– Не помешали. – Он опустил крышку и любовно погладил сияющую поверхность. – Компания – это не всегда плохо.

Генри подошел к нему и присел на диван.

– Как Сората?

– А почему вы спрашиваете у меня? Навестите его. Или вам страшно?

Пристальный взгляд черных глаз приковывал к месту. Генри мысленно отругал себя за нерешительность и продолжил разговор более уверенно.

– Масамуне сказал, что туда пускают лишь родственников и доверенных лиц. Я не подхожу ни под одну из категорий.

– И это вас останавливает? – Хибики усмехнулся. – Не верю. И вы не верите. Это все самооправдание, ведь вы же хотите его увидеть.

Генри не мог не согласиться.

– Прочитай мои мысли, – попросил он. Курихара покачал головой:

– Нет. Я и так знаю, о чем вы думаете. И нет, я тоже не понимаю, что имел в виду Сэм. Поэтому, пожалуйста. Я впервые прошу вас о чем-то. Пожалуйста, не оставляйте Сорату одного.

– Потому что ты благодарен ему? – предположил Генри.

– Потому что он моя семья.

У Хибики был выбор, возможно, самый важный в его жизни. И он попрощался с Сэмом, теперь навсегда, ради того, кого стал считать родным.

– Спасибо тебе за него, – тихо поблагодарил Генри, но Хибики лишь поморщился.

– Я сделал этот выбор не ради вас или Сораты. Так будет лучше для меня самого. Я больше не хочу жить прошлым.

Разумеется, он лукавил, и Генри не стал спорить с ним.

– Все равно, спасибо. Я сделаю все, что от меня зависит.

Он без слов направился к выходу, но в дверях столкнулся с красивой молодой японкой.

– Простите! – он протянул руку, желая поддержать ее за локоть, но девушка отшатнулась и большими удивленными глазами уставилась на него, впрочем, тут же исправившись и опустив взгляд. Генри успел лишь отметить, что, несомненно, она была юна и очаровательна, как фарфоровая куколка. Девушка сложила руки перед собой и поклонилась. Взгляду Генри предстал треугольник бархатистой кожи, едва заметный из выреза голубой шифоновой блузы.

– Прошу прощения! – звонко сказала она и выпрямилась. Тугие кудряшки завитых волос дрогнули в такт резкому движению. Из-под длинных ресниц сверкнули темные глаза. Генри не ответил сразу, взглядом спрашивая помощи у Хибики. Парень поднялся навстречу:

– Саваки-сан, – он тоже чуть склонил спину. – Как себя чувствует Сората?

Девушка с любопытством покосилась на Генри:

– Отлично. Хи-чан, он просил найти своего английского друга, – она улыбнулась, обращаясь к Курихаре, но искоса посматривая на Генри. – Это он? Такой большой! Может, не говорить ему ничего?

Тут Генри догадался, что она, видимо, считает его не знакомым с языком. Не хотелось ставить бедняжку в неловкое положение, но Хибики его опередил.

– Именно так, Саваки-сан. И, боюсь, он вас прекрасно понимает.

– О! – Ее красивые миндалевидные глаза округлились. Она прижала ладонь ко рту и смущенно порозовела. – Простите меня!

– Ничего страшного, – поспешил успокоить Генри, когда девушка снова склонилась в вежливом поклоне, только на сей раз руки вытянула вдоль тела, пальцы беспокойно комкали складки широкой юбки. – Так что там с Соратой?

Вопрос о том, кем являлась сама юная прелестница, тоже пока оставался открытым.

– Кимура-сан просил передать, что желал бы вас видеть, – сообщила она, и от Макалистера не укрылась легкая ревность в ее голосе. Всего на миг проскользнула тонкая недовольная нотка, но ее вполне хватило, чтобы вновь указать Генри на его место в этом доме и новой жизни Сораты. Задавать вопрос не было необходимости, он уже все понял.

– А вы…

– Саваки Мицуки, – широко улыбнулась девушка, снова тряхнув искусственными кудряшками. – Невеста Кимуры-сана.

