– Но Лис сказала… – мучительно покраснела принцесса и отвела глаза.

«А, Лис!» – почти с облегчением подумал Эртан, получив, наконец, разгадку. Должно быть, сестрёнка подшутила как-то над его невестой, вот и всё.

– И что же сказал Лис? – с усмешкой переспросил он. – Что без твоих ленточек ни одна девица не сможет выйти замуж в этом году?

– Что? – в полном недоумении переспросила Рэми.

– Ну, твоих ленточек, – хмурясь, пояснил Эртан.

Пошарив в кармане надетого по случаю праздника жилета, он, в самом деле, откопал клубок разноцветных девичьих ленточек, которые обычно вплетают в волосы.

Рэми посмотрела на них со священным ужасом в глазах и пересохшими губами переспросила:

– Это что же, меня ими ещё и привяжут? – очевидно, это было единственное понятное ей применение ленточек в том страшном варварском обряде.

– Почему привяжут? – пришёл черёд Эртана недоумевать. – Так, подожди, – он понял, что придётся разбираться в вопросе детальнее. – Что именно тебе наплела Лис?

Его удивление и недоумение всё множились, пока принцесса бледнела, краснела и пыталась как-то выдавить из себя, как именно она, с лёгкой подачи Лис, представляет себе брачную церемонию по-мариански.

– Что за бред… – потрясённо выдохнул он, выслушав эту откровенно странную версию.

По выражению его лица Рэми поняла, что публичное закрепление брака посреди ратуши ей точно не грозит, и от облегчения расплакалась.

Сжимающий в руках ленточки Эртан застыл, обескураженный и потрясённый. Сложно сказать, что его вывело из равновесия больше: дикая шуточка сестры, то, что невеста в эту шуточку поверила, или то, что теперь она сидит и рыдает.

– Так, Рэми, – принялся он решать самые насущные проблемы, садясь перед ней на корточки, и не решаясь прикоснуться, потому что она машинально отшатнулась от него. – Успокаивайся. Мне, правда, очень жаль, что так вышло. Словами не передать, как мне стыдно за Лис. Она не должна была так поступать, и я очень разочарован ею. Мне правда жаль, – с нажимом повторил он. – Но, к сожалению, сделанного не воротишь. Просто успокойся, пожалуйста. Заверяю тебя, никаких варварских обычаев в нашей стране нет, а если вдруг какая-то наша традиция покажется тебе недопустимой, тебе будет достаточно просто об этом сказать. Никто не заставит участвовать тебя в том, что ты считаешь недопустимым, обещаю, – настойчиво втолковывал он.

– Так а зачем… – сквозь всхлипы постаралась отвлечься от переживаний она. – Зачем ленточки-то?

Эртан с некоторым недоумением посмотрел на всё ещё сжимаемые им атласные богатства. Фыркнув, он принялся рассказывать:

– Ну, это просто. Старинная традиция. Молодой муж выводит жену на крыльцо и вплетает в её волосы ленты. Каждый цвет что-то символизирует, Вента специально вчера подбирала такие, чтобы тебе не стыдно было показаться с таким набором «признаний». Потом незамужние девушки с цветами в руках выстраиваются в линию, и молодые идут вдоль них. Каждая девушка дарит невесте цветок, а та в ответ отдаривается лентой – считается, что таким образом она делится с ней своей женской удачей. Цветы после этого сплетаются в венок и надеваются на голову невесты – это вроде как благопожелания, которые помогут сделать брак удачным.

– А с лентами дальше что? – улыбнулась невольно Рэми. – Как они связаны с грядущим замужеством? – припомнила она его предположение.

– А с лентами дальше самое интересное, – с удовольствием поведал Эртан. – Если девушка повязывает такую ленту на правую руку – значит, её сердце свободно, но она хотела бы принять чьи-нибудь ухаживания. А если на левую – значит, сердце занято, и она ждёт каких-то шагов от конкретного молодого человека.

– Красивая традиция, – решила Рэми. – Не хотелось бы лишать её ваших девиц.

Эртан с радостью воскликнул:

– Так ты согласна поучаствовать? – и, получив кивок, с воодушевлением объяснил: – Понимаешь, за твоими лентами особенно много девиц придёт, считается же, что ты особенно удачлива, раз вышла замуж за ралэса, так что и твои ленты приманят женихов повыгоднее!

