Анализ и подлинные любовные отношения несовместимы, хотя любовь – это гораздо более полное переживание по сравнению с переживаниями, присущими терапии, поэтому она может гораздо больше повлиять на процесс индивидуации.
Аналитик может испытывать негодование, если окажется, что пациент перед ним не полностью раскрывается. Какие-то вещи он может рассказывать другим людям, но только не своему аналитику, который, конечно, почувствует себя уязвленным таким очевидным недоверием. В данном случае пациент фрустрирует его потребность относиться ко всему с полным доверием. Тогда вместо анализа характерного симптома переноса аналитик может начать упрекать пациента.
Сюда же можно отнести бессознательное чувство собственности. Со стороны аналитика оно может проявляться в чувстве ревности: «Это мой пациент. Я хочу с ним работать и добиваться его личностного роста, и никто не имеет никакого права вмешиваться в мою работу!» Такая установка может быть названа комплексом Пигмалиона или спасителя. Эти чувства тоже можно рационализировать, объясняя их присутствие настоятельной потребностью пациента в терапевтической помощи.
Повторяю: своевременное признание аналитиком фрустрации, обусловленной стремлением к власти, может подвести его к вопросу о том, зачем пациенту требуется эта бессознательная провокация. Тогда, после исследования мотивов и психодинамических процессов, скрытых за таким поведением пациента, аналитик может получить ответ на этот вопрос, не прибегая к раздраженным моральным проповедям.
Аналитик может также чувствовать раздражение, если пациент нарушает договоренности, установленные в процессе анализа, или если он начинает просить окружающих посоветовать, как ему поступать в том или ином случае. Вне всякого сомнения, такое поведение говорит о том, что пациент не может, как сказали бы алхимики, «сохранить герметичность сосуда»; под сосудом имеется в виду аналитический теменос, и в этом случае раздражение
Очень часто у пациентов бывает склонность к зависимости от аналитика, которая проявляется в проекции на него огромной власти. Аналитик становится источником или поддерживающим центром их эмоциональной и духовной жизни, и они могут с трудом выдерживать время, когда он уходит в отпуск или когда им приходится его покидать по окончании аналитической сессии.
в каждом из нас существуют огромные внутренние силы, направленные против любых личностных изменений, и комплексы, которые сопротивляются любому влиянию на сформировавшийся семейный паттерн. Они стараются воспрепятствовать всему новому или исказить его так, чтобы встроить в прежнюю структуру личности. В мифологии и религии выживанию божественного младенца – архетипического символа потенциальных возможностей – всегда грозят консервативные силы, препятствующие обновлению.
если аналитик осознает свою обиду на пациента, в состоянии которого не наблюдается заметных улучшений, ему очень важно отметить возникшие у него чувства, свидетельствующие о наличии контрпереноса. Причиной такого контрпереноса могут послужить фруст-рированная потребность аналитика в доказательстве самому себе, что он является успешным, или же наличие у него скрытого чувства вины.
Юнгианский аналитик должен иметь осознанную установку, что успех его работы зависит, по выражению Юнга, только от Deo Concedente – от Воли Божией[63]. Как раз поэтому потребность аналитика в использовании пациента для доказательства своей профессиональной компетентности может оказаться вытесненной и вызвать бессознательный контрперенос. Аналитик может ощущать сильную обиду на пациента, если его состояние не улучшается, и эта обида выражается в чрезмерной активности, дидактичности, требовательности и тревоге.