Она уже ушла, а в голове у Генри все звучал ее жизнерадостный голос «Саваки Мицуки. Невеста Кимуры-сана».

Сборы не заняли и четверти часа. Водитель Кимуры сам предложил свои услуги, заранее проинструктированный кем-то из домашних, возможно, той же Мицуки. Машина плавно текла короткими улочками, пересекла мост и углубилась в новый лабиринт, все больше отдаляясь от центра города. Клиника будто пряталась от посторонних глаз. Автоматические ворота раскрылись перед посетителями, Генри вышел из автомобиля и оглянулся, чтобы увидеть, как те с механическим шуршанием снова закрываются.

В фойе работал кондиционер. Вежливая медсестра лично провела Генри вверх по лестнице, по светлому коридору с рядами белых дверей до нужной палаты. – Прошу сюда, пожалуйста, – она с поклоном указала на дверь. Генри кивком поблагодарил и, стукнув костяшками пальцев приличия ради, заглянул внутрь.

– Можно?

Прямо напротив входа было окно, наполовину скрытое жалюзи, и яркий солнечный свет просачивался в палату сквозь щели. Под окном на тумбочке стояла пузатая стеклянная ваза со связкой распустившихся алых роз. На фоне стерильного светлого помещения они выглядели нелепым пятном, каплей крови на белом листе. Рядом притулилась початая бутылка питьевой воды.

Сората полулежал на постели, до пояса прикрытый тонким одеялом. В больничной одежде он казался еще более худым и слабым. Прошло десять дней с тех пор, как они не виделись, и Генри снова чувствовал ту же неловкость, что и не так давно перед воротами дома Кимуры.

– Генри, – возможно, Сора хотел воскликнуть, но сил не хватило. – Здравствуй.

Он улыбнулся одними губами, а глаза оставались потухшими и сонными. Генри списал это на действие лекарств.

– Здравствуй. – Он вошел и остановился посреди палаты, не зная, куда себя деть. – Как самочувствие?

Сората указал взглядом на стул, и Генри подтащил его к кровати и сел.

– Уже гораздо лучше, если не считать того, что во мне побывала душа мертвеца. Я рад, что ты решился прийти, – он чуть нахмурился. – Ведь это Саваки передала мое приглашение?

– Да. Она очень милая девушка.

– Безусловно, – ответил Сората. – Ее выбирала лично моя мать.

Что-то в его голосе не понравилось Генри, и он решил пока сменить тему на более нейтральную, однако Сората ему не дал.

– Помоги мне сесть, – он требовательно протянул руку, и Генри взялся за нее и потянул Сорату на себя. Тот неловко заелозил, пытаясь подобрать под поясницу подушку. Генри наклонился, продолжая удерживать его за запястье, и помог усесться.

– Спасибо, – Кимура воспользовался их неожиданной близостью и посмотрел в глаза. – Я бы понял, если бы ты не пришел.

– Что за… глупость?

– Не глупость. Мне рассказали, что произошло. Я повел себя неразумно, не послушав твоих предостережений, к тому же, говорят, я устроил позорную истерику. Это же правда? Я кричал и… плакал?

Смущающее воспоминание заставило его бледные впалые щеки слегка порозоветь.

– Правда, но в этом нет ничего такого. Ты едва не лишился своего тела, а это верная смерть. Не знаю. Может, даже хуже. – Снова накатил страх, что это действительно могло случиться. – Не делай так больше.

– Но я не мог поступить иначе, Генри. – Сората подался вперед, хватаясь за его ладонь. – Помнишь последний день в «Дзюсан»? Ты дал мне попрощаться с Кику, хотя признайся, для тебя это было мучительно. Как я мог отказать в этом Хибики? Если у меня есть такая возможность, если я проклят даром, – голос его дрогнул, – быть проводником душ, то почему бы и нет? Я живу бок о бок с Хибики два года. Он ни разу не заикнулся о своем горе, но я же чувствую, Генри. Его боль превратилась в щит. Я не стал таким же только потому, что ты мне не позволил. Быть может, ты и не догадывался, но даже через все это расстояние ты помогал мне цепляться за жизнь.