Рэми улыбнулась. Её настроение значительно улучшилось, и она даже не злилась на Лис с её шуточками.

– Раз уж у нас есть время, – заметила она, – расскажи, что всё-таки означают все эти цвета, – потрогала края лент. – Должна я знать, в чём ты мне напризнавался!

– Я сам половины не знаю, – рассмеялся он, но всё же принялся с увлечением рассказывать о тех цветах, про которые помнил.

Глава двенадцатая

Церемония с ленточками и цветами прошла шумно и весело, и Рэми даже в какой-то момент почувствовала себя счастливой – такой искренней радостью светились лица незнакомых ей девушек, с таким пылким восторгом они желали ей счастья, так мило они хлопали в ладоши, когда случайно выбранная лента совпадала с их ожиданиями по цвету.

Но радость и оживление мгновенно слетели с неё, когда они добрались до дому, и она осознала, что, пусть Лис и наплела ей чуши, день свадьбы, как ни крути, заканчивается брачной ночью.

На принцессу снова напала мертвенная бледность. Она напрасно пыталась приободрить себя мыслью, что, во всяком случае, её супруг «хорош собой и слывёт рыцарем» – почему-то это ни капли её не успокаивало.

Рэми настолько ушла в свои невесёлые мысли, что даже не заметила, как Эртан привёл её в какую-то незнакомую ранее комнату – Лис вчера весь вечер готовила грандиозные покои для новобрачных, вытащив с чердаков все доступные богатства, чтобы не упасть в грязь лицом. Просторные покои радовали не только расшитым золотом покрывалом на огромной кровати с балдахином, но и целыми тремя живописными полотнами, одной мраморной статуей и четырьмя резными стульями из ценных пород дерева – явно из разных наборов.

Эртан заозирался с недоумением и любопытством, и даже признал пару семейных реликвий, вроде собственноручно вытканного бабушкой ковра (тот ещё кошмар психоделики по сочетанию цветов) или выкованного прадедом массивного подсвечника (тоже далёкая от изящества вещь).

То, что невеста опять выглядит весьма нездорово, он заметил не сразу.

Должны сказать, что сам Эртан счёл совет старшего брата весьма толковым, и планировал явить на брачном ложе все подвиги, полагающиеся молодому супругу. Рэми же, как положено истинной королевской дочери, полагала необходимым встретить свою долю со смирением и достоинством, и мужественно перетерпеть все те подвиги, которые должно явить молодому супругу.

Что, казалось бы, могло пойти не так?

Ну, для начала Эртан попробовал пустить в ход подвиги по части дипломатии и придумал порядка десяти шутливых вопросов, чтобы немного ободрить и развеселить свою юную жену. Все поводы ушли в «молоко», потому что Рэми в ответ лишь бледно улыбалась и произносила какую-то ничего не значащую банальность, упорно отказываясь веселеть.

Так Эртан понял, что дипломат из него аховый, и продолжил подвигами по части личного обаяния. Он успешно попал в несколько неловких ситуаций, то мило разругавшись с окном, которое у него не получается открыть, то изящно пролив на себя воду при попытке поднести стакан невесте, то путаясь головой в балдахине и изображая из себя великого ньонского война (те для защиты от солнца зачастую наматывали себе на голову всяческие тряпки).

Увы! К его обаянию Рэми осталась столь же безучастной, чем, признаться, сильно его задела – он не привык, чтобы вся полнота его шутовской беспечности проходила мимо внимания собеседника.

Решив, что обаяние ему нынче не поможет, Эртан додумался зайти с тяжёлой артиллерии, коей он не без оснований полагал умение вовремя поддать в разговор заряд честности и искренности – неоднократно выручавший его при переговорах приём.

Устроившись на краешек кровати подальше от Рэми, которая бледным пожухлым цветком жалась к столбику с балдахином, он упёр подбородок рукой и с тяжёлым вздохом спросил:

– Ну что я делаю не так?

В ответ ему достался только лишь недоумённый взгляд.

– Давайте вы просто сделаете, что должно, и уже оставите меня в покое? – устало предложила принцесса, которую ужасно утомило это выматывающее ожидание неизбежного и попытки супруга заставить её принять живое участие в процессе.

Эртан пару раз хлопнул ресницами.

