– Ты? – удивилась Юля. – Ты оставила свои драгоценные записи, с которыми не расстаёшься, у Беллы? Ушам своим не верю! И как же ты без них теперь? А я всё думаю, чего ты такая беспокойная сегодня…

– Совершенно не смешно! – фыркнула Аня. – Я просто достала их из сумки, но потом забыла их вернуть обратно. И ничего я не беспокойная! Чего ты выдумываешь? Просто сегодня с утра пораньше вместо Газманова меня “милый” разбудил…

И словно в подтверждение её словам за стенкой зазвучала упомянутая Анной песня.

– Вот слышишь?! – воскликнула Лебедева, вскинув ладонь вверх и указывая на стену. – А потом оказалось, что закончился сахар, кран сломался и это только десять часов утра! Я уже боюсь представить, что дальше будет!

– Ну, во-первых, сахар я тебе уже купила и, как видишь, с запасом, – после недолгой паузы проговорила Юля, прислушавшись к песне. – Во-вторых, вызовешь мастера и кран починят. И, наконец, в-третьих, что ты имеешь против Сукачёва? Мне нравится, как он поёт…

– Тогда, давай-ка, моя золотая, ты переедешь сюда и будешь наслаждаться его песнями, а я в твою квартирку…

– Ну, нет, не настолько он мне нравится, – пошла на попятную сестра. – И мне долго от тебя до работы добираться…

Аня, покачав головой, снова махнула на сестру рукой и тяжело вздохнула, когда песня в очередной раз зазвучала на повторе.

– Сегодня вечером поеду за записной книжкой и тогда скажу тебе про выходные, хорошо?

– Хорошо, – согласилась Юлия. – Тогда я у тебя сегодня после работы остаюсь, идёт? А то опять забудешь мне позвонить, а я, как дурочка, буду ждать, ночь не спать, за свою любимую старшую сестрёнку беспокоиться…

– Ой, да, что вы говорите? – шутливо протягивает Аня. – А как же “мне долго от тебя до работы добираться”, м?

– Так я остаюсь или нет? – сделав вид, что не услышала, переспросила младшая сестра.

– А ты как думаешь? Конечно, оставайся. Что за глупые вопросы? Только учти, мы либо заказываем еду на дом, либо сидим голодом. У меня нет настроения, чтобы что-то готовить, да, и времени, впрочем, тоже.

– Не беспокойся на этот счёт, – подмигнула Юля, развеселившись в предвкушении весёлого вечера. – Ужин с меня.

Проводив сестру и проверив у неё в сумке наличие ключей от квартиры, Аня прибралась на кухне и в комнате, а затем начала потихоньку собираться к Белле.

Уварова встретила её также, как и вчера в кружевном полупрозрачном пеньюаре, только на этот раз ярко-красного цвета со смартфоном в одной руке и с бокалом вина в другой.

– Анечка, здравствуй, дорогая, – прощебетала женщина, невесомо чмокнув Лебедеву в щеку. – Как твои дела? Ты видела меня в новостях? Как я выглядела? Скажи же, что вчера мы на славу постарались?

– Вы всегда прекрасно выглядите, Белла, – улыбнулась Аня, расстегивая пуховик. – А вчера были просто неотразимы.

Уварова гордо вскинув подбородок, отпила из бокала и довольно улыбнулась.

– Я тоже так думаю, Анюта, – женщина подошла к зеркалу и поправила светлые локоны, любуясь собой. – Мне уже столько предложений поступило после вчерашнего мероприятия, что голова кругом просто… – Уварова тяжело вздохнула, продолжая крутиться возле зеркала. – А времени совсем нет, Анют… Не разорваться же мне, в конце концов, но всё равно мне все звонят, пишут, интересуются…

– Эм, Белла, я… – попыталась вклиниться Аня.

– Вот, например, сегодня позвонили, когда я была на пилатесе, и попросили, чтобы я… Я! – Белла обернулась к Лебедевой, подняв указательный палец вверх. – Прорекламировала у себя в социальных сетях мясной ресторан! Представляешь, Анют?! Какими же нужно быть невеждами, чтобы просить меня об этом! Ведь все же знают, что я уже несколько лет вегетарианка! Кошмар какой-то!