– Сората…

– Подожди, я еще не закончил. Я хочу, чтобы Хибики успокоился. Не знаю точно, что происходило пока… пока меня не было. Но Сэм тоже вернул себе покой. Он уходил легко, понимаешь? Разве это не замечательно?

Генри не знал, что ответить. Разумеется, все так, и возможно он сам поступил бы подобным образом, но то он, а то – Сората. Что бы он ни говорил о себе, он создан для жизни, а Генри – для обратной ее стороны. Нельзя, чтобы они оба погрязли в чужой боли.

Макалистер наклонился к нему:

– Дар, говоришь? Возможно. Но не пытайся прыгнуть выше головы. Я не хочу приходить на твою могилу.

– Возьми мой призрак с собой в Англию, – улыбнулся Сората.

– Это не шутки, – пожурил его Генри, но от сердца все же отлегло. – Ладно. Когда тебя выпишут?

– Через три дня, но я велел Масамуне ускорить процесс. У меня нет возможности и дальше прохлаждаться тут, пока дела ведет кто-то другой. Совет директоров… – Сората запнулся и выдал извиняющуюся улыбку. – Прости, Генри, не стану утомлять тебя разговорами о работе. Как ты? Прошло ведь целых десять дней, и ты провел их в чужом доме. Должно быть, тебе было нелегко?

Совершенно верное замечание, однако Генри тоже не хотел утомлять Сорату разговорами о своих душевных терзаниях.

– Мне было, чем занять себя. В твоем доме собрана прекрасная библиотека.

Кимура нахмурился недоверчиво:

– Но ты же почти не читаешь на японском.

– У меня было время подучиться, и Аями мне помогала.

– Ты очаровал всех моих служанок, Генри, – рассмеялся Кимура. – Что с ними будет, когда ты улетишь домой?

Они оба посмотрели друг на друга и замолчали.

– Ты ведь все равно оставишь меня, – будто оправдываясь, грустно сказал Сората, зябко кутая руки в одеяло. – Рано или поздно. Глупо отрицать действительность, да?

Генри ответил не сразу. Все пытался облечь свои мысли в подходящие слова, которые бы несли в себе именно тот смысл, что он желал в них вложить.

– Я обязательно вернусь, – негромко пообещал он. – Давай дадим друг другу слово? Я – что вернусь, а ты – что дождешься меня и не наделаешь глупостей.

Сората с готовностью кивнул:

– Я и сам, наверное, больше не смогу отпустить тебя, Генри. Ты только не пойми меня превратно. Мне просто необходимо знать, что я все еще нужен кому-то как человек, а не представитель фамилии. Я тоже эгоист.

Генри откинулся на спинку стула, обдумывая его слова. Неужели все наладилось? Он предупредил Сорату об опасности, убедился, что никто не захватит его тело, стоит ему отлучиться, добился слов, которые помогли ему успокоиться, потешил свой эгоизм. Что тогда не так? Почему так тяжело где-то внутри, на сердце?

– А как же твоя невеста?

– Саваки?

– У тебя две невесты?

Кимура не отреагировал на неловкую шутку. Взгляд его стал жестким и холодным:

– Повторю, Саваки Мицуки – выбор моей матери. Этот брак – всего лишь очередная заключенная мною сделка, просто подписи сторон еще не поставлены. В перспективе это принесет выгоду для нас обоих. Я получу так необходимого нашей семье наследника, а Мицуки – желанное положение в обществе. Все просто.

Генри был неприятно поражен неприкрытым цинизмом такого вывода.

– Сората, когда ты начал мыслить… так?

– Я бы сказал, что после смерти Кику, – медленно ответил он. – Но на самом деле, я думал так всегда. Даже Харука не была исключением. Я тебя разочаровал?

И он пытливо заглянул Генри в глаза, ища тень презрения или негодования, он словно желал их увидеть. Снова эта странная жажда наказания.

– Нет. Не разочаровал. Не уверен, что я тот человек, который может тебя осуждать.

– Спасибо, Генри, – выдохнул Сората, точно только что с его плеч свалился тяжкий груз. – Спасибо.