Не чтобы у него был очень уж богатый опыт любовного толка – как уже отмечалось, младшее поколение А-Ларресов было исключительно приличными мальчиками, которые, к тому же, от всей широты своего сердца чтили законы родной церкви, коя не одобряла случайные и беспорядочные связи. Но природное обаяние, принадлежность к высокому роду, а позже и титул сделали Эртана весьма привлекательным в глазах женщин объектом, поэтому он никогда не мог пожаловаться на недостаток пылких девичьих взглядов и некоторых следующих из них приятностей.

Сухая и деловая позиция принцессы на этом фоне выглядела как ушат холодной воды, который вылили на него без предупреждения.

До этого момента Эртан даже мысли не допускал, что у него может не хватить обаяния, чтобы очаровать супругу и добиться самого искреннего её расположения – хотя, по правде сказать, ему не приходилось ни разу в жизни добиваться женского расположения, поэтому такая позиция отдавала некоторой самоуверенностью. Теперь же он упёрся в тот, без сомнения, в крайней степени неприятный факт, что супруга очаровываться отказывается, и своим расположением его дарить не намерена.

Ни на минуту не усомнившись в себе, Эртан тут же принялся выискивать сторонние причины, которые могли привести к столь болезненному провалу, – и, конечно, тут же их нашёл!

– Ну Лииис! – погрозил он кулаком куда-то в стену, предположительно, в сторону комнаты сестры.

Ему пришло в голову соображение, что взвинченная шуточкой Лис принцесса слишком переволновалась и уже успела в своём воображении нарисовать на месте Эртана жуткого варварского насильника, и теперь никак не может «развидеть» свою фантазию обратно.

– Да я никогда бы так не поступил! – в возмущении вскочил Эртан с кровати. – Даже если бы такая традиция в самом деле существовала! – оскорбился он сомнениям в его нравственной позиции.

Реакция Рэми поразила его в самое сердце. Посмотрев на него серьёзно и устало, она вопросила:

– А какая разница? Там или здесь. Всё одно.

Он дёрнулся, как от пощёчины.

Она ушла в себя и тихо заплакала.

С минуту он наблюдал эту картину, не зная, что делать, а потом – резко вышел из комнаты и побрёл искать братьев.

Те ожидаемо обнаружились в курительной – пили травяной настой перед сном и обсуждали знакомых, съехавшихся сегодня в ратушу.

– Эрт? – с недоумением посмотрели они на брата, которого никак не ожидали увидеть раньше завтрашнего утра.

– Она там плачет! – с обидой пожаловался тот, махая рукой назад.

Аркаст и Рассэл с ещё большим недоумением переглянулись.

– Эм, – дипломатично уточнил ситуацию последний, – всё прошло настолько паршиво?

– Да мы даже не начали! – опроверг его опасения Эртан, падая в кресло.

Братья снова переглянулись.

– Ну, – попытался добавить в тон ободрения Аркаст, – ты же сам знаешь, девицы часто волнуются в такой момент. Неприятно, конечно, но что поделаешь? Ты не принимай на свой счёт, это нервное. Возвращайся, обними покрепче, наговори что-нибудь ласковое и успокаивающее… – принялся проводить инструктаж он.

– Посмотрел бы я на тебя, как бы ты её обнял, – проворчал Эртан, явно не представляя, как подступиться к Рэми с такими действиями.

– Ну, знаешь ли! – рассмеялся Аркаст. – Ты что же, предлагаешь мне подняться и обнимать твою жену вместо тебя? – подначил он.

Неугомонный Рассэл внёс обоснование такой идеи:

– А что, право первой брачной ночи и всё такое, ты же у нас глава рода!

Эртан и Аркаст посмотрели друг на друга мрачно и оценивающе. Один, конечно, старше и глава рода, но другой-то – правитель их страны.

Рассэл в момент понял смысл этого меренья взглядами и согласился с невысказанным:

– Да, ситуация спорная. Несу сабли, сразитесь?

– Рас, – отмахнулся от чересчур весёлого младшенького Аркаст и снова принялся втолковывать: – Эрт, сейчас поднимаешься, садишься рядом, обнимаешь, понежнее, гладишь по волосам, говоришь ей, какая она лапочка и солнышко… – принялся вдаваться он в подробности, честно делясь своим богатым опытом по успокаиванию рыдающих дам – Вин во время беременностей была тем ещё подарочком.