– Да, вы правы, но, Белла…

– А знаешь, что самое ужасное? – прервала её снова Уварова. – После того, как я отказалась, мне позвонила подруга и сказала, что это же самое предложение сделали Марго и она согласилась! Ну, конечно, как она не согласится! Ведь всё назло мне делает…

Лебедева тяжело вздохнула и прислонилась плечом к стене, приготовившись к долгому рассказу о том, как Марго – бывшая лучшая подруга Беллы, а по совместительству телеведущая, певица и модель в одном лице, постоянно вставляет Уваровой палки в колёса и завидует её успехам. Аня за год работы с Беллой уже была научена тому, что если речь заходит о “глупой деревенщине Ритке”, если выражаться словами последней, то время будет тянуться очень долго и лучше не пытаться этот разговор прервать, а просто молча стоять и изредка кивать, соглашаясь с чем бы то ни было. На этот раз возмущения и недовольство Беллы закончилось через пятнадцать минут неиссякаемого потока слов, в суть которых Аня даже и вдуматься не пыталась, поэтому она на секунду замешкалась, когда Уварова внезапно обратила на неё своё внимание.

– Анечка, а ты зачем приехала? Мы же вроде не договаривались сегодня и у меня никаких мероприятий не намечено на вечер… Или я что-то путаю?

– Нет-нет, Белла, я приехала по другому поводу. Я вчера у вас забыла свою записную книжку. Помните, я вчера вам писала насчёт неё?

– Ах, да, точно, дорогая, у меня совсем вылетело из головы, – Белла резким движением перекинула волосы с левого плеча за спину и кивнула в сторону лестницы, что вела на второй этаж. – Как поднимешься, то поворачивай сразу направо. Открываешь первую дверь по правую сторону от тебя и там, в комнате, увидишь свою книжку на столе.

– Хорошо. Спасибо, Белла, – улыбнувшись, поблагодарила Лебедева и направилась по указанному хозяйкой дома пути.

Поднявшись на второй этаж и сразу же найдя нужную дверь, она зашла в комнату, осматриваясь. Первое, что бросилось в глаза – огромная кровать, что была, кажется, с размером Аниной комнаты, и разбросанная по полу, на первый взгляд, мужская одежда. Посчитав, что это не её дело, Лебедева отвернулась и наткнулась на большое полотно с репродукцией картины Маковского “Надоела”, что висело на стене, напротив. Аня усмехнулась, любуясь картиной, вспомнив, как однажды увидев её на бескрайних просторах интернета, не смогла удержаться и не отправить её сестре с тонким намёком на то, чтобы та перестала беспокоить её по пустякам, когда она работает. Юлька смогла оценить юмор только после того, как Лебедева ей объяснила спустя пару дней, но картина запомнилась и запала в душу обеим и стала негласным символом сестринских отношений. Поэтому, увидев шедевр живописи здесь в доме Беллы, Аня несколько удивилась, но пройти мимо и не полюбоваться им хотя бы пару секунд не смогла. Лебедева даже не удержалась и сделала пару фото на телефон, чтобы потом показать Юле, прежде чем смогла вернуться к истинной цели своего нахождения здесь.  Отыскав глазами стол, о котором говорила Белла, она подошла к нему, но кроме различного вида косметики, парфюма и стопки журналов с Уваровой на обложке на нём ничего не было.

– Ну, и где же она? – пробормотала себе под нос Аня, нахмурившись.

Снова оглянувшись в поисках записной книжки, Лебедева неуклюже запнулась за загнувшийся уголок ковра. Пытаясь сохранить равновесие, она по инерции отступила на несколько шагов назад, в следующую же секунду натолкнувшись на что-то спиной. В голове пронеслось: “Не дай бог что-то ценное! Я ведь тогда за всю жизнь не расплачусь!”, но все мысли здравые и не очень исчезли, когда она, обернувшись, вскрикнула от неожиданности, прикрыв рот ладонью.

– Ой, мамочки!

Перед ней стоял мужчина, на котором из одежды были только комнатные тапочки на босых ногах, полотенце на шее и… И, собственно, всё. Во всём остальном же он был полностью обнажён. То есть совсем голый. Нет, она не была ханжой или маленькой девочкой, у которой алели щёки стоит ей только подумать, откуда берутся дети. Как никак, ей уже тридцать лет. За плечами несколько серьёзных и не очень отношений с противоположным полом. В конце концов, именно она, Аня, объясняла сестре какими частями тела мальчики отличаются от девочек, и почему нужно бить именно туда в особо опасных ситуациях, но… Но сейчас она была совершенно не готова увидеть перед собой абсолютно голого мужика, стоящего на расстоянии каких-то двух шагов от неё.

