традиции. Прошлое в рамках просвещенческой культуры воспринималось как время дикости и заблуждений, с которым нужно расстаться как можно скорее. Ж.Р. Тюрго, будущий либеральный министр Людовика XVI, изображал всемирную историю как непрерывное прогрессивное развитие: «Мы видим, как образуются общества, формируются нации, которые поочередно то властвуют над другими нациями, то подчиняются им. Империи возвышаются и рушатся; законы, формы правления сменяют друг друга; изобретаются и совершенствуются науки и искусства… Корысть, честолюбие, суетная слава постоянно меняют лицо мира, заливают землю кровью; но посреди разрушений нравы смягчаются, просвещается человеческий ум; изолированные нации сближаются друг с другом; торговля и политика объединяют, наконец, все части света; и весь род человеческий. идет неизменно, хоть и медленным шагом, к все большему совершенству»^[57].

Общество просветители понимали как совокупность автономных индивидов, что перекликается и с их своеобразной картиной истории человечества, которая часто начинается с естественного состояния изолированных человеческих существ и образования государства путем их договора. Эгалитаризм (хотя бы и ограничивающийся требованием упразднить сословное неравенство) – также характерная просвещенческая черта. Он совершенно не свойствен, скажем, мироощущению романтиков, делящих человечество на героев и толпу, или средневековой ментальности. Политические проекты, созданные в рамках Просвещения, как правило, имеют своей отправной точкой представление о неизменности человеческой природы, о естественных правах человека и о столь же абстрактно понимаемой сущности государства. Они всегда ориентированы не на возможное, а на разумное. Отсюда вытекает и пристрастие к разного рода утопиям, которые можно обобщить в едином образе Царства Разума. Философы-просветители верили в то, что современное им общество нуждается во всестороннем реформировании; при этом критерием успешных реформ предполагалась их разумность. Классическую картину Царства Разума рисовал Кондорсе: «Настанет, таким образом, момент, когда солнце будет освещать землю, населенную только свободными людьми, не признающими другого господина кроме своего разума»^[58]. Лозунг Американской революции «Свобода и собственность» и лозунг Французской революции «Свобода, равенство, братство» прекрасно передают разные представления о Царстве Разума. Здесь Просвещение было идеологией модернизации. Напомним, что процессом модернизации считается переход от традиционного общества к современному. Он включает взаимообусловленные изменения во всех сферах жизни общества. Среди основных его результатов:

– формирование политических институтов современного типа;

– повышение социальной мобильности и открытости элиты;

– ослабление традиционных ценностей и рост индивидуализма;

– десакрализация политики.