Эртан возвёл глаза кверху и оборвал очередной инструктаж:

– Каст, ты понимаешь, тут такое дело… Тут Лис с утра пошутила неудачно…

Аркаст с Рассэлом снова переглянулись, в упор не понимая, как шуточки сестры могут относиться к плачу наверху.

Краснея, Эртан объяснил, в чём был суть шутки.

– Что?! – сперва хором переспросили братья, а потом хором же расхохотались.

– Не могу поверить, что она купилась! – в азарте бил себя по ляжкам Аркаст.

– Ну Лис, ну язва! – вытирал выступившие от смеха слёзы Рассэл.

Одному Эртану не было весело, что было вскоре замечено и снова вернуло разговор к серьёзному тону. Убедившись, что со смехом покончено, Эртан принялся объяснять дальше:

– Понимаете, я к ней и так, и этак, и вообще, – махнул он рукой, сокращая историю своих дипломатических и обаятельных опытов. – А она, – с глубокой обидой наябедничал он, – вся такая как жертва чернокнижника на заклании, и говорит, главное, какая, мол, разница, в ратуше при всех или тут, всё одно!

Рассэл почесал в голове. Аркаст пожевал губами и с уверенностью в голосе заметил:

– А с чего бы ей сразу вешаться тебе на шею, Эрт? Тут с умом нужно подойти, – выдал новую пропозицию он. – Ты сейчас вернись, сострой морду поблагороднее, успокой, заяви, что не обидишь, что ты весь такой замечательный, и она вся такая замечательная, и вообще! А сам – поближе, поближе, но не спугни. Как получится – обнимай понежнее, а дальше аккуратно, шаг за шагом, поцелуй за поцелуем…

– Каст. – Устало прервал его Эртан. – Она этого не хочет.

Старший скептически передёрнул плечами и с раздражением отпарировал:

– Ты взрослый мужик или кто? Сделай так, чтоб захотела, или тебе и это объяснять на пальцах?

В разговор тихо вмешался задумчивый и серьёзный Рассэл:

– Эрт прав, Каст. Это насилие.

От возмущения Аркаст даже вскочил:

– Ну вы вообще, что ли? Я ж не предлагаю её… – помахал он руками в воздухе, видимо, отображая какую-то форму насилия.

– Но она этого не хочет, – тихо повторил Эртан и тоже резюмировал: – Это насилие.

Аркаст с тяжёлым вздохом сел обратно и задумался.

В курительной повисла тягостная тишина.

– Надо бы кого-то послать к ней, успокоить, – устало напомнил Эртан.

– Алиссию эту её, или мадам, – повёл плечом Аркаст. – Знакомые лица тут предпочтительнее.

– Алиссию не надо, – неожиданно вмешался Рассэл и на последовавшие вопросительные взгляды поморщился: – Позже объясню, давайте сейчас о деле, – и повторил. – Алиссию не надо, и мадам тоже. Нужно кого-то из наших, чтобы как-то разобраться в ситуации и договориться.

Эртан и Аркаст переглянулись. Последний хмыкнул, встал, высунулся в дверь и позвал:

– Вииин!

Та вскоре появилась – в гостиной неподалёку девушки обсуждали бал.

– Что у вас случилось? – с милой улыбкой спросила она, увидела вдруг Эртана и нахмурилась: – Эрт?

– Жена у него там плачет, – разъяснил ситуацию Аркаст, тыкая пальцем в потолок.

– Мы тут неожиданно выяснили, – внёс дополнительные разъяснения Рассэл, – что кое-кто вовсе не горит желанием становиться женой.

Эртан нахохлился в кресле и выразительно промолчал.

Вин нахмурилась, обдумывая новую информацию, после чего сделала успокаивающий жест рукой:

– Я поняла. Сидите здесь, я разберусь, – и отправилась наверх.

– Ну, теперь только ждать, – откинулся в кресле Аркаст.

– Вин не подведёт, – оптимистично обнадёжил Рассэл.

Глава тринадцатая

Вин влетела в комнату необычно лёгким для леди в её положении шагом, сразу же весело защебетав:

– А меня тут парламентёром направили. Как самую безобидную! – с нежной улыбкой погладила она свой выпирающий животик.

Уже справившаяся со слезами Рэми сидела всё так же у столбика и ужасно напоминала собой встрёпанного и промокшего воробушка.

– Парламентёром? – слабо удивилась она.