Дверь за спиной Генри резко распахнулась.

– Так, Сората, этот тип уверяет, что он твой родственник! – прозвенел в умиротворенной тишине громкий женский голос. – А я ему говорю, что вы не похожи. Ведь не похожи же?

Асикага Руми заняла собой дверной проем целиком, упершись руками в наличники. Весь ее вид кричал об уверенности и статусе – идеально сидящие черные брюки, белая блуза, распахнутая настолько, чтобы фантазия разыгралась, но приличия остались соблюдены. Острые носы лакированных туфель глянцево блестели. Ее блуждающий взгляд остановился на Генри, и Руми просияла:

– Ой! Это же мой Генри-кун? Генри-ку-у-ун! – Она бросилась ему на шею, едва не опрокинув вместе со стулом, и потянула вниз. Под смешок Сораты Генри принял на себя удар этой невероятной женщины. Ответить он просто не мог, лицо уткнулось в торчащую из глубокого выреза грудь.

– Генри-кун! И Сората! – она стиснула Макалистера в объятиях.

– Так что там с родственником? – выдавил Генри, воспользовавшись тем, что Руми отвлеклась перевести дух.

– Наконец и до меня дошла очередь, – усмехнулся высокий молодой блондин, наблюдавший трогательную сцену воссоединения с безопасного расстояния. – Рад видеть тебя посвежевшим, Сората. Представишь меня своим друзьям?

Руми слезла с колен Генри и окинула незнакомца подозрительным взглядом. Генри же в первую очередь посмотрел на Кимуру и заметил, как тот напрягся.

– Дэйв, – нехотя произнес он. – Что ты здесь делаешь? Ты же должен бы быть где-то в Европе?

– Именно так, мой дорогой братик…

– Кузен.

– … я буквально вчера покинул гостеприимный Амстердам. Тебе бы понравился этот город, – нарочно не замечая враждебности, продолжил блондин. – Доступные женщины и все радости жизни. Хотя ты у нас мастер хоронить возлюбленных, да?

– Дэйв! – зарычал Сората. – Заткнись! Или мне вызвать охрану?

Генри уже убедился в том, что кузены действительно совершенно не похожи. Дэйв обладал европейской внешностью, но с примесью азиатской крови – у него были довольно светлые волосы, но темно-карие глаза, глядящие на присутствующих с ленивым интересом. В целом он напоминал сытого тигра, который, потехи ради, решил на время прикинуться домашним котом. Но не стоило гладить его слишком долго, можно и руки лишиться.

– Что это за тип? – спросила Руми у Кимуры.

– Мой двоюродный брат, мистер Дэвид Тэйлор, – процедил Сората. Ему понадобилось некоторое время, что взять себя в руки и вежливо улыбнуться. – Какими судьбами, Дэйв? Не помню, чтобы раньше тебя волновало мое здоровье. И кто сообщил тебе адрес клиники?

Дэвид прошествовал мимо обескураженного таким напором Генри и вручил Сорате небольшую коробку, обернутую в блестящую упаковочную бумагу.

– Твоя красавица-невеста оказалась настолько любезна, что помогла мне отыскать тебя. Она просто прелесть, а как юна! Я завидую, братик.

Руми потянула Генри за рукав, но сказать ничего не успела, ее прервал окрепший голос Сораты:

– Оставь это и уходи.

– И ты не познакомишь меня с очаровательной леди? И с этим внушительным джентльменом?

Он поднял взгляд на Генри, и тот поморщился от неприятного ощущения.

– Генри Макалистер, – он постарался не показать охвативших его чувств. – Рад знакомству.

– Хасегава Руми, – в свою очередь представилась девушка, но стоило Дэвиду склониться над ее протянутой рукой, как она отдернула ее. – Осторожнее, денди. Я, между прочим, замужем.

Генри невзначай сместился ближе к Сорате, чем заслужил его благодарный взгляд. Дэвид оценил расстановку сил и притворно вздохнул:

– Что же, в таком случае счастливого дня рождения, братик. Полагаю, мы еще встретимся и вспомним былое за бокальчиком мартини. Прощайте, господа, дамы.

