***

Управляющий Ольденбургского поместья Гордей сразу же невзлюбил новоприбывшую. И прошлым вечером Гордей убедился, что этой особе доверять нельзя. Ему вольготно жилось до неё. Все было в его руках и в его распоряжении. Гордей чуял наверняка, что с этой женщиной нагрянут перемены, а они ему были ни к чему. Его всё устраивало. А эта графиня того и гляди все возьмёт в свои руки и начнёт командовать и распоряжаться всем и всеми.

Гордей приоткрыл со скрипом дверь в просторную комнату. Перёд себя он внёс в комнату свечу. Просторная, но явно не жилая комната, заставленная сундуками и коробками, озарилась светом. Гордей осторожно прошел к окну и приподнял портьеру. Управляющий смачно чихнул от поднявшейся пыли, которая словно танцевала в лучах света. Гордей обвёл комнату неспешным взглядом: трюмо, портрет, наполовину завешанный портьерой. С портрета на управляющего смотрела прелестная женщина. Можно было бы подумать, что на холсте изображена была Кити, но эту женщину отличали от Кити гласа с поволокой и волосы цвета вороньего крыла. Кити же, в отличие от матери, была светлоголовой и смотрела ясно и светло. Портрет погибшей супруги князя, в открытом от портьеры месте, покрылся внушительным слоем пыли.

Гордей провёл указательным пальцем по щеке покойной княгини, оставив четкую дорожку.

– Добрый день, ваша прекрасная светлость. Я ненадолго… Вы должны мне кое в чём помочь.

Гордей задул свечу и отложил. Заглянув в пару коробок, он вскоре нашёл то, что искал.

Из небольшого сундучка Гордей достал несколько миниатюр с изображениями титулованной родни княгини Элен Ольденбургской.

Управляющий с кропотливой серьёзностью рассматривал каждую и убирал обратно в сундук, пока при взгляде на одну миниатюру, на которой была изображена супружеская пара, губы управляющего не растянулись в торжествующей улыбке.

Вот оно!

Управляющий внимательно вгляделся в лицо женщины на миниатюре. Она хороша собой и молода. На миниатюре изображена счастливая чета Валевских.

***

Кити, сидя в комнате Мари, жадно разглядывала точно такую же миниатюру. Она не помнила мужчину и не помнила женщину, Мари, смотрящих на неё с изображения. Но общие черты лица мужчины и свои Кити приметила сразу.

– Это граф Валевский – твой двоюродный дядя, – пояснила Мари.

– Дядя совсем не похож на маму. Он похож на меня. Очень похож.

Мари заметили расстройство в словах Кити. Так хотелось девочке быть похожей на свою мать. Кити была безусловно хорошенькой и очень миловидной, но её мать Элен была истиной красавицей.

– Мой муж и твоя мама были очень похожи, – подбодрила девочку Мари.

– У них был схож характер, взгляды на определённые вещи, и они любили друг друга и во всём помогали друг другу. После гибели твоей мамы через год ушёл и мой супруг. Он довёл себя до такого состояния, что не мог жить дальше. Я не узнавала его в этот год. Он сильно выпивал и безоглядно губил себя.

Кити вновь, но уже с жалостью посмотрела на миниатюру.

– Карточный интерес в нём был всегда, – продолжала Мари, – но в этот страшный год он умудрился проиграть всё наше состояние и, заложив дом, проиграть и его…

– Какой ужас!

Кити всплеснула руками.

– Бедный дядя… Бедная вы…

– Чахотка унесла его очень быстро. Три недели. Слабый истощённый организм сдался за три недели. Я осталась одна с малышом на руках и матерью в почтенном возрасте. И теперь моё родовое имение уходит за долги…

– О, Господь всемогущий!

Глаза Кити наполнились слезами. Мари подсела к Кити и взяла её руки в свои.

– До меня дошли слухи, что князь ищет для тебя компаньонку… И я решила ею стать. Но стать такой, какую князь Ольденбургский хотел бы видеть рядом со своей юной дочерью, которая делает первые шаги в свете.

– Я понимаю, – шмыгая носом, произнесла Кити. – Papa никогда не принял бы вас такой, какой я вижу вас сейчас. Вы – очаровательны.

– Ах, Кити… Извини меня за этот маскарад, прошу тебя.

Мари крепко обняла Кити.

– Моя судьба не оставила мне выбора. Я ухватилась за эту идею, как за соломинку, и поплыла по течению.

Кити отстранилась от Мари и, глядя ей в глаза, заявила со всей серьёзностью:

– Я обещаю, графиня, хранить ваш секрет.

– Спасибо, милая, добрая Кити. Спасибо тебе. Ты можешь звать меня Мари.

– Наедине так и поступим.

Кити порывисто поцеловала Мари в щеку в знак их дружбы и продолжила:

– А можно последний вопрос?