Щёки против воли залились краской смущения, и захотелось отвернуться в эту же секунду, стыдливо выбежав из комнаты, как можно дальше, вот только сделать этого не получалось. Взгляд будто приклеился к мужскому телу, отмечая каждую деталь. Широкие плечи, которые, между прочим, всегда были Аниной слабостью. Мощная грудь с порослью тёмных волос. Узкие бёдра и… И Лебедева никогда в жизни не признается себе, что так открыто и долго пялилась туда, куда приличной девушке пялиться не стоит. Тем более, когда этого мужчину она увидела первый раз в жизни.

– Какого спрашивается хрена?! – проговорил голый незнакомец, а если быть точнее, проревел во всю мощь своего низкого, басовитого голоса.

Аня вздрогнула и, растерянно хлопнув ресницами, запрокинула голову вверх, всматриваясь в мужское лицо. Сведённые к переносице тёмные густые брови, поджатые губ и ходившие ходуном желваки на скулах, открыто свидетельствовали о том, насколько мужчина недоволен сложившейся ситуацией, а взгляд светлых глаз, обещавший ей долгую и мучительную расправу, в лишний раз это подтверждал.

– Ты глухая?! Я два раза повторять не буду. Если сейчас же не ответишь, какого лешего ты делаешь в моём доме, то пеняй на себя, поняла?! Не посмотрю, что баба, за шкирку со второго этажа выкину!

Лебедева сглотнула тягучий ком в горле, проследив за тем, как с чёрных мокрых волос срывается капля воды и медленно стекает вниз по шее. Он, вообще, кажется, весь был в этих каплях, стекающих по телу. Вероятно, только-только из душа, а тут она свою записную книжку ищет и картины рассматривает.

– Эй, алё, – мужчина пощелкал перед её лицом пальцами. – Ты, правда, глухая, что ли? Или тупая? Или и то, и другое?

– Я… Я…

Голос слушаться категорически отказывался и пришлось прочистить горло, чтобы вернуть над ним контроль, но вторую попытку заговорить на корню обрубила открывшаяся дверь спальни и появившаяся в комнате Белла.

– Что за крики? Ой, Котик, познакомься, это мой визажист – Анечка, – с порога начала женщина. – Давно хотела вас познакомить, – улыбка на пухлых губах Уваровой медленно потухла, сменившись полнейшим недоумением. – Пупсик, а почему ты голый?

Этот вопрос мгновенно возвращает Аню в реальность, и она едва ли не отпрыгивает на несколько шагов назад, отворачиваясь, пряча красные щёки и свой внезапно проснувшийся постыдный интерес к телу чужого мужчины. Да, и к тому же нутром чувствовала, что ещё мгновение и терпение “Котика” закончится окончательно, а её и так взглядом за эти несколько минут он уже успел четвертовать, скормить дворнягам, воскресить и снова четвертовать. Большего она, кажется, не выдержит.

В следующую секунду, как Лебедева и предполагала, “пупсик” взорвался.

– Белка, мать твою, какой к чертям визажист? Ты в своём уме, вообще? Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты сюда никого не пускала?! Ты не понимаешь совсем? В доме до хрена комнат, занимайся своими делами там, где твоей душе угодно, но не здесь!

– Хорошо-хорошо, Котя, как скажешь… Но, всё-таки, почему ты голый?

– Может, потому что я в душе был? Выхожу, а тут эта рыжая стоит… – мужчина небрежным взмахом руки указал на Аню. – И, вообще, почему она здесь все ещё?! Уведи её, Белка, с глаз моих, и чтобы больше я её в своём доме не видел!

Уварова, проворно ухватив оглушённую криками и несправедливыми обвинениями Лебедеву за локоть, вывела последнюю из спальни, на ходу уговаривая “Пупсика” не злиться и не нервничать. Аня же послушно передвигала ногами, боясь оторвать взгляд от пола, чтобы не дай Бог не наткнуться на ещё кого-нибудь обнажённого. Даже, когда за её спиной с громким хлопком закрылась дверь, она не смогла перестать смотреть себе под ноги.