Он коротко поклонился и вышел.

Руми громко фыркнула:

– Он отвратителен. Сората, зачем ты заводишь себе таких отвратительных родственников?

– Боюсь, он родился раньше меня, – вяло отозвался Сората и повертел в руках коробочку. – Здравствуйте, Асикага-сан. Прошу прощения, Хасегава-сан. Я с вами так и не поздоровался.

– Глупости. Я всего лишь забежала поздравить тебя лично, но мне уже пора. Мой дорогой муж едва сумел добиться этой встречи. Ты тут как принцесса в башне, к тебе не пробьешься.

Она порывисто наклонилась и поцеловала его в щеку:

– С днем рождения! – Она переключилась на Генри и звонко чмокнула его в губы. – Эх, не была бы я замужем… Я вас двоих так люблю, обоих сразу! Ну, чао. Я убегаю.

Она широко распахнула дверь, и в коридоре на несколько секунд промелькнуло пораженное лицо медсестры. Она с поклоном пропустила цокающую тонкими шпильками Руми и, не разгибая спины, поинтересовалась:

– Вам ничего не нужно?

В ее вопросе явно читалась обеспокоенность ситуацией. Все-таки одна Руми легко рушили каноны и стереотипы, а у Сораты и без того собралась весьма колоритная компания. Когда за медсестрой закрылась дверь, в палате стало так тихо, что слышно было, как жужжат на улице открывающиеся ворота. Сората отвернулся к стене и молчал. Генри тихо спросил:

– И что это такое было?

– Руми, – безучастно откликнулся он. – Ты уже забыл, какой она бывает?

– Я не о ней.

– А на Дэйва не обращай внимания, он достает меня с детства.

– И не о нем, хотя и о нем тоже. У тебя правда день рождения?

Кимура повернулся к нему и смерил задумчивым взглядом:

– Да. Это так.

– Прости, я не знал, – Генри охватил жгучий стыд. – Неловко вышло. А я без подарка.

Он и правда расстроился из-за этого, а вот Сората, напротив, повеселел немного:

– Ты дурак, Генри. Какие подарки нужны тому, у кого все есть? Только то, что нельзя купить ни за какие деньги. За эти дни ты подарил мне гораздо больше, чем я смог бы приобрести даже за все свое немалое, скажу тебе, состояние. И это я должен извиняться за Дэйва и его поведение.

Неловкость была сглажена, и все же Генри никак не оставляло чувство, что катастрофа неизбежна. И ему не предотвратить ее, потому что он не знает, откуда придет буря.

– Тебе вовсе не обязательно извиняться, Сората. С днем рождения.

Генри покинул территорию клиники со странными чувствами. Следующее утро он, скорее всего, уже встретит в Лондоне, сделает то, что давно следовало сделать, и вернется обратно. Все будет хорошо, это не займет много времени. И все же, оглянувшись на сереющие вдали силуэты гор, вновь почувствовал почти привычное беспокойство.

Ему не следует улетать.

* * *

«Возмутительные слухи вокруг нового приобретения досточтимого лорда Малберри неизбежно повлекли за собой волнения в рядах английских подданных, и мы не могли не оставить без внимания сей факт, являющийся не более чем провокацией революционно настроенных меньшинств. Корреспондент нашей редакции удостоился чести быть принятым лордом Малберри, и его комментарии прояснили ситуацию и разогнали мистический туман над островом Онисэн.

На минувшей неделе было объявлено о начале работ на острове. Множество рабочих и материалы на сумму в миллионы фунтов стерлингов были направлены на Онисэн на личном корабле лорда. Планируется облагораживание местности, обогащение местной флоры и фауны за счет завоза новых сортов растений и пород животных. Первым же строением на острове станет католическая церковь, знаменующая рождение новой британской колонии за океаном. По окончании всех работ лорд Малберри переедет на Онисэн вместе со своей семьей. В честь сего знаменательного события остров будет официально переименован в Синтар и станет очередным оплотом Британской Империи».

«Пэл-мэл гэзет», выпуск от 26 мая 1887 г.