– Слушаю тебя, Кити?

– Этот невыносимый запах лимона тоже часть маскарада?

Мари улыбнулась своей новой подруге. Она была безмерно рада, что может разделить свой секрет с Кити. И что самое главное, юная Кити не осудила её, а поняла и приняла.

– Мы чуть не позабыли о главном! – спохватилась Мари.

– О чём? – подхватила Кити.

– Сегодня твой первый выезд. Сегодня ты будешь впервые сидеть в ложе, в самом модном платье этого сезона, и тобой будут восхищаться даже артисты со сцены!

– О, Мари! Сегодня исполнится моя заветная мечта! Я услышу «Соловья».

И вновь Мари слышит об этом «Соловье»: «Что же это такое?!»

– Соловья! Ты не слышала соловьев? – не удержалась Мари.

Кити уж было хотела поведать Мари одну из легенд о сладкоголосом герое, но ее порыв прервал стук в дверь.

Мари быстро юркнула за ширму и, понизив голос, произнесла:

– Войдите.

Вошла горничная Лизи.

– Доброго дня, ваше благородие.

Лизи удивилась, увидев вместо графини молодую княжну.

– Барышня, и вы тут?! Я принесла платья для графини, по распоряжению управляющего, для сегодняшнего вечера. Графиня?

– Я здесь, Лизи.

Послышался хриплый голос из-за ширмы.

– Вам бы примерить его?

Лизи решительно направилась к ширме, но путь ей преградила Кити:

– Лизи, графине нездоровится. Ты оставь платья и ступай. Я сама помогу графине.

– Как прикажете, ваша светлость.

Лизи присела в почтении и быстро удалилась.

Мари выглянула из-за ширмы и увидела на кровати два шикарных платья. Кити стояла рядом и аккуратно расправляла кружева и складки.

– Посмотри, Мари, это мамины.

– Думаю, если я их надену, твой отец будет не в восторге… Твоя мама одевалась как королева.

– Ты уверена, что хочешь поехать в этом?

Кити кивнула на темно-синее бархатное платье, что висело на ширме. Видимо, подготовленное к вечернему выходу в театр.

– Даже обсуждать не буду своё решение.

Мари подошла к кровати и аккуратно сложила роскошные платья погибшей княгини.

– А у тебя? Какое платье у тебя? – поспешила сменить тему Мари.

– Полная противоположность твоему, – с улыбкой ответила Кити. – Это и не важно…

– Да. И что же важно для молодой особы в этот день?

Кити мечтательно вдохнула и заломила руки.

– «Соловей»!

Мари закатила глаза.

– Так. Все утро о соловьях. Что же за птица такая, этот «Титулованный соловей»?

И тут Кити дала волю своим мыслям и фантазиям:

– Кто-то говорит, что он принц! И так как ему нельзя, что бы его узнали, он в маске.

– О… – многозначительно заметила Мари.

– Некоторые говорят, что он носит титул герцога, – продолжала Кити. – И у него разбито сердце, и поэтому, когда он поёт, у женщин, которые слушают, тоже разбиваются сердца.

– Мы не будем его слушать! Зачем нам такое?!

– Ну не ёрничай. Его голос так прекрасен, в его словах столько чувственности, и сам он так красив…

В дверь вновь постучали, прервав страстную речь Кити. Девушка так разозлилась, что, не сообразив, выпалила:

– Да войдите же!

Глаза Мари расширились от ужаса, когда дверь стала открываться. Мари в последнюю секунду успела укрыться за своей ширмой. А Кити так и осталась стоять, поражённая своей глупостью.

В спальню вошла кухарка Неёла Ануфриевна в сопровождении лакея. Тот нёс тяжелый поднос.

– Госпожа плохо себя чувствует? – поинтересовалась кухарка.

Ей ответил голос графини из-за ширмы

– Я плохо спала, мигрень. Я немного отдохну, и к вечеру пройдёт.

– Оставлю вам завтрак, госпожа.

Кухарка махнула лакею, и тот поставил поднос на чайный столик у окна.

– Кити, пойдём, нечего тебе тут. Пусть мадам отдохнёт.

Кити отчаянно замотала головой:

– Няня, я должна…

Её прервал строгий голос графини:

– Вы, барышня, должны составить отцу компанию за столом. Благодарю за заботу. Вечером увидимся. А вам предстоит много дел до вечера…

Кити тут же согласилась и пошла к выходу из спальни.

– Конечно, графиня. Отдыхайте.

Наконец Мари осталась одна. Она вышла из-за своего укрытия и закрыла двери на ключ. Это её расслабило, и Мари упала на кровать, широко раскинув руки.

Утро выдалось насыщенным. Мари лежала и смотрела в потолок. Она впервые задумалась о последствиях своего «маскарада». Это, так или иначе, был обман. Что же будет, если её обман раскроет князь?