– Анюта, прости, пожалуйста, это моя вина, – словно сквозь толщу воды дошли до шокированной Лебедевой слова Беллы. – Я тебе не так объяснила. Тебе нужно было зайти сюда, – женщина кивнула на дверь, что находилась напротив комнаты, из которой они вышли. – Вот говорю же голова кругом… Просто ужас какой-то!

Сил, чтобы ответить у Ани нашлось только на прощание и скомканное извинение. Лебедева даже не совсем понимала, как дошла до своей машины и села за руль. Записная книжка вылетела из головы, а вместо дороги перед глазами стояли широкие плечи и яростный взгляд, от которого у неё переворачивалось всё внутри с одного места на другое. Она даже немного приоткрыла окно, чтобы успокоиться и охладить мысли, позабыв о возможности заработать таким образом воспаление лёгких, но манёвр не удался. Щёки всё так же горели и вовсе не от январского мороза, а мысли продолжали разбегаться в разные стороны.

Дома её встретила Юлька уже без макияжа на лице, с небрежным пучком на макушке и в пижаме. От деловой леди, с которой Аня пила чай утром, не осталось и следа. Сестра открыла ей дверь с полной миской чипсов на перевес и широкой улыбкой.

– Ну, наконец-то! Я уже заждалась тебя! Смотри, у меня уже всё готово. Заказала роллы, пиццу, по дороге фруктов купила и кое-каких овощей на завтрак, ну и так по мелочи ещё, – девушка приподняла вверх миску и весело подмигнула. – Ну, и, конечно, вино взяла. Отметим твой отъезд и, надеюсь, мою покупку дивана, – заметив, что сестра никак не реагирует на её слова и лишь молча раздевается, пряча взгляд, Юля заволновалась. – Анют, ты чего? Что-то случилось? На дороге что-то?

Лебедева вздохнула и, наконец, подняла на младшую сестру глаза. От недоумевающего вида Юли ей стало ещё хуже. Хотя несколько минут казалось, когда она была наедине с самой собой, что стыд и смущение не могут стать ещё больше, но сейчас они увеличились до размера вселенной. Аня, не выдержав, прижала холодные с мороза ладони к горящим щекам и снова вздохнула.

– Ань, ты чего? – сильнее забеспокоилась Юля.

– Юль, – неуверенно протянула Лебедева, решив зайти издалека. – А ты знала, что у Беллы, оказывается, мужик есть?

– У Беллы? Твоей Беллы? – не сразу поняла Юлия, о ком спрашивает старшая сестра. – Нет, не знала, но, в принципе, почему бы ему и нет? Она всё-таки видная такая… Чего ей одной-то быть? И… – принялась рассуждать вслух девушка, но потом опомнившись, гневно на Аню посмотрела. – Тьфу на тебя, Нютка! Что за вопросы, вообще? Какая мне разница есть у неё мужик или нет?

Аня шмыгнула носом и медленно обошла сестру, направляясь в комнату, где также медленно села на диван, не замечая накрытого стола, включенного сериала и немного приглушённого цвета. Мысленно она всё ещё была в доме Уваровой, а точнее в спальне, рядом с голым «Котей». И как бы она не старалась вернуться обратно в знакомую и родную обстановку своей квартиры, прогнать смущающие образы из головы не получалось.

– Так есть или нет?

Юля со стуком опустила миску на стол перед Аней, заставив сестру подпрыгнуть на месте от неожиданности.

– Кто есть? – переспросила Лебедева, недоумённо моргнув и вернувшись в реальность.

– Мужик, спрашиваю, у Беллы есть?

– Ну, есть, кажется… – вполголоса пробормотала Аня, но благодаря слуху, который обострялся всегда в нужное время и подходящем месте, Юля смогла разобрать каждое слово и прекращать допрос явно не собиралась.

– И? – нетерпеливо спросила младшая сестра, изнывая от любопытства.

– И я, кажется, опозорилась, Юль, – призналась Анна, наконец, отведя пальцы от лица. – Ох, Юлёк, мне так ещё никогда стыдно не было…

Через десять минут, во время которых для смелости была откупорена бутылка вина и наполовину осушен первый бокал, Лебедева поведала сестре обо всём, что с ней приключилось около полутора часов назад, а затем ждала ещё пару минут, пока Юля успокоится и перестанет хохотать в голос.