– Я присяду рядом? – спросила Вин и, получив робкий кивок, устроилась на кровати и принялась живо и весело объяснять: – Да, у наших гениальных стратегов там, кажется, паника. Я не очень поняла суть дела, – честно призналась она, – но уловила тот посыл, что ваш с Эртом брак как-то не задался, – и она выжидательно посмотрела на принцессу, надеясь на разъяснения.

Рэми, которая, совершенно точно, не имела склонности посвящать других в детали своих переживаний, нахмурилась и открестилась:

– Всё у нас в порядке.

Вин позволила скепсису выразиться на лице, во взгляде и в голосе и уточнила:

– Если всё в порядке, то почему Эртан там мечется раненым зверем и заламывает руки, а Рас рвёт на себе волосы, бьёт себя пяткой в грудь и восклицает, что ужасно ошибся? Я молчу про Каста, который с выражением вселенской скорби на лице кромсает мебель.

Если учесть, что Вин находилась в курительной меньше минуты, и за всё это время наблюдала только три мрачные неподвижные фигуры в креслах, то её вольная интерпретация ситуации выглядела бы откровенной ложью, если бы не… Если бы Эртан, и в самом деле, сидевший, заломив руку под неудобным углом, не успел бы снести пару предметов интерьера в предыдущем разговоре, если бы Рассэл, и в самом деле, не взлохматил себе всю шевелюру, поминутно запуская руку в волосы, и если бы Аркаст, в самом деле, во время раздачи своих инструкций брату машинальным движением не водил бы ножичком для бумаг по столу, оставив там несколько глубоких царапин. Острым женским взглядом Вин в момент заметила все эти тонкости и реконструировала картину, которой не видела, но в реальности которой не сомневалась ни капли.

– Они там меня обсуждают? – нахмурилась Рэми, которой совсем не улыбалось быть предметом подобных обсуждений.

Вин беспечно замотала ногами в воздухе и небрежным тоном отметила:

– Я точно не знаю, но так поняла, что они только что выяснили, что тебе не хотелось замуж за Эрта, да? – бросила она быстрый взгляд искоса на собеседницу, пытаясь подловить её реакции.

Рэми нахмурилась ещё пуще прежнего и вяло поинтересовалась:

– А они этого не знали?

Вин глубоко вздохнула, на секундочку зажмурилась, с вымученной беспечностью пояснила:

– Ну, ты же сама сюда приехала. Мы все думали, что… – она неопределённо повела плечом.

– Я не сама. – Тихо возразила Рэми, теребя пышную юбку. – Меня отец.

Вин выдохнула сквозь зубы и перечислила в своей голове десяток грязных ругательств.

Ниийский король славился своей любовью к дочкам, поэтому никому из А-Ларресов и в голову не могла прийти мысль, что он решит вопрос брака младшенькой в обход её мнения.

– Упс, – резюмировала пронёсшиеся в голове непечатные слова Вин, – кажется, мне тоже теперь хочется заламывать руки, рвать на себе волосы и кромсать мебель! – рассмеялась она.

Рэми совершенно не поняла таких реакций.

– Почему? – выразила удивление она.

– Рэмиии… – Вин шумно откинулась на спину, прихватив по дороге удобную подушку, и принялась объяснять: – Ты пойми, мы, конечно, не слепые, и видели, что ты не в восторге от нас, – она помотала в воздухе рукой. – Но мы все думали, что это из-за того, что на фоне блистательного ниийского двора мы все кажемся тебе… деревенщинами какими-то, – хмыканье, в котором не было ни грамма обиды. – И потом, мы все очень любим Эрта, поэтому нам сложно было представить, что он не очарует с первого взгляда любую невесту. Мы правда думали, что ты приехала, потому что сама захотела, и не уехала, когда страна тебя разочаровала, потому что Эрт тебе понравился.

– У вас прекрасная страна, – возразила неожиданно Рэми.

Вин снова села и посмотрела на неё с любопытством:

– Вот так сюрприз! Видишь, всё оказалось с точностью наоборот! Мы думали, тебе понравился Эрт, но не понравился Мариан, поэтому ты так себя ведёшь. А оказывается – Мариан тебе понравился, а вот Эрт – не очень.

– Какая разница? – убитым голосом переспросила Рэми, не понимая, к чему весь этот странный разговор.

С глубоким вздохом Вин прижала подушку к животу и терпеливо пояснила:

– Но это же всё меняет, Рэми.