Мари тряхнула головой, отгоняя плохие мысли, и сладко потянулась, блаженно улыбаясь.

***

Все ночи князя были похожи одна на другую, и каждую он переживал с трудом. Он маялся бессонницей и засыпал лишь под утро, измученный мыслями и воспоминаниями. Вследствие этого и дни князя начинались одинаково – плохо. По утрам он всегда прибывал в дурном расположении духа. Вот и теперь он сидел за обеденным столом и, уставившись в одну точку, средним пальцем пережимал пульсирующий висок.

Из подобного состояния его вывел вежливый кашель управляющего за спиной.

– Да, Гордей, – прикрыв глаза, произнёс князь.

– Ваша светлость, не сочтите за бестактность, я имею разговор в отношении графини Валевской.

– Лимонная кляча не влезла в платья княгини?

– Отнюдь.

Гордей посмеялся шутке князя и чуть склонился, понизив голос до шёпота:

– С платьями всё как раз хорошо… В том числе и этот момент навёл меня на мысль, что графиня…

Двери в зал распахнулись, и появилась Кити.

– Bonjour, papa¹.

– Bonjour, mon Ami².

Кити с сияющей улыбкой подошла к отцу и поцеловала его.

– Comment allez vous? – поинтересовалась Кити у отца.

– Merci, mon cher, tout va bien.

Кити обратила внимание на управляющего, который отодвинул для неё стул рядом с отцом. Кити присела за стол.

– Notre majordome est drôle quand il ne comprend pas un mot.

Князя это замечание позабавило.

– Beau rire, mon ange.

Князь взял руку дочери и поднёс к губам.

– Etes-vous prêt? Serez-vous la plus belle au théâtre?

– Oui, papa! Je promets.

Князь долгим взглядом смотрел на Кити. Его малышка выросла и превратилась в прелестную особу. Князь улыбнулся своим мыслям, но что-то спугнуло его улыбку.

– Kitty, tu as déjà appris quelque chose de ton mentor.

– Alors Quoi?

– L’odeur monstrueuse de citron³!

Кити звонко рассмеялась.

***

Наконец наступил тот самый долгожданный вечер, когда Кити впервые представят свету. И сделать это должна будет Мари.

Мари сидела в своей комнате перед зеркалом и наносила последние штрихи своего образа. Она заметно нервничала и торопилась. Мари натянула шляпку и последний раз окинула своё отражение критичным взглядом. С сурьмой для бровей она, конечно, переборщила, но времени на исправление не было. Мари нацепила на нос пенсне и, взяв свою трость, поспешила на выход.

***

Князь прохаживался по холлу в одиночестве. Каждый его шаг сопровождало гулкое эхо. Князь посмотрел на свои карманные часы и в нетерпении взглянул на лестницу. Князь замер, не веря своим глазам. К нему плавно спускалась маленькая фея в белом шёлке и кружеве. Князь всегда знал, что улыбка его дочери способна растопить айсберг, но сегодня… сейчас, в этот момент, Кити улыбалась так, что солнце обязано было взойти вновь.

Кити спустилась и подала руку отцу. Князь поцеловал руку дочери и заглянул в её звездные глаза:

– Кitti, magnifique briseuse de règles⁴.

Эту семейную идиллию нарушил громкий стук трости о кафель. Князь и Кити обернулись на звук и увидели спускавшуюся к ним графиню Валевскую. Она ковыляла подобно черепахе, при этом трость её издавала слишком громкий стук. При этом Мари умудрялась что-то ворчать себе под нос.

– Надеюсь, там не будет сквозняков. Я всегда после театра страдаю грудной жабой. Милая, ты захватила шаль? Не хватало ещё слечь после этого.

Кити еле сдерживала свою улыбку, глядя на отца. Его выражение лица не скрывало ни в коей мере его отношения к графине и её внешнему виду.

– Графиня, при всём моём уважении, – начал князь, – хочу вам заметить, что вы слишком ворчливы, брюзжание ваше, боюсь, не позволит нам получить удовольствие от предстоящего посещения театра.

– Я предвкушаю чудесный вечер. Нужно всем думать о хорошем, – сквозь слёзный смех произнесла Кити.

– Нужно думать о здоровье, – подытожила графиня и, проходя мимо Кити, подмигнула ей. Потом Мари, как должно, взяла князя под руку и поковыляла с ним к выходу.

– Я убит! – сквозь зубы проронил князь.

***

Экипаж князя Ольденбургского, запряжённый лихой четвёркой, мчался на закат. Дорога была неровной и извилистой. Экипаж то и дело подбрасывало, как кукольную каретку.

Мари ногтями вцепилась в обивку сиденья и что есть мочи пыталась не подавать и вида на неудобство.